Скажи

Удивление ещё некоторое время не оставляло девушку. Когда она разговаривала с организатором, когда возвращалась к подруге, когда собиралась и покидала диско-зал. Когда рассказывала обо всём Диане, которая тоже восприняла новость несколько ошеломлённо. Озадаченно нахмурила лоб и уставилась на Гордеева, что как раз спускался по лестнице и подходил к выходу десятком метров впереди.

– Может, это из-за Егора?

– Вероятно, – Марина пожала плечами. – Я тоже об этом подумала.

– Но это странно. И не похоже на него.

Диана пожевала губу, натягивая на пальцы перчатки и мимоходом убирая телефон в карман.

– Не похоже, – повторила Марина. – Но это произошло, так что пусть. Так даже лучше.

Шатенка рассмеялась, соглашаясь. На улице смеркалось. Свежий воздух ударил в лицо и впитался в лёгкие. Чистый, прохладный. Мягкий и ненавязчивый. Снег плавно опускался на тропинки новым слоем, похрустывая под ногами, и Марина вслушалась в этот звук, невольно прикрывая глаза от удовольствия. Небо стало на несколько порядков темнее. Сумерки заставили зажигаться фонари и гирлянды на вывесках близлежащих магазинов и домов, и белое полотно снега, укрывающее город, в этом тёплом свете заиграло оранжевыми и жёлтыми бликами.

Умиротворённые, отдающие слабой ленцой голоса старшеклассников, которые начали разбредаться по разным сторонам от школьных ворот, рассеивались в воздухе, и девушки зашагали медленнее, наслаждаясь тишиной и прекрасной погодой. Тёплой, снежной, поистине декабрьской.

Уже завтра их ждал последний учебный день в этом году.

– Какой же здесь вкусный чай, – Марина выскользнула из кофейни, наматывая до конца шарф на шею и шепнув благодарность Егору, что придерживал для неё дверь, сунув свободную руку в карман своего излюбленного пальто.

– Попробовала бы хоть раз что-нибудь другое, – хмыкнул он, спускаясь за девушкой с крыльца и по привычке вжимая шею в воротник, чувствуя открытой кожей лица плавно опускающийся снег.

Тёмное небо испещрили крупные хлопья, летящие неторопливо, мерно. Застилающие все дороги, которые такими темпами городские службы обязательно примутся чистить завтрашним утром, крыши сверкающих огнями и вывесками зданий и серую шапку Марины. Юноша улыбнулся в свой шарф, наблюдая, как волосы у её лица, ниже уходящие под хомут и пуховик, наполняются этими белоснежными крохами, не спешащими таять в русом золоте.

– Ну уж нет, а вдруг мне не понравится, – заявила она, вздёрнув носик, который уже успел покраснеть от прохладного зимнего воздуха.

– Не попробуешь – не узнаешь, – усмехнулся Егор, поравнявшись с девушкой и беря её тёплую ладонь в свою. На её губах тут же сверкнула улыбка, что не укрылось от внимательного взгляда.

– Сам берёшь только эспрессо, – Марина подняла брови, повернув к нему голову.

– Я брал и раф, и латте, – он пожал плечами.

– Да. Какое разнообразие! – с долей иронии парировала девушка, изогнув бровь и усмехнувшись.

Егор стрельнул в неё прищуренным взглядом, из-за чего она только сильнее растянула губы в хитрой ухмылке и блеснула глазами в свете высоких фонарей, что выстроились вдоль главной дороги, по которой медленно, неровно двигались автомобили, затянутые в вечернюю пробку и усталость, душащую и тяжёлую, ложащуюся на плечи ощутимым массивным грузом. Как всегда бывало после долгого дня.

И желание быстрее отдохнуть, быстрее ощутить, что ты, наконец, можешь расслабиться. Даже если ненадолго, даже если время пролетит незаметно, слишком быстро наступит утро, и опять придётся что-то делать, выходить зачем-то из дома, идти, ехать куда-то. Взваливать на себя сотни дел и торопиться их выполнить, перепроверять тысячу раз, сосредотачиваться на каждом, даже самом маленьком, украдкой наблюдая, как стрелка часов медленно ползёт к моменту, когда опять можно будет поспешить домой, чтобы окунуться в прекрасно-сладостный отдых.

Почувствовать себя человеком, хотя бы на толику счастливым, хоть и, возможно, измученным до глубины души.

Извечный замкнутый круг.

Но сейчас он был чем-то очень далёким.

Марина с Егором вывернули на небольшую аллейку. Возвращаться по домам жутко не хотелось, вечер выдался тихим и спокойным, приятным, как и все вечера, что они проводили вместе, поэтому путь потянулся в обход, неторопливо и тягуче.

Оба молчали. Девушка вслушивалась в их неровные ленивые шаги, хрустящие по свежевыпавшему снегу. Подпитывалась теплом его ладони, легко сжимающей её ладонь, чувствуя жаркую всепоглощающую нежность в груди, когда Егор спрятал их скрещенные руки в свой карман, чтобы зимний воздух, хоть и изрядно потеплевший на этой неделе, всё же не жалил открытую кожу.

Под рёбрами было слишком спокойно. Слишком тихо. Слишком сладко. Огромное эфемерное облако покоя толкалось изнутри, мягкое, пушистое и густое. В которое если окунуть руки – можно было почувствовать тепло, почти физически осязаемое, кружащее голову. Согревающее до кончиков волос.

Сегодня они официально закончили первый семестр. Сегодня пролетела ровно половина их обучения в выпускном классе.

В два часа дня, когда классный руководитель под звонок, звонко расплескавшийся по классу, поздравила их с наступающим праздником и пожелала хороших, безопасных каникул. Не зря же студентов заставили расписаться за технику безопасности, чтобы они, не дай бог, случайно не зарядили себе в лицо петардой, не свалились с городской ёлки и не спалили чей-нибудь дом. Может быть даже свой. Добрая часть класса выдохнула, заканчивая первое полугодие без долгов.

Каникулы подобрались незаметно и мягко. Оставалось завтра отгулять подготовленный от и до праздник – и можно было забыть о существовании школы, как минимум, до следующего года. До которого, впрочем, оставалось без сегодняшнего всего пять дней.

Всего ничего, на самом деле.

Известий о покупке билетов всё не было, и Марина продолжала убеждать себя, что отец приедет сам. Лелеять несбыточную надежду и одновременно тонуть в сотне сомнений, поглощающих, пожирающих изнутри. С головой.

Девушка вздохнула, наблюдая, как облачко пара, вырвавшееся изо рта, вспыхнуло в паре сантиметров от лица и растворилось среди множества белоснежных крупных хлопьев, летящих с неба. Глянула на Егора, что шёл по левую руку. Снег основательно присыпал плечи, обтянутые плотной тканью пальто, тёмно-серый шарф-хомут и кончики взъерошенных, как обычно, тёмных волос, и девушка невольно улыбнулась. Остановилась, потянув его за руку, вынуждая юношу притормозить тоже. Повернуть к ней голову и в немом вопросе поднять брови.

Прямо перед ней. Её мальчик. Когда они успели стать настолько близки? Не с самого ли начала? Не с того ли августовского дня, когда встретили друг друга впервые?

Ей же казалось, что они были знакомы всю жизнь. И не ссорились вовсе никогда, и не было между ними бесконечных разборок, недомолвок и ссор. Времени, когда они вечно огрызались, строили из себя не себя и скрывали эмоции и чувства как могли.

А нужно было кричать о них с самого начала. Насколько проще было бы всё тогда?

Они бы были счастливы на самую чуточку раньше.

Однако главное, что всё в любом случае пришло к этому.

Марина сделала шажок, что застыл между ними, разбивая это маленькое расстояние, и встала на носочки, потянувшись к его волосам свободной рукой. Мягко стряхнула снег с тёмных кончиков и опустилась обратно, улыбнувшись. Наблюдая, как Егор, всё ещё поднимающий в удивлении брови, улыбается в ответ, слегка покачивая головой. Протягивает свободную руку из кармана и большим пальцем мягко проводит по её щеке. Очерчивает контур губ, приподнимая к себе её лицо, наклоняется и целует. И девушка тянется в ответ, снова вставая на носочки, чувствуя прохладные губы на своих губах, нежные и ласкающие.

Она любила эти губы. И эти поцелуи. Всегда такие разные, всегда прекрасные, опьяняющие, заставляющие сердце биться быстрее, а мозг – затуманиваться. Мурашки – бежать по коже предплечий, и счастье – густо и щедро разливаться за рёбрами.