Забери мою душу

А мать Антона всегда была бесхребетной. Она слепо обожала мужа и заглядывала ему в рот. Поэтому его смерть так ударила по ней. Растоптала и превратила в бледную тень некогда красивой женщины.

Из всей семьи Ломакиных жалко мне было лишь Антона и Настю.

И я почти ненавижу себя, свою эмоциональность и свой поганый язык за то, что заговорила об Игоре. За то, что повелась на ложь его матери. Конечно, сомнения меня грызли. Но даже если Тоша поспорил… Все его дальнейшие поступки говорили о чувствах ко мне.

— Миш, — снова губы Антона коснулись моего уха, посылая мурашки бегать по коже, — пойдём. Все уже вышли.

— Д-да, — рассеянно окинула взглядом пустой автобус и перевела взгляд на любимого. — Пойдём.

Поднялась и суетливо вытащила руку из надёжной ладони Антона. Замерла, понимая, что через Антона не пролезу. Длинные ноги парня загораживали проход.

Уставилась на Тошу, который пропускать меня не спешил. Парень выглядел собранным.

— Пойдём? — голос прозвучал как-то жалко и тоненько.

— Поговорим? — свёл брови вместе и подался вперёд, загоняя меня в угол своим взглядом, телом и запахом.

— Не сейчас, — я поджала губы. — У нас экскурсия.

— А когда блять? — поняла, что Антон вышел из себя. — Когда мы блять с тобой поговорим, Михайлина? Когда наступит это потом?

— Ты меня спрашиваешь? — тут же вспылила в ответ, сжав кулаки и подавшись вперёд, чтобы шипеть слова в лицо Антона. — Это ты три года назад меня слушать не хотел, когда я пыталась с тобой поговорить. Сбегал, как последний трус.

— Я увидел тебя голую в обжимку с мои братом, — Антон подорвался с сиденья и навис надо мной. — Что я должен был подумать?

— Какая разница? Мне плевать, что ты подумал! Что ты надумал в своей голове! — руку вскинула и пальцем постучала по его лбу. — И плевать, что твой омерзительный и лишённый совести брат потом тебе наплёл! Ты поверил ему, своим глазам, но только не мне.

— Знаешь, сложно не поверить, когда видел тебя прижимающейся к Игорю. Ты не сопротивлялась! — Антон покраснел от ярости, крылья носа трепетали, выдавая его злость.

— Наверное, ты понял, что спор проигрываешь? — усмехнулась, глотая слёзы.

— Какой блять спор, Миша? Что тебе моя мать вчера напиздела?

— Ты с братцем не спорил на меня, нет? Кто быстрее соблазнит? Поэтому так переживать стал?

— Дура! — Тоша схватил меня за плечи и встряхнул. — Ты дура, Миша! Поверила моей матери наркоманке? Серьёзно?

— Сам ты дурак! — идиотские слёзы покатились по щекам. — Поверил Игорю? Как школьник! Будто не знал, какой он подлый! Будто не он тебя столько раз подставлял. У меня никогда и ничего с ним не было! Я его презирала и презираю! Я его ненавидела и ненавижу! Я всегда люб… — осеклась. — Всегда только с тобой была. Никого кроме тебя не было, а ты… — голос сорвался. — Шлюхой и потаскухой меня считаешь.

— Малыш, — Тоша стал судорожно стирать слёзы с моих щёк. — Миш… Я ведь решил, что совсем не имеет значения, что было. Мишка, — обеими ладонями удержал лицо, когда я дёрнуться попыталась, — скажи, что ничего не было.

— Будто ты поверишь, — я всхлипнула. — Я столько раз пыталась сказать! Столько раз!

— Прошу, — сгорбился, уткнулся пылающим лбом в мой. — Пожалуйста, Мишка. Скажи.

— Ничего не было, — утонув в глазах, полных боли вперемешку с надеждой, прошептала я. — Я из ванной вышла. В полотенце замоталась, думала, что ты пришёл. В глазок глянула, а он боком стоял… Думала, ты… — снова всхлипнула, пальцами цепляясь за запястья Антона. — Он вошёл… Я пыталась оттолкнуть!

— Тварь, — прошипел Антон, вжав мою голову в своё плечо. — Убью мудака. Мишка… Миш… Золотце… Я такой еблан. Ревнивый еблан! Прости.

Тоша вновь моё лицо запрокинул так, чтобы целовать мокрые щёки и вновь и вновь прося прощения. А я рыдала, не имея сил остановиться. Жмурилась и жалась к Антону, ладошками порхая по его затылку и лицу.

Глава 19

Мишка

Тоша накрыл губами мой рот. Нежность и осторожность сменились страстью. Теперь пальцы Антона путались в волосах, сжимали пряди на грани боли. Я приподнималась на носочки, тянулась к парню всем телом, льнула, жмурясь и наслаждаясь его прикосновениями. Впитывая их всем существом. Каждой клеточкой тела. Сейчас всё чувствовалось совершенно иначе. Острее. И болезненнее. Сейчас мне казалось, что я окончательно, бесповоротно и неотвратимо растворилась в этом парне.

Тоша прикусил нижнюю губу, заставив меня вздрогнуть и тихо всхлипнуть в его губы. Низ живота опалило желанием. До безумия сильно захотелось, чтобы вся одежда исчезла. Растворилась. Чтобы ничего не мешало чувствовать жар тела Антона. Чтобы ладошками можно было скользить по одуряюще пахнущей коже.

Но я могла только ноготками царапать затылок Тоши и подаваться ближе, податливо приоткрывая рот.

— Чёрт, — парень оторвался от моих губ и потёр ладонью лоб. Поняла, что Тоша ударился о поручень. — Иди сюда, — упал на сиденье и меня на себя потянул. Хотела боком опуститься на его колени, но парень настойчиво раздвинул ноги и усадил сверху. Так, чтобы я теперь смотрел в его лицо сверху вниз. Чтобы сквозь спортивные штаны промежностью чувствовала напряжённый член парня. Вспыхнула. Покраснела жарко. Но шевельнутся не дали сильные пальцы Тоши, сжавшие ягодицы. Парень толкнулся резко бёдрами вверх, заставив меня охнуть и выгнуться от остроты ощущений. Антон напряжённым членом сквозь ткань одежды надавил на клитор. Сладкая дрожь пронзила тело. От развилки между бёдрами будто крохотные змейки наслаждения разбежались. Даже кончики пальцев сладко закололо. Не было бы кроссовок на ногах, непременно поджала ы пальчики от наслаждения. Грудь мигом потяжелела и заныла. Впилась руками в плечи Антона, склонила голову к его шее и провела по горячей коже языком.

— Блядь, Мишка… — Тоша сжал мои ягодицы, удерживая меня на месте.

Я пьяно ухмыльнулась. Ещё раз провела по шее языком. От кромки толстовки до самого уха. Прикусила мочку. Всосала в рот. Чувствовала, что Тоша подо мной крупно вздрогнул. Я наслаждалась тем, как он реагировал на мои прикосновения. Просто дурела. Превращалась в незнакомку, не знающую стыда. Скользила губами по шее Антона, прикусывая, целуя. Я просто не могла остановиться. Мне было мало. Мало Антона. Мало его запаха. Мало его вкуса. Мало его жара. Я жалась к нему, дышала запахом, тёрлась раскрытыми бёдрами о его и мечтала раствориться в нём. Просто проникнуть в его поры. Срастись. Стать одним целым.

Я застонала в шею Антона, когда он с лёгкостью проник под резинку моих спортивных штанов и, на пробу, провёл по складочкам сквозь ткань трусиков. Меня тряхнуло. Прошибло разрядами удовольствия до самой макушки.

— Тошенька, — жалобно залепетала, когда пальцы парня соскользнули на внутреннюю поверхность бедра, поглаживая нежную кожу, но не прикасаясь к губкам. — Пожалуйста.

Захныкала и вновь бёдрами повела, пытаясь насадиться на пальцы. Теряя рассудок от желания. От необходимости, чтобы чуть шершавые подушечки его пальцев коснулись губок. Чтобы нажали на клитор. Но парень намеренно дразнил, не спешил прикасаться так, как мне того хотелось. Целовал губы, ловил моё сбившееся и частое дыхание, скользил пальцами по кромке трусиков. Лишь на грани сознания зудела мысль о том, что в автобус в любой момент могут войти. Не давала расслабиться и отдаться ощущениям.

— Тоша, — простонала, с огромным трудом оторвавшись от его губ и немного откинувшись назад. Спина и затылок упёрлись в спинку переднего сиденья. — Тош, кто-то может зайти.

— Срать, — Антон подался вперёд и прикусил мой подбородок. — Срать, — повторил, пальцами проникая под резинку трусиков.

Я тут же застонала и податливо выгнулась, забыв обо всём. Пальцы Антона растёрли свидетельство моего желания по складочкам. Захныкала, выгнулась ещё сильнее, затылком упираясь в мягкий подголовник. Меня прошибало разрядами наслаждения. Столько острых ощущений, что приподняться хотелось, чтобы пальцы Тоши не причиняли эту сладкую боль.