Страница 16 из 41
– Может быть, завтра. Я обещал отцу Энтону партию в шахматы. Думаю, он это заслужил.
Она кивнула и дотянулась до моей руки.
– Я не знаю, как вас обоих благодарить. Словно огромный вес свалился с плеч моей семьи. – Я потер глаза. После того, что мы сделали сегодня днем, я чувствовал и физическое и умственное переутомление. Руки ныли от всей той работы стамеской и молотком, а на мозги все еще действовали несколько минут, проведенные в танке.
– Поблагодаришь меня завтра, когда, в первую очередь, я смогу решить, для чего, черт возьми, я хотел это сделать.
Она улыбнулась.
– Мне казалось, американцы помощники по своей природе.
– Скорее, они по своей природе любопытны.
Она приблизилась ко мне – это не было слишком сложно, потому что мой «Ситроен» совсем крошечный, и сидеть в нем так же тесно, как сельдям в бочке, – и ее губы прикоснулись моей щеки. А потом мы поцеловались, и я внезапно открыл для себя, что девушки с нормандских ферм имеют очень приятный вкус, после которого охота на демонов превращается в стоящее занятие.
– Я думал, что французы целуют только в щеки, – сказал я тихо.
Она пристально на меня посмотрела.
– Только когда вручают медали.
– А ты сейчас не то же самое делаешь?
Она долго не отвечала, но наконец произнесла:
– Peut-etre, monsieur. Qui sait?[33]
Она открыла дверь и вышла на снег. Некоторое время она стояла, не двигаясь, глядя то в одну, то в другую сторону белой и безмолвной дороги, потом нагнулась и спросила:
– Мы увидимся завтра?
– Конечно. Почему бы тебе не зайти завтра утречком к отцу Энтону? Я полагаю, что мы должны сделать много телефонных звонков. Поговорить со всеми этими священниками и избавиться от всех этих костей.
В свете фар клубился пар изо рта девушки.
– Спокойного тебе сна, Ден. И еще раз: спасибо, – сказала Мадлен, закрыла дверь и прошла мимо воротных столбов, покрытых снежными шапками, на двор фермы.
Некоторое время я смотрел на нее, но она не обернулась, и я подал задом и двинулся в сторону Понт Д'Уолли. По дороге я лишь мельком взглянул на «Шерман», который стоял среди кустов, похожий теперь на куколку какого-то огромного насекомого.
В библиотеке со стеллажами книг в кожаных переплетах и унылыми портретами стоял ужасный холод; и пока мы после ужина играли в шахматы, отец Энтон позволил себе расточительность и сжег пару вязовых поленьев. Мы сидели возле мерцающего пламени, потягивали «Наполеон», не спеша разговаривали и играли, тщательно обдумывая свои ходы, от чего наши игры растянулись почти до полуночи.
– Вы исключительно хорошо играете, – заметил отец Энтон, после того как третий раз подряд поставил моему королю мат. – Однако, вам не хватает практики, и вы слишком нетерпеливы. Перед тем как ходить, думайте, а потом – думайте снова.
– Я так и пытаюсь делать. Но я думаю, что в моей голове другие вещи.
– Вроде нашего демона? Вы не должны об этом думать.
– Это что-то тяжело забывается.
Отец Энтон взял из табакерки щепотку табака и церемонно затолкнул ее в свою левую ноздрю.
– Демон крепнет на страхе, мой друг. Чем больше вы его боитесь, тем неистовей он становится. Вы должны думать о том, что у нас есть внизу, в подвале, всего лишь как о куче костей, оказавшихся не на своем месте, вроде тех, которые могла припрятать любая гончая в своей заначке.
– Хорошо, я попытаюсь.
Отец Энтон двинул пешку к ладье и откинулся в своем кожаном, обитом гвоздями кресле. Пока я хмурился над шахматной доской, пытаясь найти путь выхода из ситуации, которая, на первый взгляд, пахла четвертым матом через три хода, он задумчиво посасывал бренди, затем произнес:
– Вас удивило, что демоны жили на самом деле? Что они имели мясо и кости?
Я поднял голову: старик пристально смотрел в огонь, в его очках отражались языки пламени.
– Не знаю. Полагаю, что так. Я бы не поверил, до тех пор пока сам бы не увидел этого.
Отец Энтон пожал плечами.
– Мне кажется странным, что в наш практический век, когда люди склонны искать факты и доказательства, материальные проявления религии, подобные демонам и дьяволам, должны быть осмеяны.
– Да бросьте вы! Не многие люди когда-нибудь видели демона.
Отец Энтон повернул голову и серьезно на меня посмотрел.
– Не видели? Они должно быть удивятся. Демоны и дьяволы эволюционировали подобно нам, и удивительно, сколько их еще прячется на земле.
– То же самое относится и к ангелам? – спросил я. Я имею в виду: есть ли кто-нибудь в нашем мире?
Отец Энтон покачал головой.
– Ангелы никогда не существовали как материальные создания. Имя «ангел» описывает состояние священной энергии, которая ужасна в классическом смысле этого слова. Я знаю, что ангелы – это посланники бога; что они охраняют нас от зла и искушений Сатаны. Но я достаточно много о них знаю, чтобы сказать, что в этой жизни я бы предпочел с ними не встречаться. Они грозны, мягко выражаясь.
– Их можно призвать так же, как и демонов?
– Не совсем так же. Но если вы интересуетесь этим, то где-то на моих полках есть книга по вызыванию ангелов. Это была любимая книга его преподобия Тейлора, когда он жил здесь во время войны, – как это ни удивительно. Возможно, проблемы с демонами вашей страны встревожили его настолько сильно, что он искал какую-то помощь от войска божьего.
На несколько минут, пока я размышлял над своим следующим ходом, мы замолчали. За высокими окнами снова пошел снег, густой и тихий, мягко укрывавший северную Францию, пока она не стала похожей на луну. Через Польшу, Германию и Бельгию дул восточный ветер, приносивший с собой бесконечную, холодную и безрадостную зиму.
Отец Энтон оценил шахматную доску.
– Ce n'est pas mal, ca,[34] – сказал он, одобрительно кивая головой. Но затем его костлявая, покрытая пятнышками рука передвинула его королеву к моему королю, и он сказал: – Malheureusement, c'est eche et mat.[35]
Одним ходом он поставил моего короля в безвыходное положение, и все, что мне оставалось, это поднять руки, признав свое поражение.
– Думаю, я получил хороший урок. Никогда не играй с девяностолетними стариками.
Он улыбнулся.
– Если вы остаетесь в Швейцарской Нормандии, то мы должны сыграть еще. Вы – стоящий противник.
– Спасибо, – сказал я, поджигая сигарету. – Но боюсь, что мне больше подходит бейсбол.
Когда резные каминные часы пробили двенадцать, мы покончили с бренди. Поленья в камине вспыхнули и упали; и вокруг нас воцарилась тишина особняка священника, стоящего в самом сердце маленькой, заснеженной деревушки среди скалистых гор Нормандии.
– Вы совершили сегодня смелый поступок, – произнес отец Энтон. – Вы должны это понимать. Я знаю, что Мадлен признательна вам; но и я – тоже. Мне очень грустно, что за все эти годы среди нас не оказалось достаточно отважного мужчины, который бы смог сделать то, что сделали вы, – вскрыть танк.
– Вы знаете, как говорят: «невежество – счастье», – сказал я ему. – Если бы я знал так много, как вы, о дьяволах и демонах, я бы, наверное, и близко не подошел к этому танку.
– Тем не менее, я благодарен. И я хочу, чтобы сегодня ночью на вас было мое распятие, – как защита.
Он снял с шеи большой серебряный крест и протянул его мне. Распятие было тяжелым, с рельефной фигурой Христа. Подержав несколько секунд, я вернул его назад.
– Я не могу это одеть. Это ваше. Вы нуждаетесь в защите в такой же степени, как и я.
– Нет, monsieur, – улыбнулся отец Энтон. – Меня защитят мой разум и мой опыт, и, кроме того, со мной мой Бог.
– Вы думаете, что он может… ну, атаковать нас?
Старый священник пожал плечами.
– В этом деле ни за что нельзя поручиться. Я до сих пор не знаю, что это за дьявол, хотя мы и догадываемся, что один из тринадцати демонов из Руана. Он может быть сильным – он может быть слабым. Он может быть коварным или может быть яростным. Пока мы не проведем семь испытаний, мы этого не узнаем.
33
Может быть, месье. Кто знает? (фр.)
34
Это неплохо (фр.)
35
К сожалению, шах и мат (фр.)