Цена спасения

— Вот как.

Знаешь ли Никита, не мужественно сдавать своих родных из-за денег. Особенно таких красивых девочек, мало ли что может произойти. — я сглотнула ком в горле от страха. — Хотя тебе не знакомо слово мужество.

Рядом стоящие с Никитой бандиты, начали наносить ему удары. Я лишь смогла закрыть рот руками, отходя еще дальше, пока не уперлась спиной в стену. Слезы наворачивались на глаза. Я старалась не издавать ни звука.

— Ну что, Никита? Время твое вышло, денег я не вижу. Значит пора от тебя избавляться.

— Нет, я… Я все отдам. — он сплюнул кровь, ему было больно говорить. — Дай еще неделю, я все верну. Достану деньги.

— Сколько можно?! Хер тебе, а не время. Слишком долго морозишь меня. Мне нужны бабки сейчас или твоя голова.

— Возьми квартиру в залог. Дай мне неделю, я все достану. — брат пытался договориться.

— На хрен мне нужна эта халупа? Мне бабки нужны, наличка. — последовал еще один удар в лицо.

Я не могла смотреть на то, как наносят увечья моему брату. Отвернулась, закрыв глаза, но это было зря. Почувствовала, крепкий захват на своей шеи, меня прижали к стене. Резко стало не хватать кислорода в груди.

— Так может ее возьмем? Мордашка смазливая, пользоваться можно. Развлечься, пока этот утырок деньги будет искать. — я пыталась убрать его руку, но мое сопротивление для него было, как человек против горы.

— Нет, не трогайте ее. Не надо. Я все отдам. Это мои проблемы, она тут не причем. — где-то сквозь шум в ушах смогла услышать слова брата.

У меня уже закрывались глаза, я не могла дышать, силы покидали, как меня отпустили. Я упала на пол, закашливаясь от возможности дышать, хватаясь за горящее горло. Поднимаю глаза, Никите достается сильнее. Его лицо в крови, он почти без сознания.

— Никита. — пытаюсь хоть что-то сказать, но горло саднит, из глаз текут слезы. — Прошу вас, не трогайте его. Возьмите меня в залог. Только отпустите его, он найдет деньги. Пожалуйста.

Я не могла смотреть на то, как из моего брата делают отбивную. Он не отдал деньги, они настроены решительно, его убьют. Нельзя дать этому свершиться. Я не смогу жить дальше, если брата убьют на моих глазах, а я так и буду здесь валяться ничего не предприняв. Не могу так, пусть убьют меня. Но я не прощу себе смерть брата.

— Пожалуйста. — буквально молю.

Я лежу на полу, по щекам текут слезы, горло ужасно болит, но еще больнее сердцу. Ко мне подходит тот самый человек, который разговаривал со мной в начале. Садиться на корточки передо мной, схватив меня за челюсть, заставляю посмотреть на него. Его пальцы на моем лице все больше причиняли боль, а он изучал мое лицо. У него были грубые черты лица, шрамы поверх брови, злые глаза. выдыхает через рот, будто дышит разреженным воздухлом. Он оттолкнулся от меня, приняв решение.

— Тащите ее в тачку. — отдал приказ, и меня сзади подхватили под руки, подняли и начали выводить из квартиры. — У тебя будет время, пока мы забавляемся с твоей сестрой. Возможно даже больше недели, все будет зависеть от ее послушания. Время пошло.

Только и смогла заметить, как Никиту вырубили. Он упал на пол, не подавая признаков жизни. Меня же вели в машину. Сама себе подписала смертный приговор, но добилась отсрочки для брата. Уже у машины меня ударили чем то по голове. Реальность исчезла, прекратила существовать для меня.

Глава 3

Очнулась я в месте, которого не знала. И наверное никогда бы не хотела узнать его. Несмотря на неимоверную головную боль в области затылка, я пыталась рассмотреть место, в котором находилась. Холодный деревянный пол, полуразвалившиеся стены, с осыпавшейся штукатуркой за которой скрывались кирпичи, заколоченные окна, закрытая деревянная дверь.

Как бы я хотела, чтобы это все оказалось просто очень плохим сном, который я забуду, как только проснусь. Но это реальность, из которой я не выберусь без брата.

Голова болит, но я пытаюсь встать, чтобы выглянуть в окно, хотя бы примерно узнать где я. Руки плохо слушаются от слабости, но я все еще цепляюсь ими за свою жизнь. Головой касаюсь к затылку, который так сильно ноет, пальцы нащупывают что-то вязкое, но поднося руку к лицу понимаю, что это кровь. Еще не лучше. Убираю руку, не желая прикасаться грязными руками к ране.

Подойдя к окну, через небольшие щели заколоченных досками окон, наблюдаю деревья, одни деревья. Я в какой-то глуши.

Дверь по спины громко распахивается, я дергаюсь от страха, резко поворачиваясь к ней лицом. Голова сразу же отдалась острой болью, заставляя меня закрыть глаза, поморщившись от боли. Я хватаюсь за голову, но открываю глаза, не желая показывать им свою слабость. В комнату входит тот самый человек, отдавший приказ меня забрать. Делает шаги в мою сторону, надвигаюсь как зверь, монстр. Но я лишь задираю подбородок выше. Он хочет добиться моего страха? Так его не будет.

— Проснулась значит, спящая красавица. — низкий голос, с очень сильной хрипотцой, — Я ждал когда ты проснёшься. — уродливая похабная улыбка расплывается по его лицу, не предвещая ничего хорошего. — Молчишь? Правильно делаешь, пленница должна молчать и лишь изредка открывать рот. Или же ты будешь пленником?

— А разве это не одно и тоже? — я не стану играть по его правилам. Хочет чтобы молчала? Значит мой рот не закроется, буду назло говорить.

— Это две разные сущности. Пленница, — подходит в плотную, повторяя свой жест, схватив меня за челюсть. — будет раскрывать свою рот, захлебываясь стонами. И получать от этого много удовольствия, ведь мужиков много. А пленник, — его рука медленно перебросилась за шею, схватив больно за волосы и дернув вниз. — будет захлебываться стонами боли от пыток. У нас очень изощренная фантазия.

С каждым его словом натяжение волос становилось все сильнее и больнее, но я держусь, не подавая вида. Я не издала ни звука, не поморщилась от боли, стояла заглядывая ему прямо в глаза. Как галантно с его стороны давать мне выбор. Однако оба эти выбора не представляют собой ничего хорошего. Но выбор однозначен. Я готова умереть от пыток, не дождавшись брата, но я ни за что не позволю сделать из себя кусок тела в их глазах. Не позволю прикасаться ко мне, убью себя сама, но не дамся.

— Сущность пленника привлекает меня больше. — он потянул волосы еще сильнее, а улыбка стала похоже больше на оскал. — Я выберу быть мертвой нежели использованной.

— Гордая, да? А если мы выбьем из тебя эту спесь? — шипит мне прямо в губы, явно раздосадованный моим выбором. — Сама же предпочтешь оказаться с членом в руках, а не истекающую кровью от ножа.

— И не мечтай. Я скорее убью себя, чем соглашусь на роль подстилки. — отец научил меня ничего не бояться, я и не подам и вида страха.

— Забываешь, сука. — он отпустил волосы, чтобы схватить за шею и прижать к стене. — Что жизнь твоего брата в моих руках. Ты раздвинешь ноги как миленькая, если я отдам приказ избавиться от этого щенка.

— Тогда не получишь своих денег. — прохрипела я, даже не думая попытаться отстранится, чтобы получить глоток воздуха. — И я кажется уже достаточно пожертвовала ради брата.

Я сама лично согласилась на плен бандитов, чтобы у брата появилось время найти деньги. Это, итак, большая жертва. Но большего они от меня не дождутся. Я готова умереть здесь, но никогда не соглашусь стать шлюхой в их руках. Никогда, ни ради кого.

— Дрянь! — он отпускает шею, но не успеваю вдохнуть воздух, как получаю сильную пощечину, которая сбивает меня с ног. — Выбор сделан. Ты пожалеешь, будешь проситься на член, лишь бы мы прекратили. Но будет слишком поздно.

Он выходит из комнаты, бросив напоследок эти слова. Но он ошибся, может и буду жалеть, что согласилась в принципе сюда попасть, но я никогда не буду проситься стать игрушкой в их руках.

На смену ему в комнату заходят два довольных бугая, разминая кулаки и переглядываясь. Один из них поднимает меня и держит, позволяя другому нанести первый удар в живот, от которого я уже была готова упасть и сжаться в комок. Но меня держали для еще пары ударов, прежде чем отпустить. Свалившись на пол и державшись за живот, чувствую неприятный металлический привкус крови в горле, во рту, сплевываю, желая быстрее избавится от этого привкуса.