Грязная тайна

— Если это правда, то я просто не понимаю как… — шепчет Катя. — Ты и он… За моей спиной… Зачем?

— Всё не совсем так, как ты думаешь.

— А как? Как, Алис? — повышает голос сестра. — Расскажи мне. Я хочу знать всё от и до. Это очень важно, неужели ты не понимаешь? Мне нужно хоть как-то упорядочить в голове произошедшее. В хронологическом порядке.

— Всё началось в конце августа. Ты тогда была в отпуске…

Стрелка на спидометре доходит до ста двадцати километров в час. В горле пересыхает, но я продолжаю рассказ, упуская интимные подробности и перепрыгивая от эпизода к эпизоду. Наверное, самое страшное уже произошло — я сказала основные и важные фразы. Теперь остается только разгребать последствия, отбивать удары и вымаливать прощения.

На нерегулируемый пешеходный переход откуда ни возьмись выходит сгорбленная старушка с палочкой, но, кажется, Катя её не видит, потому что продолжает ехать на прежней скорости.

— Осторожно! — громко выкрикиваю.

Сестра жмёт на тормоз и резко выкручивает руль. Нам сигналят машины, лоб, левое предплечье и скула болят от удара, а в голове проносятся самые страшные картинки того, что могло с нами случиться, не остановись мы вовремя. Катя всхлипывает, включает аварийку. Закрывает ладонями лицо и несколько мучительно долгих секунд не двигается.

— Нам нужно съехать на обочину, — осторожно произношу. — Эй, всё нормально, Кать. Ты никого не стукнула и не убила.

— Ничего нормального здесь нет! — громко кричит Катя. — Ты соблазнила моего жениха и раздвинула перед ним ноги! Что тут нормального? То, что ты переедешь к нему? В мою квартиру? В мою жизнь? В мои мечты? Да чем ты, мать твою, особенная, такое заслужила?

Теперь я вижу лицо сестры. Глаза поблескивают, на щеках видны дорожки от слёз. Катя берёт себя в руки и продолжает дорогу. Отъезжает несколько сотен метров вперёд, после чего паркуется на обочине. Глушит двигатель, разворачивается в мою сторону. Когда она на меня смотрит, то хочется провалиться сквозь землю.

— Разве тебя в детстве не учили, что брать чужое — это плохо? Очень и очень плохо. Ай-яй-яй, Алиса! Я лично обучала тебя этому правилу. Да что там! Я всему старалась тебя научить! Как себя вести, краситься и одеваться. Ты вспомни, какие шмотки носила раньше? Была похожа на бомжеватого подростка, а теперь сидишь в красивом соблазнительном платье и стильных сапожках!

Я молчу, потому что не знаю, что сказать в своё оправдание. Его для меня нет. Любовь, даже самая сильная, не является поводом для подлости.

— Ах да! — ударяет ладонью по рулю Катя. — Я не научила тебя одному — как доставлять удовольствие моему мужчине. Знала, что Басаргин любит трахать сзади, обожает, когда глубоко берут в рот и облизывают яйца? Впрочем, ты молодец — с этим вполне справилась и без моих советов, судя по тому, как легко он бросил меня перед самой свадьбой.

— Прекрати, пожалуйста. Мне очень жаль, но я не хочу этого слушать.

— Что ты! Мы только начали!

На приборной панели вдруг играет телефон, и он дает возможность сделать короткую передышку. Катя снимает трубку, отвечает, судя по всему, Даше.

— Я немного задерживаюсь. Да, совсем скоро буду — отвлеки Кравченко, ладно?

Сестра чертыхается, заводит двигатель и едет в сторону моего дома. Она торопится и снова превышает скорость, но в этот раз без происшествий.

— Почему не кто-то другой? — недоумевает дальше. — Почему не Руслан? Не Коля? Не любой соседский мальчишка? Понравились мужики при деньгах и статусе?

— Я его люблю. Сказала уже.

— Так я тоже люблю, Алиса! Вот ведь совпадение, правда?

Катя продолжает сыпать вопросами, на которые у меня не находится ответа. Любовь не поддается логике, здравому смыслу и контролю. Она срывает тормоза и несёт тебя вперёд на огромной скорости. Страшно, опасно, но те чувства, которые ты при этом испытываешь хочется повторить снова и снова.

— Я подходила ему по всем параметрам! Я! Мы были прекрасной парой, меня любили его родители и коллеги. Я никогда его не подводила, не ставила в неловкое положение. Ты же… Боже, ты же абсолютно его недостойна! Молодая, глупая, импульсивная. Ты даже не в его вкусе! Он всегда любил брюнеток — об этом рассказывали его друзья. Красивых, породистых. Миша предпочитал девушек своего возраста. А тут… пропасть, бездна! Да вы разбежитесь через несколько месяцев, когда натрахаетесь! Ты не вытянешь его, подставишь и подведёшь! Отношения — это всегда работа двоих. А ты, малыш, пока не в курсе, как это действует.

— Я буду стараться никогда его не подвести, — отвечаю негромко.

— С твоим везением — весьма сомнительно.

Сестра останавливает автомобиль у подъезда. А там… мама! Катя первой выходит на улицу, я отстёгиваю ремень безопасности и открываю дверь. Слышу, как самые близкие сердцу люди разговаривают на повышенных тонах.

— Ты ведь всё знала! Знала! И молчала все это время! — возмущается Катя.

— Успокойся, пожалуйста. Давай выдохнем и поднимемся в квартиру, чтобы не напугать людей. Спокойно втроём поговорим.

— О чём? Я должна благословить эту прекрасную пару?

— Просто. Поговорим, — настаивает мама.

— Ты всегда её баловала! — шумно выдыхает сестра. — Слишком сильно! Она же маленькая, Кать. Она не хотела. Она так больше не будет. Поделись игрушкой с Рыжиком, — Катя активно жестикулирует руками, привлекая внимание простых зевак. — Алисе всё! Счастливую полную семью, поддержку даже в самых дурацких начинаниях и теперь вдобавок Басаргина! Я всех вас ненавижу! Всех! Тебя, её и Мишу!

Несмотря на мамины просьбы выдохнуть и подняться наверх, Катя разворачивается и идёт к машине.

— Пожалуйста, не садись в таком состоянии за руль! — звучит надломленный голос родительницы.

— Я не настолько дура, чтобы покончить жизнь самоубийством.

Следует громкий хлопок двери, шум двигателя и визг шин. Затем наступает звенящая тишина.

Глава 57

— Мне одну ложку сахара, — просит мама, растирая пальцами виски.

— Я помню. Мы не живем вместе чуть больше месяца. Неужели думаешь, что я позабыла обо всех твоих предпочтениях?

Выключаю чайник, заливаю чашку кипятком. Сердце до сих пор колотится от эмоций, а щёки горят так сильно, будто их отхлестали. Мне плохо. По-настоящему плохо. Я чувствую себя ужасной дочерью и сестрой, которая в очередной раз не оправдала надежд и подвела.

Шумно вдохнув, понимаю, что мне безумно хочется к Медведю. Знаю, что в жарких объятиях, слушая спокойный ровный голос и глядя в его глаза, я найду такое нужное в этот момент утешение. Может, пока не разобран рюкзак, заказать билет и вернуться обратно? Сбежать от осуждения и проблем? Подвести свой танцевальный коллектив перед новогодними праздниками? Подставить напарницу в кофейне? Стать гораздо хуже той, чем я есть?

Мама сухо благодарит, когда я ставлю перед ней чашку с чаем. Опускает глаза и греет руки. Она будто разом постарела за считанные часы. Помню, мама всегда мечтала, что мы с сестрой будем дружны.

— Я была почти уверена, что ты сорвёшься, — тихо произносит родительница.

— Конечно. Ты прекрасно меня знаешь. Проблема в том, что катастрофы всё равно было не избежать.

— Можно было предотвратить, Алиса. Существовал единственно-верный выход. Тот, что я предлагала.

Она украдкой вытирает слёзы рукавом кофты.

— Предотвратить? Тебе было бы легче, если бы я от него отказалась и была несчастна?

— Я… Я не знаю, как мы будем жить дальше.

— Ты даже представить себе не можешь, что Миша для меня значит, мам. Думаешь мне было вот так просто взять и отрезать чувства? Запереть их на замок?

— У меня же когда-то получилось с первым мужем. Взяла и отрезала. От несчастной любви ещё никто не умирал, Алиса.

— Может повторишь эти же слова, но уже Кате?

Мама вспыхивает от гнева. Я вижу, как подрагивают её руки. Нам всем непросто, но иногда так сильно хочется получить свою порцию материнского тепла, даже если не совсем права. Даже если ошиблась, споткнулась и упала. Хотя теперь отношения с Мишей сложно назвать этими словами, потому что я больше не жалею ни об одной совместно проведённой секунде. И мне впервые хочется защищать своё и бороться.