Его (с)нежная девочка

Глава 20. Ева

Утром на меня снова находит понимание безысходности всей ситуации. Ругайся не ругайся, упрашивай не упрашивай начальство, но Дамир дал понять, что спорить с Диккерсом бесполезно. Да и вляпалась я во все это сама, а следовательно, и разгребать тоже мне.

До рабочего места – читай, шале – по пока еще пустым улочкам шла, вперив взгляд под ноги, и строила планы, как бы так сделать, чтобы не пересечься с Дамиром в этот день. У меня были три веские причины его избегать. Во-первых, мне было стыдно за себя перед ним. Только вчера до меня дошло, какого, небось, он обо мне мнения после вечеринки. Снять мужика. Ха! Приличные девушки так не делают, а я была уверена, что именно так все выглядело с его стороны. Ни в жизни не поверю, что это он меня соблазнил. Во-вторых, рядом с этим мужчиной я чувствовала себя крайне неловко. Во сто крат хуже, чем рядом с Тимуром даже в те моменты, когда он “подкатывал”. Здесь одного вздоха грозного хозяина дома хватает, чтобы я почувствовала себя так, словно я не я: Ева совсем не Ева. Хотелось спрятаться, сжаться, просто раствориться, исчезнуть. Его пронзительные и слишком мудрые темны глаза словно в самую душу заглядывали, и мне это не нравилось. Не люблю я душу свою перед чужими раскрывать. Ну и в-третьих, я так и не помнила, что я ему выболтала в ту ночь и что у нас с ним было, это тоже оптимизма не добавляло, хотя с потерянной невинностью я уже и смирилась.

– Уф-ф-ф! – поморщилась. – Ладно, Ева. Прорвемся, – бубню тихонько и замираю на крыльце у двери. Вздыхаю, пряча замерзший нос в шарфик и втягивая шею в плечи.

Вообще-то зря я его боюсь. Наверное, он даже хороший. Вчера вон завтрак принес, хотя совсем не обязан был, еще и из дорогущего ресторана. Забеспокоился, интересно? Или мой вид ему не понравился, и мужчина решил меня откормить?

– Эх, Евангелина, – вздохнула бы сейчас ба.

Вот вляпалась по самые уши, а теперь гадай.

Ладно, прорвемся! Нос по ветру и вперед – штурмовать шале… вернее, убирать.

Дергаю ручку двери и захожу. Время начало девятого, и скорее всего, Дамир все еще спит. Поэтому, стараясь сильно не шуметь, снимаю верхнюю одежду, меняю угги на кеды и приступаю к работе. Первым делом сегодня по плану навести порядок на кухне: протереть полочки, ящики, отмыть дверцы, натереть до блеска тарелки и сантехнику. Хотя куда уж чище, чем оно есть, не знаю. Но, по крайней мере, занимая руки, я занимаю и мозг. Да и сердце перестает истошно биться.

Напевая новогоднюю песенку себе под нос, не замечаю, как стрелка часов подбирается к двенадцати. Часики тикают, время бежит, Дамир не просыпается. В доме вообще, помимо меня, до сих пор не слышно признаков жизни.

Странно.

Воровато оглядываюсь, бросаю тряпки на столе и почти на цыпочках топаю в сторону хозяйской спальни в твердом намерении заглянуть. Ну, неужели он все еще спит? Дамир не похож на засоню, который мнет бока в кровати до обеда! А вдруг с ним там что-то случилось? Ну, мало ли, сердце остановилось, в кому там впал или еще чего?

Последняя мысль подстегивает, и я прибавляю скорости, правда, у двери опять зависаю. Нет, а вдруг он там опять… голый? Моя психика не выдержит снова такой картинки! Секусальной, но… но слишком!

Разворачиваюсь, резко делаю пару шагов и… нет, Ева, надо заглянуть! Прежде, чем снова передумаю, возвращаюсь к двери, дергаю ручку, открывая и зажмурившись и… Тишина. Открываю один глаз. Да ладно? Открываю оба глаза и оглядываюсь – в спальне пусто, Дамира нет. Как так? Я была на кухне, с которой прекрасно просматривался вход в шале, и я точно не могла его упустить из виду. Значит, ушел еще до моего появления, но в такую рань, куда?

Черт! Бью себя ладошкой по лбу, ругая за глупость. Ты же на горнолыжном курорте, Ева! Горы, лыжи, рассвет – романтика.

– Ну и ладненько… – киваю, довольная. Кажется, мой план не встречаться сегодня с хозяином домика удался, а это значит, что можно спокойно отработать оставшихся два часа и уходить.

Дальше дело пошло активней. Я не старалась больше левитировать, чтобы не шуметь, а вполне себе уверенно топала. Шумела, гремела, переставляла баночки-скляночки, натирая горизонтальные поверхности в коридоре, и махала шваброй, громче напевая себе под нос знаменитую “Jingle Bells”.

Последним пунктом на сегодня была кладовая, в которой стоило бы разгрести завалы, и именно там, когда взгляд упал на верхнюю полку высоченного шкафа, на котором лежала увесистая прозрачная пластиковая коробка с новогодними шарами, лентами и гирляндами, меня неожиданно осенило.

Рождество!

Сегодня ведь Рождество, а в доме нет елки! Да что там елки, даже намека на праздник! Вопиющее упущение, ведь елка в новогодние праздники – это едва ли не самое святое!

Так, нужно найти стул и снять оттуда коробку. Срочно. И нет, в два часа я не уложусь, потому что просто необходимо украсить елку!

Обхожу дом в поисках стула, и такой-таки попадается мне на глаза в прачечной. Что он там вообще делает, интересно?

Тащу и ставлю невысокую деревянную, не самую устойчивую табуретку ближе к шкафу и примеряюсь, поставив одну ногу, свалюсь или нет? Думаю, если аккуратно, но быстро, то нет.

Осторожно, держа равновесие, забираюсь на стул, а он, черт бы его побрал, весь ходуном ходит под моими ногами. Страшно, сердце выдает испуганное “тук-тук”, но что делать? Дороги назад нет, да и не буду же я Дамира ждать, чтобы он достал мне игрушки. Это глупо. Приходится сделать вдох, собрать всю волю в кулак и привстать на носочки, вытянув руку к верхней полке. Высунуть язык от старания и...

Еще чуть-чуть…

Еще сантиметрик…

Миллиметрик…

Игрушки уже почти в моих руках, и...

– Ева? – раздается мужской голос за спиной слишком неожиданно, и я, рефлекторно подскочив, теряю равновесие. Успеваю только вздохнуть и машу руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Начинаю лететь вниз с навернувшейся табуретки с истошным визгом:

– А-а-а-ай!

Зажмуриваюсь и уже готова долбануться пятой точкой об пол, а головой о стену, но я падаю и приземляюсь практически плавно и совсем не на пол.

На руки.

На сильные мужские руки.

Меня с ног до головы обдает жаром, когда я понимаю, кто так уверенно меня поймал. А когда открываю глаза и оказывается, что мое лицо замерло в считанных миллиметрах от лица Дамира, сердце биться перестало. Совсем. Окончательно. Выдало одинокое “тук” и замерло.

Он смотрит на меня странным взглядом, сильнее сжимая руку на моей талии и ногах, слишком уверенно и бесстрашно прижимая меня к себе, а я смотрю на него и тону в этих поразительной глубины карих глазах, радужку которых стремительно заволакивает черный зрачок.

– Я… тут… – слабая попытка что-то сказать. Отвратительно выходит, потому что взгляд с его глаз опускается на губы, слегка приоткрытые на выдохе, а ладошки начинает покалывать от желания прикоснуться к черной, как смоль, щетине на скулах. В голове проносится яркой вспышкой картинка вечера из клуба, и я вспоминаю, что тогда меня тоже поразили эти губы, к которым хочется прикоснуться и… поцеловать, а еще… укусить. Страстно и жадно. Мне по-настоящему становится жарко и с трудом получается сглотнуть вязкую слюну. И мужчина это замечает.

– Ты решила убиться? – голос, разгоняющий мурашки по рукам.

– Н...н...нет.

– Зачем ты полезла на эту табуретку?

– Я… эм…

Соберись, Ева!

– Игрушки! – тычу пальцем в сторону верхней полки.

– Что? – недоуменно смотрит мужчина, заламывая свою черную бровь.