Страница 3 из 69
— Зеро, — чуть ли не с благоговением произносят это имя остальные мужчины в комнате. Потому что у меня нет личности, и я не оставляю никаких следов. Прослушать сотовый для меня также легко, как и использовать SOCKS6. Я — ничто, число, даже не человек.
— Может быть, я больше не откликаюсь на этот псевдоним, — бормочу я, шевеля пальцами в кожаных перчатках, прежде чем протянуть руку, взять и открыть список.
— Ты всё сделаешь, потому что ты мой сын. И потому что хочешь увидеть свою мать. А теперь переоденься и начинай работать по списку.
Я сверху вниз просматриваю имена.
— Чтобы узнать, где сейчас моя мать, я должен шантажировать, запугивать, пытать или просто ограбить сорок восемь человек?
— Сорок восемь человек, которые мне должны, у которых есть то, что принадлежит мне и что необходимо вернуть.
Хватаю вешалку с костюмом и направляюсь к двери. Когда я пытаюсь просчитать, сколько времени займёт получение соответствующей информации о каждом из должников, чувствую, как глубоко в моих костях пробегает знакомый холодок. Сколько месяцев мне понадобится, чтобы встретиться с ними, попытаться договориться сначала по-хорошему, а потом по-плохому?
— О, и ещё, сынок, — окликает меня отец, и когда я поворачиваюсь, его голос набирает силу: — Добро пожаловать обратно.
Я посылаю отцу ледяную улыбку. Потому что он не болен. Готов поспорить на этот список. Но я хочу найти свою мать. Единственного человека, которого я когда-либо в своей жизни любил. Если мне придётся убить, чтобы её найти, я это сделаю.
— Надеюсь, твоя смерть будет медленной, — шепчу я отцу, глядя в его холодные серые глаза. — Медленной и болезненной.
2
ГЕРОЙ
Мелани
Иногда единственный способ остановить вечеринку жалости — пойти на настоящую вечеринку.
В воздухе гудит предвкушение. Разгорячённые тела наталкиваются друг на друга в тесном пространстве, моё тело изгибается среди других танцоров, я выкладываюсь на полную катушку. Я чувствую, как веселье, опьяняя, вихрями кружится вокруг нас.
Кожа блестит от танцев, шелковый золотистый топ и в тон ему юбка облегают мои изгибы так плотно, что мне, вероятно, следовало бы надеть бюстгальтер. Прикосновение влажной ткани только заставляет напряжённые соски натягивать шёлк, что привлекает ко мне несколько проницательных мужских взглядов.
Но сейчас уже слишком поздно, и толпа под кайфом от музыки и танцев.
Я появилась здесь сегодня вечером, потому что один из моих клиентов, для которого я оформляла этот небольшой бар-ресторан, пригласил моего босса и всех моих коллег. Решила, что выпью только один бокал, но осушила ещё пару, плюс тот, что наполовину пустой держу в руке, теперь уж точно последний.
Подходит парень.
Не могу не заметить его внезапную я-хочу-тебя-трахнуть улыбку.
— Потанцуешь со мной?
— Мы уже и так это делаем! — говорю я, двигаясь вместе с ним и сильнее покачивая бёдрами.
Парень обнимает меня за талию и притягивает ближе.
— Я имею в виду, хочешь ли ты потанцевать со мной наедине. В другом месте.
Смотрю на парня и чувствую лёгкое головокружение. Хочу ли я танцевать с ним?
Он симпатичный. Не сексуальный, но милый. Трезвая и милый — нет, нет и ещё раз нет. Но пьяная и милый — вполне возможно. Я пытаюсь найти в своём теле ответ. Покалывание. Желание. И… не-а. Сегодня я всё ещё чувствую… безысходность.
Улыбаясь, чтобы смягчить отказ, отодвигаюсь от парня, но он прижимается ближе к моему телу и нагло шепчет на ухо:
— Конечно, хочешь.
Я смеюсь, отклоняя предложенный им напиток игривым, но твёрдым качанием головы.
Думаю, что уже слишком пьяна, и мне нужно ехать домой.
Но я не хочу раздражать возможного клиента, поэтому целую его в щёку, говорю, что в любом случае благодарна ему, и ухожу. Парень хватает меня за запястье, останавливает и поворачивает к себе, его глаза пылают страстью.
— Нет. Правда. Я хочу отвезти тебя домой.
Снова окидываю его оценивающим взглядом. Парень выглядит богатым и немного избалованным, из тех, кто всегда использует меня, и вдруг чувствую себя ещё более отчаявшейся, ещё более уязвимой. Меньше чем через месяц моя лучшая подруга выходит замуж. Последствия этой свадьбы для меня не просто плохи, а намного хуже. Гораздо хуже, чем кто-либо может себе представить. Когда я думаю об этом, глаза начинают гореть, потому что всё, чем обладает моя лучшая подруга Брук: ребёнок, обожающий муж, — было моей мечтой так долго, что я не могу вспомнить никакой другой мечты.
И вот он — мужчина, который хочет заняться со мной сексом, и я снова испытываю искушение увлечься. Потому что я всегда увлекаюсь. Каждый раз думаю, а вдруг это он, тот самый, мой единственный. И следующее, что понимаю, — я просыпаюсь одна с кучей разбросанных рядом использованных презервативов и чувствую себя более одинокой, чем когда-либо, и ещё раз напоминаю себе, что я хороша только для секса на одну ночь. Ни для кого я не буду королевой, никто не будет относиться ко мне, как к Брук. Но боже, может кто-нибудь просто скажет мне: «Когда ты, наконец, перестанешь целовать лягушек?». Никогда, вот когда. Если ты хочешь заполучить принца, то должна продолжать пытаться, пока однажды не проснёшься, и ты — Брук, и глаза мужчины сияют для тебя и только для тебя.
— Послушай, я делала это тысячи раз, — шепчу я, печально и безнадёжно качая головой.
— О чём ты говоришь? — спрашивает парень, удивлённо подняв брови.
— О тебе. Я делала это с такими как ты. — Я даю парню понять, что имею в виду, окинув взглядом сверху донизу его элегантную внешность и одежду. Тяжесть моей печали и разочарования давят на меня только сильнее. — Я делала это с такими как ты… тысячи раз. И ничего хорошего не получалось. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он ловит меня и снова разворачивает.
— Блондиночка, ты никогда не имела дел с таким как я, — возражает он.
Я снова смотрю на парня, испытывая искушение согласиться, чтобы он отвёз меня домой и мы вместе хорошо провели время.
Но сегодня днём я была у своей лучшей подруги, которую застала с её парнем за долгим и страстным поцелуем, долгим и горячим. Он всё время шептал ей что-то сексуальное, говорил, что любит её таким глубоким и нежным голосом, что мне хотелось заплакать.
Всё внутри меня после увиденного было чувствительно к воспоминаниям и полно тепла, и даже танцы в течение целой ночи не смогли заставить забыть, что я и впрямь лишена любви. Увидев, как целуют мою лучшую подругу, по-настоящему целуют, и поняв, что у неё останется меньше времени для меня теперь, когда она пересмотрела свои приоритеты из-за её новой прекрасной семьи, я начинаю чувствовать, что никогда, никогда не найду такую любовь, как у них. Она всегда была ответственной, всегда была хорошей девочкой, а я — это… я.
Любительница развлечений.
И секса на одну ночь.
— Давай, блондиночка, — уговаривает меня парень, шепча на ухо и почувствовав мою нерешительность.
Я вздыхаю и отворачиваюсь. Парень притягивает меня к себе и смотрит на мои губы, как будто готов убедить поцелуем. Мне нравится, когда ко мне прикасаются. Брук говорит, что я уникальная. Я люблю близость, контакт, жажду его, словно воздух. Но прикосновения мужчин никогда по-настоящему не вызывают ответного отклика. Тем не менее, я всегда испытываю искушение и продолжаю думать, что ОН здесь, прямо за углом, и не могу не попробовать.
Склонив голову на бок и борясь с искушением поцеловать ещё одну лягушку, я ищу остатки своей убеждённости и снова говорю:
— Нет. Правда. Спасибо. Мне пора домой. — Я засовываю сумку под мышку, собираясь уходить, и вдруг тонированные окна во всю стену начинают вибрировать от приглушённого грохота.
Двери распахиваются, и внутрь входит промокшая насквозь пара. Женщина, смеясь, встряхивает влажные распущенные волосы.