Я люблю!

— Ты будешь пытаться контролировать всех нас? — спросила я у Рольфа, понимая, почему именно он тревожился за меня столь резво.

Мои тревоги сильно давят на семью и каждого ее члена. Хоть сдерживаемые, хоть выплеснутые наружу.

— Меня не учили другому, прости, — он поцеловал меня, прикоснувшись губами к моей щеке и обнаженному плечу. — Я буду стараться сдерживать свои порывы, но не обещаю, что смогу отпустить все на самотек, позволив жить, как пожелается.

— Почему? Чем мы… Я не знаю, настораживаем тебя или пугаем своими действиями? Ведь обычно под постоянным контролем держат несознательных или юных детей. Мы для тебя именно такие?

— Нет, конечно! Я просто хочу быть уверен, что вас никто не обидит. И судя по тому, что некоторое время ты страдала и сомневалась, как относиться к открывшейся тайне о прошлом твоей семьи, со своими обязанностями я справляюсь не очень хорошо, — повинился Рольф.

— Это не из-за тебя и не из-за Зефта. Не ваша вина, что я поступила неправильно, пребывая в растерянности. Меня застали врасплох и встреча с королем, а не королевой, и, конечно, то, что он мне рассказал. Первым моим желанием вообще было никогда и никому не рассказывать этой правды. Молчать об их грехах вечность. Гордыня, ложь, зависть, ненависть, обида… Они все ошиблись. Без исключения… Жертва со временем сама становилась агрессором под давлением обстоятельств. Не в один момент, и даже не месяц. На это ушли десятилетия, а итог нам всем известен.

— Ты хотела сама стать еще одним хранителем тайны? Как поступила твоя мама? — нахмурился Рольф, не одобряя моего решения.

— Но это ошибка. Еще одна ошибка молчать о том, что изменить не в силах! — возмутился Зефт.

Он-то точно не молчал бы при подобном раскладе. Пусть и не стал кричать на каждом углу, но нам бы рассказал о проблемах.

— К этой мысли меня и подталкивал Альян. Может, мне показалось, но он поддерживал откровенность короля, не утаившего правды сейчас, когда последствия грозят не нам, а будущим поколениям. Конечно, смысл в подобном есть, ведь переплетение жизненных путей никому не известно. Любовь может вспыхнуть между нашими детьми и их кровными родственниками. Это грозит болью и слезами.

Я припомнила из истории своего мира, да и этого, последствия родственного скрещивания, и передернула плечами от отвращения. Нет-нет. Обойдемся меньшим позором, чем подобными потомками.

— Более того, дети будут уродцами, неполноценными в развитии, или вообще умрут либо в утробе, либо сразу после рождения, — Зефт сжал меня крепче и клюнул коротким поцелуем в висок.

Видел он то, к чему приводят такие браки, или нет, но застращали его знатно.

— По этой причине королевские рода внимательно следят над тем, чтобы браки не заключали с теми, кто состоит в кровном родстве ближе, чем в пятом поколении. Были страны, которые остались без изначальных королей именно потому, что заключали браки между собой, наплевав на предупреждение Храма. Полное вырождение через ужасные врожденные уродства, с затуханием разума и способностей к развитию. Их самосознание не превышало уровень детей старше пяти лет.

— Если для того, чтобы уберечь наших детей от подобной боли, мне придется открыть им грязную правду, то я пойду на это, — поддержал его впечатленный нашими словами Рольф. — Твоей маме очень повезло, что ей не пришло столкнуться с такой проблемой самой. Хотя, ненависть Нессии подпортила тебе жизнь знатно, тут не поспоришь.

— Как бы она себя не вела, в какой-то мере мне ее все еще жаль. Одиночество, даже если оно надуманное, становится настоящей пыткой. Помноженное на злость и зависть, оно превращается в дикого зверя, рвущего тебя изнутри.

Сколько бы мне не говорили о ее вине, я не могла не думать о том, что пережила сама, оставшись без поддержки умерших родных.

— Ты говоришь так, словно знаешь, каково это, — задумчиво проговорил Зефт.

Кажется, пришло время рассказать моему второму мужу о моей иномирности. До этого как-то не случалось подходящего момента.

— Когда-то очень давно, в прошлой жизни, я жила в другом мире и была одинока. Нет. Не полностью. У меня были мама и папа, племянник и племянница, но не мужчина, которого я бы могла назвала своим. С кем, как с вами, я лежала вот так в кровати и с кем могла говорить про мои чувства.

Минутная тишина дала повод Рольфу беззвучно смеяться, маскируя все под хмыканье. Лицо у подскочившего в очередной раз с удобного нагретого места лорда-пирата было очень занятное.

— Ты из другого мира?! Не из нашего, потому-то твои знания так отличаются от наших. Те же песни, которых никто и никогда не слышал ранее. Теперь все встало на свои места, — задумчиво закусив губу, он нахмурился. — Тебя рвал внутри такой же зверь? Ненависть и зависть к кому-то? Не могу представить тебя одолеваемой ими. Настолько сильно ты бы не изменилась, поменяв тот мир и перейдя в этом. Даже если поверить в то, что будучи одинокой, ты страдала, в этом мире зависть и ненависть не пропали бы бесследно.

— Нет. Я знала лишь одиночество и пустоту в душе. В этом мире я оказалась в теле девочки двадцати лет, которая считалась еще совсем малышкой. А в моем прошлом мире я в этом возрасте была взрослой, работала и училась, получая высшее образование. Я знала, чего хочу от жизни, и исполняла свою заветную мечту. Да, я умерла, не дожив до семидесяти, и считалась почти старухой. Поэтому-то я и была непохожей на сверстниц в образе ребенка. Твоя забота обо мне, мелкой, для моей бывалой души была полной нелепостью! Как если бы над взрослой мной из прошлого трясся юноша гораздо младше меня. Для меня было смешно тогда, да и сейчас порой странно слышать, что в сто лет только начинается взрослая и сознательная жизнь. Не в восемнадцать, как было у нас.

— Подумать только, я все упустил, — задумчиво произнес лорд-пират.

От этих слов мое предчувствие завопило о его очередной нестандартной выходке.

— И почему я хочу приказать тебе не дурачиться? — тяжко вздохнул Рольф. — Выкладывай, до чего дошел твой извращенный и просоленный морским ветром разум.

— Разве это не логично, ведь если бы тогда, при нашей встрече с Тианой в академии магии, я понял, что передо мной не просто красивая малышка, которой еще расти и расти, а вполне себе зрелая душа в пока еще маленьком теле. Я бы стал первым претендентом в ее мужья. Приезжал бы к ней, как к будущей невесте, присылал исключительные подарки, подходящие моей любимой не по возрасту, а по интересам. Ведь для того, чтобы сблизиться, у нас были многие годы до твоего появления на ее жизненных горизонтах. Еще и отношения с Грольдоном давно бы наладил.

— Мечтать не вредно! — рассмеялся Рольф. — Ты верно сказал — если бы ты понял, стал ухаживать, приезжать и общался с принцем. Но ты не понял. Не стал. Упустил свой шанс быть первым мужем, и теперь поздно сожалеть о несделанном. Ты проиграл мне по всем пунктам.

Рольф усмехнулся, явно поддразнивая друга. В том, что они подружились, я уже давно не сомневалась.

Их общение перешло от уважительно-деликатного к мягкому и семейному. Они делились не только печалями, мнениями, но и мной. Не просто уступали очередь, спрашивая, кто первый, а кто второй будет со мной этой ночью. Эту стадию мы прошли очень давно, и теперь спали только вместе, испытывая некий дискомфорт, если кто-то отсутствовал на своем месте. На каком-то неведанном уровне они понимали, кто больше нуждается в моих объятиях или поцелуях. Кто не сможет подождать. Второй же не уходил больше из спальни, даже не слезал с кровать. Отступал на пол шага и подогревал своими ласками меня и партнера. Мужья поражали меня своими необычными отношениями во всем. Они стали как братья-близнецы. И этим, несомненно, радовали меня.

— Я сейчас не понял, Ти, милая, он надо мной подшутил? Серьезный и вечно собранный страж умеет шутить? — отвлек меня от размышлений слегка шокированный и удивленный Зефт.

— В моем мире тебе бы сказали, что он тебя троллит. Шутит, не устанавливая рамок, потому что знает, что ты поймешь его и не обидишься. Ведь вы друзья, семья и братья, равные по статусу и положению.