Бывший моей соперницы

— Ну ты не забывай, что девочки взрослеют быстро, — бормочет нервно. — А женщины ценят совершенно другое.

Вау. Настоящий супергерой. Не припомню, чтобы Тиму приходилось за меня заступаться. Может потому что я не лезла, куда не просят и никогда сознательно не нарывалась?

— Ага, ценят… Покорных телят, — кусаю, вдруг осознав, что, по мнению Солнцева, я, кажется, ещё не доросла до статуса боевой подруги. Так, манекен для оттачивания навыков совместной жизни. По больному ударил, зараза.

Ира снисходительно усмехается, кружа пальцем вокруг родинки на его шее, будто стирая с кожи следы моих давних поцелуев...

— Перед прекрасной дамой не стыдно преклонить колено. Да, милая?

Они дружно улыбаются этой приторной лести. В очередной раз обмениваются горящими взглядами. Ирина пробегается пальцами по его гладкой щеке. Она словно использует любую возможность, чтобы прикоснуться к Тиму. И он ей позволяет. Кивает болванчиком на каждое слово!

Перехватываю хмурый взгляд Марка. Не думала, что это возможно, но сейчас я с ним солидарна. Они выглядят так, как будто периодически выпадают из реальности. И моё сердце тоже падает, когда Тим прикрывает глаза, блаженно откусывая от дольки огурца с её рук.

Вспоминаю, как мы обычно наспех перекусывали, параллельно обсуждая зачёты и сессии. А вот так просто кормить друг друга как-то даже в голову не приходило.

То, чего у меня нет — последняя вещь, которую я могу потерять. Но… всё во мне отрицает, что Солнцев её любит! Увлечён — может быть. Секс раз в полгода для молодого мужчины не норма. Это всё издержки воздержания. Рано или поздно он прозреет. И, чёрт возьми, будет локти кусать! Только поздно.

Представляю, как Тим будет рвать на себе волосы. Уже этого достаточно, чтобы почувствовать, как тело сковывает холодная решимость. Не потому, что на нём свет клином сошёлся, нет. Просто нельзя клясться человеку в любви и потом безнаказанно изображать амнезию. Мне слишком больно, наблюдать за чужим счастьем, и слишком больно вообще ничего не делать, позволить так просто через себя перешагнуть. Пусть даже не мечтает — я всё припомню.

— Отойду на минутку, — бросаю, поднимаясь из-за стола.

— Дай знать, если тебе что-нибудь понадобиться, — мгновенно реагирует Ира. — Если нужно, Тим сгоняет в аптеку за аспирином. Может, мне лучше пойти с тобой?

Мать Тереза, чтоб её.

Я раскрываю рот, чтобы заверить, что чувствую себя отлично, но потом просто отрицательно мотаю головой и направляюсь в дамскую комнату.

Едва оказавшись в одиночестве, чувствую, как начинает давить в висках. От эмоций мутит.

Открываю кран, плескаю себе в лицо холодной водой. Взгляд в зеркало подтверждает, что и ненакрашенной я ничем не уступаю этой пигалице. А ещё щёки щиплют там, где щетина Марка тёрлась о мою кожу, напоминая о том, что на свете есть и другие мужчины. Конечно, он не воспылал ко мне любовью. Но кому оно вообще надо? Я на эти грабли больше ни ногой.

Я только подставляю под сушилку для рук свои подрагивающие ладони, как дверь с грохотом открывается.

Как же сильно мне хочется, чтобы это был Солнцев! Пусть он бы пришёл лишь узнать о моём самочувствии.

Но внутрь заходит Марк, тоже явно весь на взводе.

— Ты ошибся дверью. — Указываю на выход. — Проваливай.

— Остынь. Сперва договоримся.

Он подходит сзади вплотную, нервно поправляет свою тёмную шевелюру, заглядывая в зеркало.

— А, ну тогда другое дело. По рукам! — Лихорадочно собираю купюры, рассыпавшиеся по всей сумке. В кошелёк я их принципиально убирать не стала, хотя даже на вид там сумма такая, каких в моём распоряжении сроду не водилось. — Держи. А я продолжу делать вид, что меня от тебя не воротит.

Марк разворачивает меня с бесцеремонной резкостью.

Мы врезаемся друг в друга дикими взглядами.

— А что так? Мало отвалил?

С ненавистью бью в крепкую грудь кулаком с зажатыми в нём деньгами.

— Не считала. Но тут всё до копейки. Проверь и пошёл вон отсюда.

— Убрала нахер обратно. — Демонстративно засовывает руки в карманы. — Это твоё.

— Забирай или… — задыхаюсь, не зная, что придумать. Мне сейчас для успокоения просто необходимо поставить эту зарвавшуюся сволочь на место.

— Или что? Чем ты можешь удивить меня, девочка… Наутро?

В голове будто петарда взрывается — ярко и оглушительно.

Удивить? Да запросто!

Марк

Я смотрю на порозовевшее, слегка перекошенное злобой лицо. Моё ночное приключение. Фиалка психованная.

Тонкие ноздри агрессивно раздуваются, глаза метают гром и молнии. А ведь пару часов назад была как шёлковая — послушная, нежная девочка. Этот контраст умиляет. Понять бы ещё почему я вообще за ней потащился? На трезвую голову, когда за стеной решается будущее моей Ирки. Загадка.

Солнцев падла. Знает толк в женщинах, обе своенравные, с придурью как на подбор. Вот и окучивал бы дальше свою Надю, на черта к моей-то полез? За такое морду бить нужно. Впрочем, мы в какой-то мере квиты теперь. Мысль азартно тешит самолюбие, но не более. Такой обмен я даже не рассматриваю. Моё будет моим. Без вариантов.

— Меньше пафоса, Ремизов. Раз воспользовался моим состоянием, так хоть имей благородство этим не кичиться. Было бы что вспомнить, — врёт на голубом глазу, коза.

— Где ты тут благородных увидела? — еле сдерживаю себя, чтобы не освежить слегка хвалёную девичью память прямо в этом гадюшнике. Смешно. Утренний заход она тоже спишет на градусы?! — Дают — бери, поздно гнуть пальцы. Считай, это компенсация за порванные трусы.

Грубо, но дать заднюю — значит потакать её домыслам. А я как умею, так радую и извиняться не вижу смысла, потому что это всё равно ничего не изменит.

— Как-нибудь проживу с голым задом! — заводится тут же.

Ну ещё бы, девка-то с гонором.

— Тратишь моё время, — рычу тихо, но так, чтоб сомнений не осталось — будет либо по моему, либо по плохому.

— И правда. Что-то мы заболтались. — Расширенные от волнения глаза беспокойно бегают по помещению в очевидной попытке избежать моего взгляда.

Правда, направление Надя выбирает странное — ныряет в узкий проход ближайшей кабинки. Иду за ней, раз уж дверь нараспашку.

Красивая. При ярком освещении просто невероятная. Длинная грива пшеничных волос так и манит зарыться в неё лицом. Короткие шорты открывают бесконечность длинных ног в лёгких кроссовках, и я на полном серьёзе подумываю не проверить ли наличие белья под плотной футболкой, наплевав на то, где мы находимся и есть ли бывшим до нас хоть какое-то дело. Последнее даже подстёгивает.

Клиника, базара нет. Видимо, меня ещё долго будет колбасить от мысли, что мою Ирку трахает другой…

Но Надя вдруг меняет ход моих мыслей… смывая деньги в унитаз!

— Надеюсь, не на последние шиканул, — подмигивает, и вот мы уже вдвоём созерцаем водную воронку, отправляющую часть приза с последнего боя в канализацию.

Не на последние. Но только я и моя выдержка знаем, чего мне стоит сохранять спокойствие. Стою, обтекаю, как будто она туда меня макнула. По уши.

Называется, хотел как лучше…

Я прихожу в себя быстро, игнорирую улыбку на обманчиво кротком лице, и резко дёргаю мерзавку на себя.

— Ну и кому ты сделала хуже? — усмехаюсь, крепко сжимая худые плечи. — Хотела произвести впечатление? Я оценил. Только заигрывать со мной не надо, тем более так глупо. От тебя мне нужно совсем другое… Ты мне поможешь вернуть Иру.

Надька возмущённо вырывается, снова царапает мои запястья, но тщетно.

— Можешь не продолжать. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, — огрызается хрипло.

— Хреново. Потому что это и в твоих интересах тоже. — Ныряю взглядом в её серо-зелёные глаза. Встрёпанная, злая, взбудораженная. Хороша мерзавка, хоть и не моя. И хорошо, что не моя. Истеричка.

— О себе я сама позабочусь. Отстань.

— А как же выражение: враг моего врага мой друг — рычу, опять теряя тормоза рядом с ней. — Твой Солнцев просто болван! Бросить такую девушку… Теперь я собираюсь отнять у него ту, что он предпочёл тебе. Налицо обоюдная выгода.