Дочь друга

— Глеб Владимирович, доброе утро. А я вот заглянула поздороваться с Миладой, — хлоп-хлоп ресничками, на лице расцветает милая улыбка. Внутри меня перекашивает, но внешне старюсь оставаться невозмутимой. Как Ванька не видит, что она во всем такая лживая?

— Доброе утро, Софья. Дружеские посиделки допустимы только вне рабочего времени, — отрезает холодно, не ведется на кукольную внешность и приторную женственность. Мысленно отмечаю, что мне это нравится. Пусть он и гад конкретный, но в бабах разбирается.

Наш разговор с этой розовой пони он не слышал, можно выдыхать, а в будущем следить за своим языком. Или выбирать место и время, где можно сцедить яд об эту притворно-воздушную фею.

Соня быстро ретируется, что-то мямлит о том, что и не думала отвлекаться от работы, но ее никто не слушает. Мы с Глебом играем в гляделки, он не стесняется рассматривать меня, я не бледнею и не краснею под его взглядом, спокойно выдерживаю смотрины.

— Милада, Иван позвонил, предупредил, что проект будет добивать дома, — спустя несколько секунд, как дверь за Соней закрылась. — Я так понимаю, тебе особо нечем заняться? — тут бы надо выгнуть бровь, ведь и так понятно, что нечем, если трейлер фильма продолжает звучать из динамиков, но на лице Тихомирова не дрогнул ни один мускул.

— Я была бы рада быть полезной, но мой начальник не загрузил меня работой, — веду плечами. Это не я такая лентяйка, это все Ванька. Холит и лелеет стажерку.

— Вероника попала в аварию, я остался без секретаря, выручишь? — несмотря на то, что он задал вопрос, я четко осознавала, что отказаться не имею права. Работу секретаря знала, в прошлом году у отца месяц перед отъездом проработала, когда его помощница уходила в отпуск. Пусть специфика бизнеса разная, но принцип понятен.

— Не уверена, что справлюсь, но попробовать могу. А как чувствует себя Вероника?

— Перелом обоих ног, разной степени сложности, и множественные ушибы, жить будет, но первое время с обезболивающими, — мне кажется, или он совсем не сопереживает? Неужели шовинист, который считает, что баба за рулем – обезьяна с гранатой? В любом случае выяснять не буду. Меня кое-что другое интересует.

— Правильно понимаю, я буду замещать Веронику несколько дней, пока вы не подберете себе секретаря на время ее отсутствия?

— До конца стажировки ты будешь замещать Веронику, там посмотрим. Она, кстати, постоянно на связи, можешь дергать ее по любому вопросу, — как-то не очень гуманно дергать больную девушку по любому вопросу, но, видимо, придется. — Я тебя жду, — разворачивается и уходит.

А я падаю обратно в кресло. Мне нужно время, чтобы это переварить.

«Вероника, ну почему ты не могла сломать ноги через два месяца, когда я отсюда уйду? — ужас, о чем я думаю? — Вероника, прости, — мысленно обращаюсь к девушке. — Ты вообще не должна была ломать ноги!» — просто мне очень-очень не хочется постоянно находиться рядом с Глебом. Как-то не задалось у нас общение. Несмотря на то, что целуется он отпадно, и я хочу его, как мужчину, последнюю выходку не забыла. Мне не нравится чувствовать страх, а Глеб в тот вечер заставил его испытать в полной мере. Повторения не хочется. Хватит мне мудрости и терпения выстроить между нами границу? Я бы предпочла заключить с ним договор, но Тихомиров не пойдет ни на какие условия. Не стоит и пытаться. Остается вести себя вежливо и отстраненно. Никаких совместных обедов, поцелуев, улыбочек и флирта.

Выключаю компьютер, запираю дверь, прощаюсь с ребятами. На душе так грустно, будто прощаюсь навсегда, а не переезжаю в соседний кабинет.

Вхожу в приемную, дверь в кабинет Глеба открыта, он сидит за столом, просматривает какие-то бумаги. Не сомневаюсь, он слышал, что я вошла, но взгляд не поднял. Так и хочется подкрасться и тихонько закрыть дверь, чтобы не давил своей энергетикой.

Второй раз за день включаю компьютер. Пока он загружается, подхожу к проему, тихонько стучусь. Ловлю его взгляд.

— Могу войти?

— Присаживайся, — указывает на диван. — Я сейчас освобожусь, обсудим твои обязанности, — тут же утыкается обратно в бумаги.

«Сейчас» – понятие очень растяжимое. Мне на попу массаж нужен, она устала сидеть. Каждый раз, когда он откладывает бумаги в сторону, я думаю – «ну наконец-то!», а Глеб тянется за следующей кипой.

— Теперь о тебе, Милада, — поднимает на меня взгляд Тихомиров, убирая бумаги в сторону. — Закрой дверь…

Глава 26

Милада

Какие такие обязанности меня ждут, что обсуждать их нужно за закрытыми дверями? Неужели опять полезет доказывать, что он альфа-самец?

Без споров поднимаюсь, иду и закрываю дверь. На диван не возвращаюсь, сажусь на стул напротив Глеба, нас разделяет стол, и это немного успокаивает. Мне нужна эта дистанция. Защитить она вряд ли сумеет, реши Тихомиров утвердить свою власть над женщиной старым как мир способом.

— Я хотел бы извиниться за свое поведение той ночью. В свое оправдание говорить ничего не буду, слова мало что значат, — чеканит слова, в голосе, конечно, ни грамма раскаяния.

Теперь хотя бы понятно, зачем нужно было закрывать дверь. Глеб Владимирович снизошел до формальных извинений, но никто кроме меня слышать их не должен был.

— Твое мнение обо мне не должно мешать совместной работе, — требовательно.

— Совместной работе могут помешать неправильные действия, а не чье-либо мнение. Вы же не думаете, что все сотрудники компании думают о вас сугубо положительно? Это хоть как-то мешает им выполнять свои обязанности? — не то чтобы я хотела спорить, правильнее было бы кивнуть головой, со всем соглашаясь, но роль послушной овцы никогда у меня хорошо не выходила. — Не нужно судить обо мне через призму возраста, я так же, как и тридцатилетние, могу носить на лице маски.

— Из твоих слов я делаю выводы, что ты продолжаешь считать меня козлом, но будешь вежлива и мила, потому что этого требуют обстоятельства, а мои приставания испортят и так непростые отношения между нами. Все верно? — по лицу не скажешь, но присутствует ощущение, что его задели мои слова.

— Если ваша интерпретация вам нравится больше, то остановимся на ней, — не видела смысла лебезить и угождать. Он взрослый мужик, пусть и с короной на голове, если не хотел слышать правду, не стоило заводить этот разговор.

Глеб молчал несколько секунд, о чем-то думал, рассматривая меня. О чем были его мысли, осталось секретом, он не стал со мной делиться. А я бы послушала.

— Перейдем к твоим обязанностям. Часть из них я переложу на Таню, с остальным придется справляться тебе…

Приблизительно через час я вышла из кабинета босса с внушительным списком, который старательно конспектировала под диктовку. Первым заданием стало принести Тихомирову крепкий кофе…

До обеда разобрала все входящие письма, согласовала несколько встреч на следующую неделю. Время пролетело незаметно.

— Я на обед, потом у меня встреча, вернусь к четырем, если задержусь, попросишь Антона провести собрание инвесторов, — закрывая свой кабинет, Тихомиров отдавал распоряжения.

А еще несколько дней назад мы вместе ездили обедать. Грустить по этому поводу я не собиралась, тем более позвонил Ваня и сообщил, что заказал мне любимые роллы.

— Вань, у меня теперь новый начальник, — то ли пожаловалась, то ли похвасталась, сама не разобрала по своему голосу.

— Что за фигня? — насторожился друг. Я ему поведала о том, что случилось с Вероникой. — Нужно съездить ее навестить, — тут же предложил Ванька. Вот она – здоровая адекватная реакция, а не это – «жить будет».

— Как ты? — не удержалась, беспокойство съедает, но, вспоминая, что жалости Ванька не приемлет ни в каком виде, спешу исправить оплошность: — Проект продвигается?

— Со мной все хорошо, Лада, не волнуйся, — он еще меня успокаивает, будто я не вижу, хорошо с ним или нет. — Жду дома, возьмешь такси, — не давая возможности возразить, кладет трубку.

Схомячив все роллы, какое-то время сижу с довольной миной, работать не хочется, но приходится возвращаться к списку с обязанностями. Я и так лишних полчаса занималась «ничегонеделанием».