Устанавливая правила

— Я в состоянии идти сама!

Я готова сражаться, но как только смотрю на лицо мужчины, слова замирают в горле. Его глаза такого яркого голубого цвета, что кажутся нереальными. Светлые волосы потускнели у висков и немного длиннее на голове; у него выраженная челюсть и полные губы.

Мучительное подозрение скручивается в узел внутри меня.

— Мы уже встречались?

Он не отвечает. Снова берёт меня за руку и начинает тащить прочь. Пугающий. Как только он заходит в лифт, те, кто был внутри, нервно выходят. Он протягивает мне мою сумку и пальто; я понимаю, что если он не пришёл за мной сразу, то это потому, что забирал мои вещи. Даже пытаясь, я не могу отвести от него взгляд.

— Рулз сказал, что тебя зовут Джейк.

Это не вопрос, поэтому мужчина не отвечает. У него на шее я вижу начало татуировки, и ещё одну, выбивающуюся из-под манжеты рубашки. Сердце начинает биться быстрее.

— Ты когда-нибудь был в «Голубых нотах»?

Он едва сжимает челюсти. Места в лифте мало, свет над нашими головами плохой. Я уже собираюсь задать ему вопрос, который интересует меня больше всего, когда двери открываются, и он передаёт меня охранникам на входе. Менее чем через две минуты я выхожу из Rules Corporation, но не из игры, потому что марионетка Рулза — это тот кусочек, которого мне не хватало в огромной головоломке, связанной с исчезновением сестры.

Я достаю из сумки фоторобот, полученный этим утром, и проверяю себя. Сомнений нет: Джейк — тот самый человек, который следовал за моей сестрой в «Голубых нотах» и закусочной.

Его присутствие в закусочной, куда Кевин Андерсон зашёл перед тем, как покончить с собой, открывает новые сценарии; не только потому, что смерть Андерсона быстро классифицировали как самоубийство (как и смерть сестры), но и потому, что Андерсон был единственным препятствием, стоящим между Рулзом и слиянием с Wilson LLC.

«Игры власти», — холодно осознаю я.

Так вот почему убили Джиллиан?

Понятия не имею верна ли догадка, но знаю, кто может дать точный ответ на этот вопрос… А также что он попросит взамен.

Глава 12

Роберт

«Один день».

Достаю из своего личного запаса бутылку бурбона и наливаю в хрустальный стакан на три пальца. Глубоко вдыхаю аромат напитка, задаваясь вопросом, какого чёрта я творю — и что собираюсь делать, когда закончится ультиматум, который поставил Шэрон.

Эта женщина морочит мне голову.

Насколько Шэрон опасна, я чётко осознал вчера днём, когда она сказала, что я не должен к ней прикасаться. Но только после признания, что её цель — я, — понял, что должен избавиться от неё как можно скорее.

Я попытался.

Отключил ей пропуск и уволил, но как только увидел, что она приближается к двери, не смог её отпустить.

«Если у тебя остались какие-то сомнения, то прекращение сотрудничества с Rules Corporation не влияет на договорённость между нами».

Ещё есть время передумать; удалить фотографии Шэрон, номер и навсегда оставить её позади.

Но я не могу.

И не хочу.

Перечитываю сообщения, которыми мы обменивались. Я пытаюсь найти в них смысл в свете того, что обнаружил, но меня постигает неудача. Её намерения остаются для меня неясными. Она лгала о многих вещах. Слишком о многом.

Кроме её влечения ко мне.

«То, что у меня в голове, может напугать тебя».

Делаю глоток бурбона и прежде чем проглотить, катаю по языку. Когда делаю вдох, резкий вкус напитка остаётся у меня во рту, вместе с желанием выпить эту же жидкость с неё.

Возможно, с груди.

Или из губ.

Я беру телефон и набираю сообщение.

Рулз: Один день.

Я не жду, что она ответит.

Но Шэрон отвечает.

Неизвестный: Я не буду ждать, пока ты придёшь за мной.

Рулз: Убежишь?

Она уже проворачивала такое. Когда её родители умерли, Шэрон уехала из города и сменила имя. Пять лет она пряталась и работала в тени. Понятия не имею, почему решила открыться мне именно сейчас, но уверен, как только получит то, что хочет Шэрон снова исчезнет.

Это лишь вопрос времени.

Прежде чем она сбежит. Прежде чем я забуду её.

В моих руках вибрирует мобильный телефон. Очень любопытно прочитать её ответ, но сначала я допиваю бурбон. Мне это необходимо, иначе я не переживу ещё одну ночь кошмаров. Снимаю блокировку экрана, и в горле перехватывает дыхание.

Неизвестный: Открой дверь.

Я не готов ни к её ответу, ни к обжигающему жару, который вспыхивает в паху. Подхожу к двери и открываю, даже не посмотрев в глазок. У меня округляются глаза.

— Ты здесь, — недоверчиво восклицаю я.

Шэрон наклоняет голову набок и улыбается.

— Милый мышонок в кошачьей норе, видимо. Ты оставишь меня на пороге или впустишь?

Я отхожу в сторону и смотрю, как она уверенно проходит мимо меня, покачиваясь на каблуках. И когда Шэрон снимает пальто, я задерживаю дыхание. В последний раз, когда впускал женщину в свой дом, она была полностью обнажена под пальто. На Шэрон же голубое платье с узким поясом из ткани.

— Чем обязан твоему визиту?

— Мне нужно выпить.

Достаю из бара стакан и наливаю тот же бурбон, который пил до её прихода.

Она берёт стакан и одним глотком выпивает содержимое.

— Это коллекционный The Macallan, — замечаю я, — Он стоит почти две тысячи долларов за бутылку.

— Ты всё измеряешь в экономических терминах, верно? — Шэрон нервничает и жестикулирует, пока говорит. — Цена виски, консультации, траха…

— Бурбона, — поправляю её, не обращая внимания на остальное.

— Дело не в этом.

— Тогда в чём же?

Её глаза пылают гневом. Может виной тому полумрак, окружающий нас, но их цвет кажется другим. Более тёплым и чувственным.

Хотя Шэрон не просит, я наполняю её стакан. Немного алкоголя поможет ей успокоить нервы и прояснить мысли. Шэрон выхватывает бутылку из моих рук и добавляет ещё бурбона к тому, что я уже налил, а затем приканчивает всё одним махом. Я улавливаю тот самый момент, когда жидкость обжигает ей желудок и поднимается по горлу (она ставит бутылку на первое попавшееся место и качает головой, стиснув зубы).

— Ты презренный мужчина.

Мне часто говорили это. Я думал, что со временем оскорбления людей перестанут меня беспокоить.

Но в этот раз всё по-другому, потому что это говорит она.

Преодолеваю разделяющее нас расстояние и останавливаюсь позади неё. Отвожу в сторону её волосы, а когда вижу, как её кожа на затылке покрывается мурашками, не могу сдержать дрожь удовлетворения.

— Ты боишься меня?

— Нет.

— И всё же ты дрожишь.

Она резко поворачивается лицом ко мне.

— Это гнев.

— Ты злишься на меня?

— Да.

— Потому что побудил тебя прийти сюда, или потому что ты именно там, где мечтала быть последние несколько ночей?

В её глазах столько тьмы… Шэрон предупреждала, что её мысли могут напугать. Я так не думаю. Если бы только она перестала бороться и отпустила себя, всё было бы бесконечно проще. Я касаюсь её лица, восхищённый тем, каким взглядом она поглощает мой образ.

У неё учащается дыхание, и не могу понять, что это — возбуждение, страх или и то и другое. Я провожу пальцем по контуру её груди, затем вниз, пока не задеваю пояс. Шэрон напрягает все свои мышцы, как бы сопротивляясь ощущениям, которые испытывает.

Но не отстраняется.

— Ты не очень хорошо смыслишь в сексе, не так ли?

Она смотрит на меня.

— Почему ты так думаешь?

Я едва шевелю пальцами, играя с лентой, обхватывающей её талию.