Принцесса для зверя

— Ты подпишешь разрешение?! Я тебе даже дам пятьсот тысяч за твою долю и можешь гулять дальше.

Он даже не спрашивает, а будто кидает подачку. Мне становится настолько мерзко, что хочется послать его куда подальше. Каждый раз я думаю, что хуже не может быть, но нет… Отец умеет удивлять.

Я вижу, как напрягается Тимур. И корю себя за то, что ответила на звонок при нем. Но кто мог знать об этом? Меня жизнь совершенно ничему не учит.

— Да, пожалуйста. Номер карты ты мой знаешь, деньги переводи. Завтра подъеду и подпишу документы.

Я сбрасываю вызов до того, как он что-либо мне скажет.

— Ты знаешь, что дом стоит дороже пятисот тысяч? — я понимаю, к чему он клонит.

— Я не хочу иметь с ним ничего общего, но и деньги мне лишними не будут. Поэтому даже хорошо, что он решил продать дом.

— Если тебе трудно или нужны деньги, ты мне скажи, я помогу. Соня… Тебя не было почти год… Я даже не знал, что дед тебя пригласил. Как ему это удалось?

— Он мне помог уехать, после всего, что произошло…

Тимур усмехается и расслабленно опирается локтем о кровать.

— Мне он ничего не сказал.

Мы разговариваем так, будто между нами не было месяцев разлуки, будто мы не виделись всего несколько часов или дней. Тимур старается говорить непринужденно, но я же вижу его напряжение.

— Я не смогу тебя простить, — как-то устало получается у меня. — Пойми меня, я смотрю и вспоминаю… — пытаюсь выразить свои чувства, но не получается. Будто все нормальные слова вылетают из головы и никак не встают в предложения. — Мы не сможем быть друзьями, Тимур. Не сможем просто разговаривать друг с другом по вечерам, смеяться. У нас не получится.

Я уверена в том, что говорю, знаю, что не смогу с ним общаться, как будто ничего не было. Будто все забыла и больше между нами нет недоговоренности, это не мое. Я просто не смогу так.

А Тимур смотрит на меня, растягивает губы в грустной улыбке, хмыкает и отводит взгляд. Он даже не смотрит мне в глаза, а именно сейчас я так нуждаюсь в нем. Хочу видеть, что он чувствует, понять его эмоции. Но он закрывается, не желая проявлять их.

— Я все понимаю, Соня. И не собираюсь ничего возвращать. Ты права. Нас нет. Завтра я заеду за тобой, поедем к деду вместе, потом я оставлю тебя. Кстати, перед поездкой заедем к отцу, чтобы ты могла подписать документы. Хочу на это посмотреть.

— Хорошо.

Я соглашаюсь моментально, потому что сама не хочу быть там одна. Представляю колкие фразы отца, эту его Мариночку. Я до сих пор не верю в его предстательство и в то, что ему абсолютно наплевать на родную дочь от любимой женщины.

Я знаю, что отец терпеть не может Тимура, поэтому возможность насолить ему напоследок просто нельзя упускать. В штатах пришлось осознать, что он поступает со мной совсем не как с дочерью. Так не должно быть между отцом и дочкой, не должно быть разговоров, упреков, недоверия. Я ведь не просила многого. Только полного доверия и поддержки.

— Хорошо, тогда заеду за тобой в одиннадцать. Спокойной ночи, — он встает с кровати и идет к двери, тихо спокойно без колких фраз и оскорблений. Больше ничего не говоря и не терзая мою душу и дальше.

Мне даже не верится, что мы поговорили настолько просто и легко. Что не было криков, скандалов, нажимов с его стороны.

— Тим, — он притормозил, обернулся и как-то так посмотрел на меня, что сердце тут же пустилось вскачь. Мне в одночасье стало трудно дышать. Осознав, что пауза слишком затянулась, быстро выдавливаю из себя: — Спокойной ночи.

— Сладких снов, Соня.

Сказав это, Тимур выходит и закрывает за собой дверь. Я же забираюсь под одеяло и некоторое время просто смотрю в потолок. Не понимаю, что происходит и не могу унять дико бьющееся сердце, которое все еще помнит его: улыбку, взгляды, касания. Я желаю ему спокойной ночи на прощание. Знаю, что наш разговор вышел за все возможные принятые рамки, но просто не могла по-другому. Устраивать истерики, скандалить… какой смысл?

Я начинаю думать о Тимуре. О том, что он рассказал. О шантаже. Я верю ему. Верю, потому что знаю: он не врет.

Мои мысли прерывает настойчивый стук в дверь. Я вздрагиваю и выныриваю из-под одеяла. Встаю с кровати и иду открывать. Останавливаюсь у двери лишь на мгновения, потом снова иду и замедляю шаг…

Вдруг там снова Тимур? Зачем он пришел снова?

Стук в дверь повторяется, и я все же спрашиваю:

— Кто там?

— Администратор, Вам передали подарок, — я открываю дверь и вижу девушку, которая протягивает мне корзину с фруктами и цветы. Принимаю подарок и хочу закрыть дверь, но девушка добавляет: — Там еще записка внутри фруктов.



Сказав это, она выходит, а я остаюсь стоять и непонимающе смотрю на то, что мне передали. Закрыв двери, прохожу в номер, размещаю это на столике, достаю записку, открываю и теряю дар речи, забывая даже, как дышать.

“Мы скорбим по Соне Довлатовой.”

Глава 38

Я отбрасываю записку подальше, но воображение до сих пор рисует эту фразу. Кто это? Зачем? Почему продолжается все это? Мне становится страшно, потому что никто не знает где я нахожусь, кроме Тимура и деда…

Неужели это Тимур? Но зачем ему это нужно?

Я хватаю телефон, чтобы написать Тимуру, но боюсь, может это он специально так делает. Мне нужен совет, поэтому открываю чат и вижу пропущенные сообщения от Мура.

B.Mur: Как твое мероприятие? Все живы остались?

B.Mur: Твое молчание заставляет меня волноваться. Напиши, как только сможешь!

Cat: Я дома, точнее в отеле. И у меня проблема….

Я отправляю сообщение, пальцы дрожат от волнения. Мне казалось, что все кончилось, но видимо мое присутствие в городе всегда будет сопровождаться угрозами.

B.Mur: В смысле? Что произошло?

Cat: Мне прислали корзину с фруктами с запиской… “Мы скорбим по Соне Довлатовой.”

Нажимаю отправить и понимаю, что засветила свое имя. Удалить сообщение не могу, исправить тоже. Черт… Черт… Черт…

Мур читает сообщение и выходит из сети. Он ничего не отвечает, не старается меня поддержать или подсказать, как поступать дальше. Просто оставляет одну…

Так и знала, что не стоит говорить свое имя… Он небось также думает, что Соня Давлатова мажорка, которую освободили за деньги, купили свидетелей и тому подобное… Я начинаю мерить номер шагами, раздумывая, как поступить. Звонить полиции? И что они сделают? Посмеются надо мной, посчитав это просто розыгрышем…

Я довожу себя до нервного тика и все же решаю позвонить деду и поговорить с ним. Он взрослый мужчина и точно меня не проигнорирует… Подхожу к кровати, беру телефон в руки и ищу номер деда, как раздается громкий стук в дверь.

Я вздрагиваю…

Опасливо смотрю в ту сторону и кричу:

— Кто там? — не хочу подходить близко.

— Соня, открой. — так же громко говорит Тимур.

Я не верю своим ушам. Там Тимур? Зачем он вернулся? Сейчас, когда мне так нужна поддержка, есть хоть кто-то, кто готов меня поддержать.

— Я не открою дверь… — не могу открыть, не верю, ни ему, никому…

— Я знаю про корзину, не трогай ее, пожалуйста. И впусти меня.

Я не могу поверить. Знает про корзину? Неужели это он отправил ее? И теперь понял, что совершил? Решил оправдаться? Боже, а что если…

Я бросаю взгляд на телефон и понимаю, что Мур, как никогда, может быть Тимуром. Боже… мне становится трудно дышать, хочется все вокруг разбить и убежать, чтобы никто не видел моих слез.

— Уходи, — кричу я.

— Соня, я Мур, — признается Тимур, чем не повергает меня в шок, но заставляет зажать рот ладошкой.

— Зачем ты так со мной? Я же верила тебе Мур…

— Открой Соня… Я не причиню тебе вреда.

Рука сама тянется в дверной ручке, я опускаю ее и открываю дверь. Тимур тут же оказывается в номере и оглядывается вокруг.

Вновь…

Он встает напротив меня и смотрит прямо в глаза.

— Так было нужно. После той анонимки я решил на время прекратить наше общение, дать тебе свободу, чтобы все успокоилось. Ты уехала… Но никогда не оставалась без присмотра. Прости, но так просто отпускать тебя в никуда я бы не смог. Я пытался выяснить, кто мне тогда угрожал, но адресата никто не мог найти. Сейчас уже угроза пришла тебе, это может быть один и тот же человек. Я уже позвонил следователю по делу. За это время они ни на сантиметр не продвинулись. Уже хотели его закрыть, за отсутствием улик… Но это может помочь, пока ее по горячим следам возможно найти, кто заказал и откуда.