Страница 36 из 110
19. И я открыл шлюзы
То, что я гордо назвал отступлением, по факту было паническим бегством. Мы, как перепуганные кроты, уходили под землю, кое-как наладив порядок. Одни отбивались от монстров, а другие… Я. Я пробивал нам путь вниз.
Мальстрём вертелся у моих ног, превращая бетон в вязкое тесто, которое вертелось, скручивалось…
Я закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Должно рано или поздно возникнуть чувство лёгкости…
— Крейз, время! — гаркнул на ухо Гайто.
Значит, Гниль уже совсем близко. Я мог бы и сам об этом догадаться — стало совсем темно вокруг, лампы перестали существовать, только магические вспышки не позволяли тьме стать абсолютной.
Гниль нависла надо мной. Кет навис надо мной.
И я почувствовал лёгкость, сопротивление исчезло.
Сжав кулак, я зажмурился в наивной попыткеу беречь глаза…
Но моим глазам ничто не угрожало.
Бетон, непостижимым образом изменивший структуру и сжавшийся в плотный ком, мгновение подумал, что же ему делать дальше, и — рванул.
Вверх, вниз, в стороны. От взрыва дрогнул пол под ногами, пошёл трещинами. Основная же масса вылетела вверх фонтаном и ударила в Чёрную Гниль.
Вновь страшный рёв раздался у меня в голове. В нём звучало скорее раздражение, чем боль. «Да сколько ж можно?! Я пришёл сюда жрать, а суп никак не остынет!»
— Вниз! — заорал я.
Ликрам повернулся первым и заглянул в колодец. Глаза его расширились:
— Ты рехнулся?!
— Выбор за тобой, — указал я пальцем вверх.
Ликрам выругался и с беспомощным видом огляделся.
Он всё ещё был командиром и первым делом думал о том, как спасти людей… и не только людей.
У меня над головой промелькнула визжащая огромная тень. Я машинально присел и достал топор, чтобы уничтожить врага, но вовремя сообразил, что это — не враг. Спайди первым сиганул в пробитое мной отверстие, закинув на спину ту девчонку, которая кричала, что это ведь я всё это сделал. Скорее всего, она просто оказалась рядом. Спайди накинул на неё немного паутины и прилепил к своему хитину.
— Замри, дура! — крикнул я ей.
Спайди, однако, не просто бежал. Перелетев через меня, он прилепился к неровному краю отверстия лапками и выпустил толстую нить. После чего стал спускаться, как альпинист. Подпрыгивая и выпуская нить всё дальше и дальше.
— Алеф! — заорал я, сообразив, что за счастье нам подвалило. — Лезь по паутине, быстро! Райми! Лин!
По телу Чёрной Гнили пробегали молнии. Она напоминала грозовое небо, готовое обрушить страшные кары на наши головы. Она приближалась, и кары сыпались из неё неудержимыми потоками. Вот уже и мне пришлось завертеть топором, отбиваясь от сиринов. Где-то завывали крикуны, кровь и куски мяса летели со всех сторон.
Если кто-то хочет представить себе ад — надо всего лишь отключить визуальные образы. Сосредоточьтесь на ощущениях, звуках, запахе. Доведите всё это до апогея — и поймёте, что значит ад. Не так важно, что ты видишь при этом.
Просто — грохот, несовместимый с жизнью. Просто — вонь, от которой выворачивает наизнанку. Жаркий ветер и поднимающийся изнутри холод.
С диким рёвом Кинг-Конг разметал горстку бойцов и закачался на противоположном краю «колодца». Я зашвырнул в него серпом фиолетовой магии, и широкую грудь чудовища пересекла кровавая полоса.
— Уходим вниз! — надрывался Ликрам. — Уходим!
Алеф послушно ушла первой, Райми последовала за ней, Лин замешкалась.
— Бегом! — заорал я на неё. — Катись вниз! Гайто — тащи её!
Гайто подчинился. Я бы и в страшном сне не заподозрил его в трусости, он просто исполнял приказ и спасал Лин.
— Оставь меня! — кричала та, но Гайто фактически взвалил её на спину и прыгнул вниз.
Я не успевал следить, что там дальше с ними произошло. Забот хватало вокруг. Гниль вспомнила о челюстях, и эти уродские твари, напоминающие бабушкины кошельки с зубами, засновали вокруг своими немыслимыми траекториями.
С каждым мигом становилось труднее. Я уже не успевал поворачиваться и начал пропускать удары. Вот правый бок что-то глубоко резануло, и я с криком упал на одно колено. Тут же над головой свистнул хопеш Ликрама, и меня окатило кишками.
Я поднял голову, увидел страшно горящие в темноте глаза Ликрама.
— Мы вдвоём! — крикнул он. — Иди!
— Ты иди, — возразил я. — Я придержу эту мразь.
Может быть, Ликрам решил проявить себя хорошим командиром.
Может быть, Ликрам решил хоть как-то отплатить мне за всё, что по моей милости пережил.
Может быть, Ликраму надоело жить в этом сраном разваливающемся на части Месте Силы.
Или же всё это навалилось на него одновременно? Не знаю…
Знаю лишь, что он с разворота ударил меня ногой в лицо, и я, взмахнув руками, упал на спину. Но пола подо мной не оказалось, и я продолжал падать, падать, па…
Я видел космический корабль, уничтожающий станцию «Андромеда». Жуткая беззвучная размытая картинка. И — надпись, сродни прописям, которые преследовали меня с первого уровня:
Со стоном я открыл глаза и увидел над собой дыру в бетоне. Значит, упал…
— Здравствуй, милый! Помнишь меня? — появилась надо мной симпатичная мордашка.
— Битти, — прохрипел я. — Помню твою мягкую грудь и поцелуи в шейку…
Её не было наверху, это я точно помнил.
— Как ты здесь оказалась?
Собственный голос казался мне чужим. Битти катала по мне «солнышко», заставляя отступать боль, рвущую тело на части.
— Во-первых, — сказала она, — вам, болванам, сказочно повезло. Я так поняла, вы хотели на десятый? Если бы ты пробурил дырку левее или правее, ты бы достучался до десятого, не так быстро, конечно. Но после падения с
— А где мы? — Голос стал ощущаться лучше.
— В Утилизаторе.
— В Утили… — Я застонал. И от боли, и от осознания своей тупости.
Действительно, под больничным цилиндром ведь находится Утилизатор!
— Что до меня, — продолжала Битти, — то я здесь прячусь, как позорная крыса. Я и все мои бравые ребята. Мы были на зачистке, когда что-то случилось. Чёрная Гниль исчезла. Мы попытались вернуться, но началось землетрясение, и лифт замер на этом уровне. Решили выскочить.
— Так ты ничего не знаешь? — прошептал я.
— Знаю примерно столько же, сколько все остальные, кто был здесь. Мы ведь дробили пятёрки, помнишь? У нас был контакт с теми, кто успел подняться наверх, это мы — тормоза. В общем, мы поняли, что нам чертовски повезло, что наверху начался самый настоящий ад, и мы малодушно решили пересидеть тут. Осуждаешь?
Она погасила солнышко и пристально поглядела мне в глаза.