Мама, это ты?

Ну-ну, это ей надо избавиться от излишней злобы и высокомерия. Видимо, в следующей жизни. Как говорится, горбатого могила исправит. Она всегда была такой: высокомерной, своенравной, властолюбивой. И надо этим воспользоваться сейчас, сыграть намёк на солидарность. Многозначительно предложить обсудить интересующие её вопросы в другом месте. Например, в особняке Урусовых…

Отлично! Она повелась! Правда, Катерине явно не понравился мой финт, но она у меня умница. Даже если сразу не догадается, то потом уж точно. А если нет, то буду вымаливать прощение всю ночь. Хотя… кому я вру? Я и так посвящу эту ночь ей, как и все последующие в своей жизни.

А Нина... Нина пусть за своей жизнью следит. Им с муженьком и помощничком недолго осталось сладко жить. Интересно, насколько сильно она замешана в этих делах? Мало ли, может она просто злобствует на словах, но не в курсе, что именно из-за Урусова погибла Катерина. Всякое может быть. И надо будет обязательно уточнить этот нюанс, чтобы зря человека не губить, пусть этот человек ведёт себя столь отвратительно. А ещё высоким статусом бравирует, позабыв, что быть дворянином, тем более князем (в её случае княгиней) – это в первую очередь быть образованным, ответственным и вежливым человеком.

Все три пункта никогда её особо не прельщали.

В автомобиле я многозначительно молчал. При её попытках обсудить, насколько низко я пал, спутавшись со служанкой, многозначительно смотрел на спину водителя. Мол, разговор не для посторонних ушей. Не сразу, но Нина, наконец, замолкла. По взгляду было видно, что её распирает от невысказанных речей и любопытства.

Что ж, пусть распирает. Чем больше эмоций, тем хуже она будет контролировать ситуацию. Надеюсь, её муженёк ещё не вернулся, а то я так скоропалительно поехал, что забыл спросить о главном.

— Урусов дома?

— Нет, он в поездке, — откликнулась Нина.

— Отлично, тогда сможем поговорить спокойно.

Сказал, и сам себе не поверил. Где Нина, и где спокойно? Так, надо сосредоточиться и подкорректировать намеченные формулировки под сложившуюся ситуацию. Помнится, она меня упрекала в несознательности, значит, буду говорить о том, что начинаю осознавать. Что именно, правда, не знаю, но начинаю. Авось, в процессе она и подскажет чего интересного. В частности, зачем им было убивать Катюшу.

Нет, конечно, напрямую вот так она точно не скажет, но если намекнуть, спросить совета на дальнейшую жизнь… Тут-то трубу и прорвёт. Канализационную. Ведь неспроста они лезут в мою жизнь, явно какие-то планы имеют. Вот и выслушаю. Но сначала тонко намекну, что она слишком возбуждена, ей бы в порядок себя привести. В домашнее переодеться. А я что? Я подожду. Я терпеливый. Могу даже в кабинете посидеть, хотя это вряд ли получится. Вернее всего он закрыт ввиду длительного отсутствия хозяина.

К особняку мы подъехали в полном молчании. Чёрный автомобиль, следовавший за нами по пятам, тоже остановился. Видимо, на нём к нам Нина и приехала. Да, так и есть, потому что стоило открыться большим кованым воротам, как он первым двинулся в их сторону.

— Твой? — на всякий случай спросил Нину.

— Мой, — кивнула она.

— Поменяла что ли? Вроде, раньше белый был.

— Не поменяла, а прикупила, — снисходительно улыбнулась сестра. — Когда у меня хорошее настроение, езжу на белом, а когда плохое – на этом.

— Понятно, — хмыкнул в ответ.

Выделывается, как всегда. В принципе, не моё дело, конечно, у неё муж есть, который эти капризы оплачивает. И в то же время этот муж позволяет себе слишком много по отношению к жизни других людей. И смерти.

— На ужин останешься? — спросила Нина после того, как мы вошли в дом.

Я глянул на часы, висевшие в холле, такие же вычурные, как и весь интерьер. Они показывали половину шестого, а ужин в семь. Нет, слишком долго, хотя если я откажусь, то возможности разместить «жучки» существенно снизятся.

— Да, останусь, а тебе стоит привести себя в порядок.

О, сколько недовольства было на лице Нины! А ведь отражение в большом ростовом зеркале, обрамлённом золочёной рамой, явственно говорило, что я прав. И сестра это видела. Но как так, братец посмел указать на растрёпанные волосы, тогда как сам…

— Тебе бы тоже не мешало освежиться, — процедила она.

И была права. Мои волосы растрепались, руки требовали тщательного мытья, да и вообще я бы переоделся. Разумеется, не здесь, даже если найдётся подходящего размера рубашка, лучше потреплю. Или?..

— Да, я бы тоже освежился, причём основательно, — закинул удочку.

Нина задумалась. С одной стороны, логично было бы предложить комнату для гостей, но, зная «гостеприимство» Урусовых, таковые были явно не готовы к использованию. Они вообще редко принимают кого-либо у себя, ночевать и вовсе оставлять не любят. И тут уже не Нинины тараканы, а самого Урусова. Николая Павловича, чтоб ему икалось.

— Даже так? — удивлённо вскинула брови сестра. Задумалась, прикидывая, куда бы меня определить. — Гостевую комнату предложить не могу, они у нас сейчас закрыты и не подготовлены, зато есть душевая возле кабинета Николаши.

Я даже дыхание затаил, чтобы не спугнуть удачу. Душевая возле кабинета Николаши – да я о таком и мечтать не мог! Особенно в отсутствие этого самого Николаши.

—  Вполне подойдёт, мне ванна не нужна, — ответил осторожно.

Задавать вопрос, стоит ли защита на кабинете, не стал. Хотя очень хотелось.

— Вот и славно, тогда поспешим. — Нина повела меня в нужном направлении.

Нет, сегодня определённо день катастрофического везения! Во-первых, пусть кабинет был заперт, сестра его с лёгкостью открыла, только родовой перстень вспыхнул на пальце. Во-вторых, препроводив меня в душевую и показав, где лежат чистые полотенца, она ушла к себе. Я не верил своему счастью! Даже немного замешкался, но потом быстро опомнился, прикрепил один микрофон под рабочим столом Урусова, второй под подоконником. Мало ли, вдруг он с кем-нибудь решит поговорить, стоя у окна?

Теперь видеокамеры. Одна пойдёт в угол, частично скрывшись за карнизом для штор, вторую к раме картины прикреплю. Чёрт, за ней, похоже, сейф, глупое было решение, но тогда куда её? Та, которая на карнизе, будет снимать лицо хозяина, а вот вторая должна фиксировать посетителей. И если её тоже прикрепить к карнизу, но с другой стороны, то, насколько я понимаю, угол обзора будет так себе.

Или нормально?

Не проверить. И позвонить с этого аппарата не смогу, наверняка у него ограничение подобное тому, что установлено у меня. А если и нет, то в любом случае в аппарате сохранятся данные об адресате звонка. Значит, действую сам и максимально продуманно.

Жаль, что на потолочный плинтус никак не присобачить – слишком открытое место.

— Ладно, прикреплю к карнизу, рисковать с картиной или плинтусом не стоит, — пробормотал себе под нос. — А после, пожалуй, и впрямь освежусь.

Нет, всё-таки Урусов – странная личность. Вот зачем ему душ возле кабинета, когда есть ванная комната между супружескими спальнями? Неужели Нина постоянно её занимает? К слову, тут оборудовано всё по-простому, никаких вычурностей. Серые стены из искусственно состаренного керамогранита, матовая стеклянная дверь в кабинку, унитаз, раковина и небольшой белый шкафчик под ней.

— Хм…

Подумав, открыл шкафчик и прикрепил микрофон в дальний, самый тёмный угол.

— Вот так, на всякий пожарный, — хмыкнул под нос и принялся раздеваться.

Долго мыться я не собирался, так только, намочился для вида. Дома нормально  помоюсь, сейчас есть дела поважнее. Например, установить микрофоны в гостиной, ведь там тоже могут вестись важные разговоры. Жаль, что камеру не установить, ибо это дело куда более хлопотное. Есть риск попасться, ведь в любой момент кто-то из слуг может войти.

— Ваше сиятельство, не желаете аперитив? — вышколенный слуга вкатил в гостиную тележку с бутылками и закусками.

Да, хорошо, что я не стал рисковать с камерой, мог бы сейчас вызвать ряд неудобных для себя вопросов. Например, что я делаю с гардиной, стоя на стуле девятнадцатого века? Драгоценную обивку мараю. Учитывая высоту потолка, стул придётся водрузить на стол  того же девятнадцатого века, а такой поступок я точно внятно объяснить не смогу.