Страница 10 из 95
— Там нет ровным счетом ничего, — отрезала Мэгги. — Я переговорила кое с кем из французских дипломатов, лично знавших Жана, и все они в один голос заявили, что ничего он не коллекционировал. Жан слишком дорожил своими близкими и все свободное время находился в кругу семьи Да, еще они говорили, что жена его — сногсшибательная красавица с этими, как же он назвал их… Une grande poitrine.
— А что это такое?
— Большие сиськи Я, честно говоря, считала, что ты не настолько слаб во французском, но раз ты уж даже таких слов не понимаешь…
— Ну, хватит надо мной издеваться. Займись-ка лучше отбивной.
Расправившись наконец с обедом, они миновали Белый дом и направились в контору Джини. День был пасмурный, такие частенько выпадают в сентябре и октябре, когда погода в Вашингтоне вдруг начинает капризничать. Где-то высоко в небе взвыл реактивный самолет.
У подъезда департамента Мэгги взяла Джини за руки и, потупившись, пробормотала:
— Спасибо за обед. Это была самая вкусная отбивная в моей жизни.
— И мне тоже понравилось. Слушай, может, нам стоит почаще обедать вместе?
— А зачем? — отозвалась она, словно не понимая его вопроса.
Джини удивленно посмотрел на нее, а потом улыбнулся и чмокнул ее в лоб.
— Ну, разумеется, не только обедать. Могут ведь у старых добрых друзей возникнуть общие интересы!
— А ты обещаешь вести себя хорошо и проявлять осторожность?
— Осторожность?
Она застегнула свою шерстяную кофточку и пояснила:
— Это слова одного из тех французских дипломатов. Я не стала сейчас упоминать эту фразу, потому что и мне самой она показалась несколько нелепой. Какая- то недосказанность, что ли.
— И что же? Проявлять осторожность к ее цепным псам?
— Нет, дело гораздо сложнее. Когда я выудила у этого дипломата все сведения, касающиеся миссис и мисс Сэмпл, он вдруг спросил, кто же так ими интересуется и не пахнет ли тут близкой свадьбой. Я ответила, что сомневаюсь в этом, и вот тогда дипломат выдал буквально следующее: «Если кто-то вдруг задумает жениться, предупредите его насчет танца». То ли я плохо расслышала, но была настолько ошеломлена, что даже не переспросила.
— Танца? Это еще что за чертовщина?
— Понятия не имею. Я же говорю — чушь какая- то. Но я подумала… может быть, это тебе о чем-нибудь скажет. На всякий случай предупреждаю.
Джини взял ее под руку и расхохотался. Его смех, гулким эхом отразившись от стен, прозвучал неестественно.
— Милая моя Мэгги, — заговорил он наконец. — Самой непростительной глупостью с моей стороны было бы жениться на Лори Сэмпл, а тем более — на ее матушке. То, как она вела себя вчера, дает мне все основания полагать, что мы с ней вообще больше никогда не увидимся. Так что оставим в покое эту историю и особенно какие-то загадочные танцы.
— Ну, не знаю, — пожала плечами Мэгги. — Ты мне всегда представлялся этаким отцом семейства с кучей детишек и огромным загородным домом.
— И чтобы рядом со мной находилась эта Лори Сэмпл? Да ты шутишь!
— Ничего-ничего. В один прекрасный день тебе самому захочется осесть где-нибудь за городом и обзавестись семьей. Только раньше мне почему-то верилось, что рядом с тобой окажусь именно я.
Джини застыл на месте, не зная, что и ответить. Порывистый ветер растрепал его кудри. Природа щедро одарила Джини внешностью. У него было твердое и решительное лицо — лицо истинного политика. Однако, подобно всем демократам, Джини мог в зависимости от обстоятельств казаться и агнцем божьим.
— Мэгги… — начал было Кейлер, но девушка замотала головой и, резко повернувшись, быстро зашагала прочь.
Сделав несколько шагов, Мэгги остановилась и тихо произнесла:
— Впрочем, это не важно, главное, чтобы все, что ты делал, шло тебе на пользу и приносило радость.
А потом перешла на другую сторону улицы и вскоре скрылась из виду, оставив Джини в одиночку наслаждаться величием выбранной профессии.
* * *
Спустя час Джини снял очки в роговой оправе и выключил настольную лампу, Отчет был уже почти готов, и Кейлер решил еще раз пробежать глазами текст, чтобы отшлифовать его. От сумрачного кабинета веяло одиночеством, хотя небо за окном еще и не начинало темнеть. Джини прикинул, что до вечера у него имеется в запасе целых три или даже четыре часа. Он аккуратно сложил в стопку все бумаги и поднялся из-за стола. Может быть, именно сейчас самое время двинуть к поместью Сэмплов и еще раз осмотреть его
Возбуждающие эротические видения обнаженной Лори Сэмпл целый день витали где-то в подсознании Джини, они не покидали его даже во время переговоров. Стоило е?лу хоть на секунду смежи гь веки, тут же возникал образ — эти изумрудные кошачьи глазищи, шелковистая нежная кожа, до которой так хотелось дотронуться. Видения настолько допекли Кейлера, что в один прекрасный момент он не выдержал и с остервенением выкрикнул:
— Эта девица мне прямо в мозги въелась! — А затем свирепо рванул из пачки последнюю сигарету и скомкал пачку. Но видения не отступали.
Что ж, а почему бы действительно не проехаться до ее дома? Почему не нанести визит? На воротах обязательно должен находиться звонок, а если Кейлер вместо того, чтобы карабкаться через ограду подобно какому-нибудь завалящему воришке, достойно представится… то, кто знает… Может быть, его и впустят, и пригласят отобедать. Только бы Лори не обнаружила его ботинок!
Джини спрятал в сейф документы и, погасив свет в кабинете, запер его. Затем спустился к машине. Когда он выезжал со стоянки, было уже около пяти часов, и на город начали опускаться сумерки. Темнело сейчас особенно быстро. По радио передавали выступление какого-то гнусавого священника, призывающего к «концу беззакония, о Господи, несправедливости и всех человеческих страданий». Джини мрачно подумал, что в этот список неплохо было бы включить и потерю дорогой обуви, застревающей в чужих воротах.
Целых полчаса Джини петлял в поисках узкой дорожки, ведущей вверх на холм. Он дважды проезжал мимо нее, пока, наконец, не узнал это место. Днем все здесь выглядело несколько иначе, однако память у Кейлера была отменная, и теперь он уверенно находил нужные повороты. Наконец, Джини подъехал к знакомой глухой ограде, увенчанной грозными пиками. Последний поворот— и он очутился возле самих ворот. Но, к ужасу Джини, ботинок исчез.
Кейлер выбрался из машины и направился к воротам. Даже днем владения Сэмплов выглядели довольно мрачно, а листья на дубах печально шелестели в слабых порывах ветра. Впереди виднелась дорожка, которая убегала за поворот, и теперь Джини до дрожи захотелось выяснить, что же скрывается за этим поворотом. Он отступил на несколько шагов и, окинув внимательным взглядом ворота, нашел, наконец, то, что искал. Маленький медный звонок с табличкой, на которой готическим шрифтом было выгравировано «Сэмпл».
Кейлер дважды нажал на кнопку. А потом принялся нервно прохаживаться вдоль ограды, наступая на мягкую опавшую листву. С бьющимся сердцем Джини поджидал у ворот.
Прошло минут десять, прежде чем он заметил какие-то признаки жизни. Послышался шум мотора, и из- за поворота вынырнул автокар, прикрытый сверху полосатым красно-белым тентом. За рулем восседал Мэтью. Его каменное лицо было непроницаемо.
— Я пришел проведать Лори, — как ни в чем не бывало сообщил Джини. Однако в голос все равно вкралось предательское волнение. — Если Лори дома, мне бы хотелось увидеть ее.
Казалось, Мэтью несколько озадачила такая просьба, и он задумался. А потом вдруг замахал руками. Это, видимо, означало: «нет, ни в коем случае».
— Передайте ей, пожалуйста, что я стою у ваших ворот, — не отступал Джини, твердо решив в этот раз добиться своего.
И опять Мэтью замахал на него руками, словно хотел сказать: «Что вы, месье, я этого ни за что не сделаю».
— Ну, хорошо. А миссис Сэмпл может меня принять?
«Нет», — на этот раз жест оказался куда более красноречивым и означал что-то вроде «убирайтесь-ка лучше подобру-поздорову».