Любовь серого оттенка

— Не маленький, справится.

— Пожалуйста! Я дышать не могла из-за того, что в голове представила его смерть! И сейчас дрожь не проходит, так как я первый раз в жизни стала свидетелем рукоприкладства! И всё то, что сейчас творится с моим организмом, является доказательством моего отличия от тебя! Для меня это неестественно! Я хочу, чтобы это прошло! Моё подсознание наказывает меня за бездействие! Мне очень больно! — не замечаю, как вновь из глаз потекли слёзы. Руки сжались в кулаки, и я стала слегка бить его по груди. Хочу достучаться до него.

— Я тебе говорю, что нам надо уйти. Ты сама стоишь тут и продолжаешь мучить себя. Раз это всё вызывает у тебя такую реакцию, то просто согласись уйти.

— Да разве это поможет? Тебя это преследует. И каждый раз я буду вынуждена проходить через этот ад. Ты понимаешь, что…

— Да всё я понимаю! — перебивает он. — Это всё противоестественно для тебя. И твои странные судороги тому доказательство. И чтобы от них избавиться, тебе надо забыть об этом. Значит, надо уйти. Что мы стоим?!

— Как я об этом забуду?

— Легко и просто.

— Нет, я не смогу.

— Ты не пробовала.

— Я знаю себя. И я уверена, что совесть до смерти загрызёт меня. А если я задохнусь?

— Умрёшь. Ничего страшного, я переживу.

— Не смешно.

— Я не смеюсь. Пошли уже.

— Ты должен ему помощь.

— Что?

— Знаю, что для тебя это будет очень трудно сделать, но не мог бы ты помочь ему? Проводи меня и возвращайся сюда, чтобы отвести его домой или ещё куда-нибудь.

— Нет. Пошли, — он попытался меня отвернуть от себя, но мои ноги тут же подкосились, и ему пришлось держать меня. Дрожь так и не прошла.

— Пожалуйста, помоги ему.

— Ты сама понимаешь, у кого ты просишь об этом?!

— Понимаю. Но что я ещё могу? Мне это необходимо, и ты сам это видишь.

— Я спасаю тебя чаще, чем пытаюсь убить. Почему я должен терпеть неестественные для себя вещи?

— Прошу, — поднимаю голову в надежде столкнуться с его глазами.

— Не уговаривай, — строго произносит он.

— Ну пожалуйста, — обнимаю его, не отводя взгляда от выдуманных глаз.

— Что ты делаешь? — пытается аккуратно отодвинуть меня.

— Умоляю тебя.

— Без рук нельзя?

— Нет.

— Какая же ты наглая.

— Ну так что?

— Хорошо, — через силу произносит он.

— Ты ему правда поможешь?

— Я постараюсь.

— Обещай мне.

— Не хочу.

— Ну пожа-а-алуйста.

— Меня раздражает, что ты ноешь, как ребёнок.

— Ну прошу-у-у тебя.

— Ладно, — буквально выталкивает из себя это слово.

— Обещаешь? Я могу тебе верить?

— Да, да, да. Только не стони больше. И отцепись от меня, — его слова подействовали лучше всякого лекарства. Я полностью пришла в себя и смогла стоять на ногах без его поддержки. Поэтому я отпустила его и вдохнула полной грудью свежий ночной воздух.

— Говоришь, что бесит моё поведение, но всё равно соглашаешься, — улыбаюсь, так как осознаю свою победу в этой ситуации.

— Тебе и правда стало лучше. Какая радость, — он действительно любит говорить пренебрежительно.

— Да, ты прав. Чувствую себя прекрасно.

Из-за него я узнала, что мне будет невыносимо больно, если я буду свидетелем потасовки, драки, насилия, убийства. Как будто я должна прочувствовать всё то, что ощущает на себе жертва, чтобы самой никогда не причинять боль другим. Сложно мне с ним будет.

— Пошли уже, — руки легли на мою талию и стали подталкивать меня вперёд. Я сразу обхватила его запястья, закрытые рукавом, и попыталась высвободить себя.

— Давай будем идти, как раньше. Мне так неудобно, — когда я попыталась развернуться, он одним рывком прижал меня к себе. И все, что я могла сделать, это застыть на месте и ощутить его еле уловимое сердцебиение.

Так равно дышит, совсем без звука. Но грудная клетка при каждом вдохе прижимается ближе к моим лопаткам. Пытаюсь подстроиться под него, но у меня не получается. В отличие от его сердца, моё сигнализировало об опасности и ускоряло движение крови по венам.

— Тебе можно прижиматься ко мне, когда ты хочешь, а мне нельзя? — аккуратно шепчет, щекочет уши. Но не касается своей кожей мою, наверняка нагревшуюся до предела.

— Я не прижимаюсь к тебе таким образом. И я делаю это без каких-либо помыслов. И… Ты хочешь ко мне прижиматься?

— Просто напоминаю тебе, что такое наше взаимодействие способно немного выбить тебя из привычного состояния.

— А что насчёт тебя? Опять ничего не чувствуешь?

— Пойми же ты, что я не из тех, кто будет испытывать что-то к человеку. У нас нет такого. Мы не умеем. Никаких чувств, понимаешь? — и после этого мне стало паршиво. Будто плеснули в лицо ядом, заткнули.

— Раз так, то отпусти.

— Не надо вести себя так, будто я тебе всё на этом свете пообещал, а потом жестоко бросил. Я просто сказал правду. Ты же её любишь.

— Я поняла, а теперь отпусти, — попыталась пошевелиться, но всё без толку.

— Ты расстроилась?

— Нет.

— У тебя не получается говорить «нет» так же убедительно, как у меня.

— Потому что я вру, а ты говоришь правду. Доволен?!

— Плохо, «светлая». Нельзя врать, — издевается он.

— Как будто ты никогда не врал.

— Я очень много вру. В этом нет ничего сложного. Для «тёмного».

— А я никогда не врала, пока с тобой не встретилась. Ты меня испортил.

— А ты вынудила совершать хорошие поступки. Мы квиты. И, кстати, — прижимается ближе, и я вновь улавливаю мой любимый запах, — я на этом не остановлюсь, — медленно произносит он, после чего выпускает меня из внезапного плена. Не из того, что он создал своими сильными руками, а из плена его ауры. Он завораживающе. И без него мгновенно окутывает пустота. И я все больше путаюсь в своих ощущениях.

Из-за него моё состояние слишком нестабильно. А после такой близости я ощущаю лишь эмоциональное опустошение.

— Надеюсь, я когда-нибудь привыкну к тебе, что уже не буду так реагировать на твои действия и слова, — как можно строже произношу я.

— Надейся, — одним коротким словом он провозглашает себя победителем в нашей битве ощущений. Но я не сдамся просто так, тем более когда есть надежда, что малая часть его сознания может подчиниться мне.

— Буду, — препираюсь. — А теперь мы можем пойти домой?

— Ко мне?

— Ко мне.

— А для «светлой» ты очень даже шустрая, — сначала до меня не дошел смысл его слов. Но стоило мне вспомнить, кто стоит передо мной, я сразу вникла.

— Ты отведешь меня ко мне, а потом пойдёшь к себе. Мы не вместе ко мне пойдем.

— А жаль.

— Я бы все равно тебя в гости не позвала. У меня всё-таки родители дома и брат.

— Тебя только это останавливает?

— Нет, нет, нет! Ты неправильно меня понял! — поспешила я выкрутиться. — Я хотела сказать..

— Правильно я все понял.

— Нет!

— Ты не зовёшь меня в гости, потому что у тебя семья дома. Боишься, что они застукают тебя рядом с «тёмным». Что из этого я неправильно понял?

— Ты точно все именно так понял?

— Возможно.

— Издеваешься?!

— Немного.

— А, по-моему, много!

— Жди в гости.

— Т-ты…

— Ты вроде домой собиралась. Передумала?

— Нет, я просто…

— Пошли тогда, — хватает мою руку и тянет к своему плечу.

— Пошли, — уже спокойно ответила я, обвивая его руку и следуя за ним.

До дома мы шли в полной тишине, что было на нас не похоже. Я до сих пор размышляла над небольшим инцидентом и прокручивала в голове наши глупые разговоры. Почему я не могу залезть в его голову? Даже лица не могу увидеть. Пару раз хотела задать ему несколько вопросов, но я лишь открывала рот и в спешке его закрывала. И когда я вновь немного осмелела, он уведомил меня, что мы пришли. Снова я на его плечах, его руки крепко держат мои бедра, а мои руки осторожно открывают окно.

— Пока, — помахала я в сторону окна.

— Пока, — услышав его ответ, я аккуратно закрыла окно и сразу в панике начала искать фонарик. Даже улыбнулась, когда поняла, что он положил его в большой карман моей кофты. Был бы он всегда таким добрым. Жаль, что это качество не для него.