Страница 34 из 52
Бабушка смерила его надменным взглядом и, прежде чем уйти, глухо бросила:
— Я этого так не оставлю. Имейте ввиду.
— Непременно, — откликнулся отец и поднялся со своего места, чтобы подойти ко мне. — Солнышко... мне... Мне так жаль.
В его глазах блестят такой глубины вина и сожаление, что я, не раздумывая, бросаюсь в его объятия. Прижимаюсь крепко-крепко, до глубины души благодарная за то, что он меня отстоял и намерен отстаивать в будущем. Наверное, мне сегодня не стоит отвечать на звонки мамы...
— Люба никуда не уедет! Ура! — разрядил обстановку восторженный голос Никиты.
Мы с папой одновременно рассмеялись, отстраняясь друг от друга, и тут же на мое плечо легла теплая ладонь Мирона.
— Мы пойдем наверх, Андрей. Будем в комнате Любы, если захочешь с ней поговорить.
— Не сегодня, да, солнышко? — улыбнулся папа. — Но ты знаешь, что я всегда готов тебя выслушать, верно?
— Знаю, спасибо, пап.
— Приятного вечера, — целует он меня в лоб. — Вам обоим, — выразительно смотрит на Мирона.
— Я с вами! — не дает забыть о себе Никита.
И когда мы втроем покидаем столовую, я слышу напряженный голос отца:
— А вот с тобой, женушка, мы поговорим обязательно.
Что отвечает Галина, мне неизвестно, так как Ник громко предлагает:
— А может, посмотрим кино?
— Лю? — вопросительно улыбается мне Мир.
— С удовольствием, если честно, — отвечаю я искренне.
Когда мы размещаемся в кинозале: Ник в одном кресло-мешке, а мы с Мироном в другом, я достаю телефон, чтобы поставить его на беззвучку, и вижу на экране значок входящего сообщения от одной из социальных сетей. Пишет мне... Ежова Марта:
«Люба, извини меня. Я не должна была говорить то, что сказала. На самом деле, я просто разозлилась. Мне очень стыдно».
Марта была сейчас онлайн и потому я быстро написала ей в ответ:
«Ты очень многое сказала верно. Мне давно нужно было услышать это от кого-нибудь. Еще раз извини, что напомнила тебе о том, о чем напоминать не следовало. Мне тоже очень стыдно».
«Люб... Кажется, я очень скучала по тебе. Может, попробуем восстановить наше старое и доброе общение?»
«С огромным удовольствием, Марта!»
«Супер! Отличного вечера, рыжик)))»
«И тебе, ежик)))»
Я счастливо улыбаюсь и откидываюсь головой на плечо Мира, тут же замирая от его горячего шепота у моего уха:
— Так держать, фенек. Ты со своим «нет» была просто великолепна!
Глава 24. Любовь
Мне приходится ответить на звонок мамы, я и так, игнорировала ее весь день.
— Да, мам?
— Любовь! — звучит строго и немного облегченно. — И как прикажешь мне это понимать? Ты нарочно не брала трубку весь день?
— Да... — выдыхаю я честно. — Извини, мама.
Мирон, который сидит в кресле и что-то читает в своем телефоне, поднимает лицо на меня и смотрит с интересом.
— И что же послужило причиной такого хамского поведения, позволь узнать? — очень холодно интересуется мама. Я ее явно расстроила своей честностью.
— Я догадывалась, с какой целью ты звонишь, и не была готова к разговору.
— А сейчас готова?
— Да. Вроде бы.
Мир начинает улыбаться и встает с кресла, нарочито медленно и по-своему хищно двигаясь в мою сторону. Что-то задумал, не иначе!
— Превосходно! Я жду объяснений.
Я набираю воздуха в грудь, пока Мир садится за моей спиной. Жду от него каких-либо действий, но он не шевелится. Выдыхаю и со всей твердостью, на какую способна, говорю маме:
— Мне нравится жить у папы. Мне нравится не заниматься балетом, я его вообще никогда не любила. Мне нравится петь, и я намерена возобновить уроки вокала. Фортеп... — тут я запинаюсь, потому что Мир касается своими теплыми пальцами обнаженной полоски кожи на пояснице. Не глядя за спину, легонько бью его по руке, чтобы не отвлекал и продолжаю: — Фортепиано не брошу, как и уроки английского языка. И... и я... мне кажется... я не готова тратить пять лет жизни обучению бизнесом.
С Мироном мы уже успели это обсудить, и сегодня вечером я собираюсь рассказать об этом папе. Что касается мамы... Она возмущенно втягивает воздух и язвительно выдыхает:
— Ах, ей кажется! Любовь, мы, помнится, все обсудили и решили! Ты отлично сдала вступительные экзамены, тебя уже зачислили на курс! Занятия балетом — это очень престижно! А становиться певичкой — вульгарно! Я...
— Мама, — слегка дрожащим голосом перебиваю я ее, — так считаешь ты. Я считаю немного по-другому. И это нормально, что мы можем быть не согласны во мнениях, верно?
— Не согласны?! Это твой отец, да? Твой отец надоумил тебя пустить все мои старания по ветру! Как знала, что не стоит тебя оставлять у него! Как же я жалею, что не надавила на свою мать как следует. Но теперь и она понимает, что жить с ней тебе будет лучше! Любовь, я настаиваю на том, чтобы ты как можно скорей переехала к ней. Слышишь? Настаиваю!
— Я не поменяю своего решения.
— Что он тебе наговорил? Каким образом сумел настроить тебя против меня?!
Я сильно вздрагиваю, когда мои плечи сжимают пальцы Мирона, а сам он шепчет мне на ухо:
— Ты вся дрожишь, фенек. Помни, что ты права.
Я киваю, закрываю глаза и делаю глубокий вздох, пытаясь расслабиться. Я подозревала, что разговор с мамой окажется нелегким, но не думала, что буду нервничать настолько сильно. Представляю, что было бы со мной, сиди она напротив!
— Не в нем дело, мама. Дело во мне. Я хочу самостоятельно принимать решения.
— Чтобы разочаровывать меня снова и снова?!
Она бьет по самому уязвимому месту: с того дня три года назад самым большим моим страхом было вновь разочаровать ее или бабушку... И она прекрасно это знает, вновь пытается мной манипулировать. Только вот я чувствую, как губы Мирона лаково касаются моего плеча и скользят ниже по руке, и мгновенно расслаблюсь. Я не одна. Уже нет. В этот раз у меня есть поддержка.
— Очень жаль, мама, что мое желание заниматься тем, что мне по-настоящему нравится, тебя разочаровывает. Но знаешь, мне кажется, я способна с этим жить. Хорошего вечера, мама.
Я сбрасываю вызов и, не успев облегченно выдохнуть, оказываюсь опрокинутой спиной на матрас, а Мир нависает надо мной и смотрит мне в глаза с восторгом:
— Смелый фенек! Горжусь тобой.
— Спасибо, — улыбаюсь я.
— Жаль, конечно, что мы не будем учиться вместе, но я все равно рад за тебя. К разговору с Андреем готова?
— После разговора с мамой-то? Да я теперь горы способна свернуть! — смеюсь я, правда, немного нервно. Все еще жду, что она может вновь позвонить. Я никогда не заканчивала наши разговоры первой, да еще и в подобном ключе.
Но все же как это здорово — чувствовать, что отстоял свои интересы!
Мирон склоняется ко мне, чтобы коснуться губами моего носа, и я тут же обхватываю руками его шею и тянусь к нему для поцелуя. В последнее время я ужасно смелая. Плюс, мы взяли за правило закрывать дверь в мою спальню на замок.
Мирон в мгновение ока перемещается по кровати и вот уже лежит параллельно мне, прижимается сильней, углубляет поцелуй. Дыхание уже очень скоро утяжеляется, воздух вокруг словно электризуется, прошивает острыми разрядами кожу, обжигает грудь изнутри.
Мирон почему-то рычит мне в губы и, словно голодный зверь, впивается долгим поцелуем мне в шею, вынуждая меня шумно выдохнуть. Разум буквально испаряется под натиском его жадности. Просто невероятно... Так сладко и умопомрачительно...
И тут сквозь шум в ушах я слышу сначала тревожный стук в дверь, а затем и возбужденный голос младшего братика:
— Люба! Папа вернулся и уже в своем кабинете. Сообщаю, как ты и просила.
— Спасиб-бо, Ник! — выдыхаю я сквозь сухость в горле. — Уже иду.
— Сворачивать горы? — широко улыбается Мир и откидывается на спину. Его голос тоже слегка охрипший. — Удачи, фенек.
— Подождешь меня здесь?
— Эм... — выдохнув, садится он. — На самом деле, мне надо кое с кем встретиться. Приду к тебе, как обычно, после одиннадцати. Будешь ждать? — хитро улыбается в конце.