Мама, это ты?

И это означает, что уже завтра я оформлю полноценный отчёт и смогу всецело посвятить себя семье и подготовке уголовного дела к суду! Да, по Мунди у меня действительно конец работы, ведь Рыбоедов, кажется, собрался отказаться от публичного выступления насчёт подделки. Решил пойти на мировую, раз уж сам Ватикан сделал ему весьма заманчивое предложение.

— Может, оно и к лучшему. — Пожал плечами. — Пусть выходит на европейский рынок, развивается. Картина… наверняка её перепродадут через очередной аукцион кому-то их своих, а после она бесследно исчезнет в глубинах частной коллекции.

Пока размышлял, прибрал за собой весь инструментарий. Картину и результаты экспертизы запер в сейфе, после с наслаждением потянулся, да так, что суставы захрустели!

— Домой! — постановил сам себе, вот только буквально на пороге кабинета меня остановила настойчивая телефонная трель.

Как назло, трубку взять, кроме меня, было некому – все давно разошлись по домам. Рабочий день давно закончился.

— Алло? — преодолев малодушное желание запереть дверь, так и не ответив на звонок, я поднял трубку.

— Олег Степанович, хорошо, что я до вас дозвонился! — в трубке раздался голос майора Терлеева. — Прошу вас срочно подъехать ко мне, открылись новые обстоятельства дела, и, боюсь, они вам не понравятся…

Стоит ли говорить, что взбодрился я мгновенно? Столь же мгновенно ответил: «Еду», — и бросился на выход.

Доехать от моего департамента до центрального отделения полиции – дело недолгое. А вот унять в теле дрожь куда сложнее. Не то, чтобы я сильно удивился известиям от майора, но был рад, что предварительно сел. От кофе с коньяком тоже не отказался. В принципе, я бы и без кофе обошёлся, но не предложили.

— То есть Урусов, помимо всего прочего, работал на Драги? — я сделал очередной глоток горячительного во всех смыслах этого слова напитка.

— Не то, чтобы работал, скорее, сотрудничал, — майор тоже приложился к кружке с коньячным кофе. — Но самое плохое не это, а то, что сверху давят, чтобы я его отпустил. Кто именно – непонятно, начальство не распространялось. Более того, ни сам Урусов, ни его помощники не могут сказать, кто может за них ходатайствовать – там такой блок, что невозможно пробить ничем, кроме посмертного поднятия духа некромантом. И я бы и рад это сделать, но…

Терлеев устало прикрыл глаза.

Сколько он в таком режиме живёт? По идее, после той операции он должен был хотя бы нормально выспаться, но нет. Не стал, поспешил допросить, всех, кого мы взяли, благо, сывороткой правды я его снабдил заранее. А то ведь своя давно закончилась. И по особому запросу вряд ли бы её выдали, раз сверху вдруг давить начали. Не нравится мне всё это. Особенно сотрудничество зятя с Драги, потому что…

— Я позвоню Разумовскому, — потянулся к телефонному аппарату. — Он может знать больше нас с вами.

— Давайте, я буду только рад, — махнул рукой майор. — Пусть присоединяется к нашей тёплой компании. Вопрос решать надо как можно скорее, потому что Урусов пока не на свободе лишь потому, что меня якобы нет на месте, и я не в курсе «дружеской рекомендации».

— Хм, а где же вы, позвольте поинтересоваться? — иронично усмехнулся.

Оглядел кабинет, мол, какой подозрительно знакомый интерьер для постороннего места.

— В положенном после переработки отгуле, — развёл он руками.

При этом состроил такую забавно-растерянную физиономию, что я не удержался – хохотнул.

Хохотнул на мои новости и Разумовский, а ещё посоветовал побыть майору Терлееву в отгуле ещё хотя бы сутки. Не дома, разумеется, чтобы быстро не нашли.

— Травили-травили этих тварей после смерти твоей жены и не дотравили, — досадливо бросил мой товарищ по несчастью.

Да-да, именно так! Ведь его сын, пусть и был фактически виновен в смерти Катерины, но больше по глупости и находясь явно не в светлом состоянии своего разума. Поэтому мы оба считали его тоже жертвой. Не особо невинной, конечно, но вполне себе.

— И не говори, расплодились клопы, кровь сосут да никак не успокоятся.

— Ничего, у меня свои каналы, ты ведь знаешь.

Знаю. И свои связи я тоже подключил, причём ещё несколько дней назад. Но сверху всё равно давят, и кто именно – никто не знает. А жаль.

— Может, у Императора аудиенции попросить? — задумчиво пробормотал в кружку после того, как завершил разговор по телефону. — Официально попросить помощи у Теней?

— Ну, у тех точно на всех найдётся компромат, — почесал затылок Терлеев. — Вот только готовы ли вы обнародовать информацию о Полине, которая Катерина? Они наверняка ей заинтересуются.

— Сложно сказать. — Покачал головой, а потом неожиданно даже для себя зевнул. — Ладно, дождусь ответного звонка от Разумовского, а потом буду решать.

— С тёщей посоветуйтесь, — кивнул мне майор. — Она у вас женщина неординарная, может, что и подскажет.

На том и разошлись. Терлеев якобы в отгул, на деле же поспит в каморке, примыкающей к кабинету, и снова в бой. Я же домой к Катерине и детям. К Смуфрику. К Аките и вернувшемуся в наше общество коту. И, конечно же, к тёще, которую вместе с её верными слугами выписали из больницы. Конечно, им ещё восстанавливаться и восстанавливаться, врачи каждый день приезжают к нам ставить капельницы и проверять состояние, но они уже дома.

А дома и стены лечат, тем более у такого, как наш!

Пока ехал домой, вспомнил вдруг, что Клавдия-то исчезла. Сразу её не успели взять, а после ушлой бухгалтерши и след простыл. Даже магический. Впрочем, последнее – не удивительно, ведь она устроила пожар в квартире, тем самым уничтожив мебель, личные вещи и энергетические следы. Рабочее место в департаменте она тоже обработала, а машину и вовсе утопила в Неве.

Котов, о которых она вечно рассказывала Катерине, у неё не оказалось вовсе. Это было очевидно даже после пожара.

Поначалу мы решили, что и сама Клавдия была в том автомобиле, её просто таким образом устранили, но нет. Тело не было найдено, как и не было найдено ни одного фото с ней. Оказывается, она всегда отказывалась позировать, предпочитала стоять по ту сторону камеры. А ведь мы как-то не особо это замечали.

Из личного дела её фото тоже пропало, если вообще там имелось.

— Подожди пока, не торопись с аудиенцией, — посоветовала Антонида, когда я пришёл с ней посоветоваться насчёт императора и его Теней. — У меня такое чувство, что и так всё благополучно разрешится, не стоит с ними связываться.

Как ни странно, но её ответ отозвался теплом в моей груди. Хотя, почему странно? Я действительно с ней солидарен, просто жажда действий не даёт покоя. Впрочем, вскорости эта жажда оказалась удовлетворена с лихвой, ведь ко мне в департамент прямо перед обедом (я как раз закончил оформлять экспертное заключение по Сальватору Мунди) заявилось сразу три человека. Разумовский, Рыбоедов и Особинский. И если первых двух я был готов увидеть, то визит Бронислава стал полной неожиданностью.

Но ещё большей неожиданностью стало для меня то, что эти трое знакомы друг с другом, причём достаточно хорошо.

— Не удивляйся, Олег, мы на самом деле вчера по телефону сговорились, — ухмыльнулся Разумовский, видя, как я пытаюсь сообразить, что вообще происходит. — Но знакомы давно, да. А ещё я привёз еды прямо сюда, потому что обедать в кафе или дома тебе будет совершенно точно некогда.

И оказался чертовски прав!

Более того, от новостей, которые мне поведала эта троица, кусок в горло не хотел лезть, но меня заставили. Сказали, что потом вообще не будет времени на еду, и были правы.

— Порыл я тут немного под Ватикан и иже с ним. — Рыбоедов задумчиво листал свеженапечатанную экспертизу, причём так бережно, что было ясно – он собирается использовать её по назначению, а не хоронить в недрах сейфа. — Не буду я сотрудничать с этим гнильём, ибо там сплошная круговая порука, а ещё содомит содомитом погоняет. За всех не скажу, но большинство…