Бывший моей соперницы

По сути, Иру не в чём упрекнуть. Она вольна жить с кем хочет. Даже с подкаблучником. Но я её себе уже присвоил. Она, блядь, моя! А моё никто не смеет трогать! Этим всё сказано.

Как-то старшаки попытались отнять мой первый выигрыш. Сумма, конечно, была номинальная, но для пацана вроде меня — целое состояние. Их было больше, и деньги я просто поджёг. Думаю, аналогия ясна.

Ирка у меня далеко не первая женщина, но она моя первая любовь. А какой-то мутный тип опять пытается отнять моё. Уберу его физически — Ирка не простит. Её, разумеется, пальцем не трону. Её ни за что и никогда. Хотя она нарывается. Постоянно. Какой-то безнадёжный тупик.

Нужно искать выход. Тут уже дело принципа.

Осторожно выбираюсь из-под тонкой женской руки, встаю с кровати. Фиалка сонно моргает, морщится, пытаясь укрыться с головой.

А что так? Не нравлюсь на трезвую голову?

В один рывок сдёргиваю с неё одеяло.

Комнату затопило розовым золотом. Её тело светится девственной белизной на сероватой застиранной простыне. Рассвет рисует тени под рёбрами, подчёркивая излишнюю худобу. Растрёпанная, беззащитная и очень сладкая…

С психом возвращаюсь на кровать, подтягиваю девушку к себе за ноги. Исколотая щетиной грудь вся горит под моими губами. Быстро вскрываю и натягиваю один из рассыпанных на тумбочке презервативов.

Надя отводит глаза, будто бы смутившись. На ощупь тёплая и мягкая как воск. Внутри такая же, как и снаружи. Меня от удовольствия подкашивает. Валюсь на неё всем весом, ладонями шире раздвигая острые коленки. Впервые за эту безумную ночь не только ради разрядки. Мне в кайф просто двигаться в ней, отвечая тяжёлым и хриплым дыханием на тихие стоны.

Поначалу в кайф.

Потом мысль, что Фиалка сейчас натянет свои дешёвые тряпки и свалит в закат, вводит в неистовство. Держать не буду и номер тоже не спрошу. Ни ей, ни тем более мне это на фиг не надо. Но сейчас, пока я в ней, хочется выжать максимум.

Возбуждение бьёт в пах требовательной и горячей болью. Как будто мы и не сношались как кролики почти до самого рассвета.

В июне до обидного короткие ночи. Птицы уже поют вовсю…

Влажные шлепки, почти неслышны из-за гула в ушах, стоны захлёбываются в рваных поцелуях. Простынь сбилась к подушкам, вколачиваю ослабшее тело прямо в матрас. Надя выдохлась полностью, только жмурится крепче на каждый толчок, сжимая подрагивающими ногами мои бёдра.

Несильно пошлёпываю её по щеке, чтобы в глаза смотрела. В постели я всегда голодный до эмоций. Такой вот у меня фетиш.

Не знаю, что она видит в моём лице, но Надю всю выгибает. Отрывистым вскриком звучит моё имя. Хорошая девочка.

Триумф толкает в спину — и я лечу с обрыва в пропасть. Крупная дрожь продирает от пяток до затылка. Мощно в этот раз накрыло, убийственно.

Теперь точно всё. Я пуст.

В голове вакуум, только пульс шумит в ушах. Откатившись вбок, бросаю расфокусированный взгляд на Надю. Она тяжело дышит, прикрыв глаза, и вся блестит от испарины. Очевидно, прощальный заход вышиб не только меня из реальности. Это могло бы польстить моему самолюбию, но я не гонюсь за сексуальными подвигами ради случайных партнёрш.

Отправляю использованный презерватив на пол к предыдущим. Курю в приоткрытое окно. Хорошо…

Свежо. Пока — свежо. Скоро начнётся пекло.

Быстро докуриваю, порывшись в сумке, натягиваю спортивные штаны и толстовку. Зажимаю подмышкой баскетбольный мяч. Надя всё это время делает вид, что спит. Трудно себе представить более оптимальный расклад. Я тоже ненавижу портить ощущения от бурного секса неловкими попытками поболтать за чашкой кофе.

У двери незаметно опускаю в её сумку пару купюр. Захочет — выкинет. Скорее всего, выкинет. Но мне нравится верить, что всё-таки устроит себе праздник. Я не воспринимаю это как оплату «труда». Просто элементарная забота о своей женщине. Дико, но эти пару часов Надя действительно принадлежала только мне. Сама она вправе думать что хочет.

Моё утро всегда начинается с пробежки. Каким бы адским ни было похмелье, в любую погоду я наматываю километры под стук отскакивающего от асфальта мяча. Треск ломающихся под подошвами веток, глухие удары сердца, ритмичные вдохи и выдохи — самый правильный способ упорядочить мысли.

Тот факт, что я впервые изменил Ирке, слегка щекочет сознание. Понимаю, что моя верность ей на хрен не сдалась, сама-то с женихом ночами явно не в нарды играет, но всё равно не по себе как-то. Заталкиваю сантименты поглубже.

Она моя. А за своё меня учили бороться. Решать, насколько оно мне надо буду потом. Тоже я.

Но пока что-то не решается вообще ни черта.

В номере, как и ожидалось, меня встречает лишь лёгкий сквозняк. Постель заправлена. Никаких записок с номером телефона, будто и не было здесь никого. Комната пахнет только пылью и сыростью. Сейчас, когда даже запаха её не осталось, легко всё списать на подскочивший тестостерон. Рядом могла оказаться любая.

Контрастный душ окончательно смывает остатки морока. Мобильный моргает, уведомляя о непрочитанном сообщении. Опять от Ирки:

«Мы в столовой, выбираем свадебное меню. Подтягивайся»

И ниже адрес.

Дико, знаю. Я понимаю, зачем Ира это делает — чтоб у меня даже мысли не возникло, что она сомневается. Потому что иначе я начну действовать. И ничего хорошего для её жениха в этом нет.

Как и предполагалось, «столовая» — звучит громко. Так, дешманский общепит, с характерным запахом луковой поджарки. Я бы позлорадствовал, что Иркиному избраннику не хватило бабок на нормальный ресторан, но всё куда прозаичней — здесь работает его мамаша. Вот такой реверанс от Ирки будущей свекрови.

К моему прибытию они уже дегустируют местные харчи. Тим уплетает сомнительного вида котлеты, блаженно закатывая глаза, как будто не помнит, когда жрал в последний раз. Но, надо признать, делает это весьма аппетитно. А я со вчера не ел…

Впрочем, не самая большая моя проблема.

— О, Марк! Наконец-то. — Ирка беззастенчиво целует меня в щёку, и тут же отстраняется, окидывает меня внимательным взглядом. На её губах появляется самая охрененная в мире улыбка. Улыбка, адресованная не мне. — Тим, ты проспорил мне желание. Свидетель нас не бросил, так что вечером пойдём репетировать танец.

— Привет, чемпион. — Тим поднимается из-за стола, чтобы пожать мне руку. Причём моя недружелюбность его сегодня не слишком-то тормозит. — Какая прелесть… Мне всё-таки оттопчут ноги. Кстати, познакомься, Надежда. Мой лучший друг…

Я с усилием отвожу взгляд от Ирки и…

Собственно всё.

Таращусь в такие же охреневшие глаза моей ночной Фиалки и в голове становится тихо, будто хлопнули по ушам.

Какого чёрта?!

— Они с Тимом в прошлом тоже встречались, — где-то фоном щебечет прямолинейная Ира. — Прикол, скажи?

Ага, прикол. Не передать какой…

Надя

— Мы здорово сэкономим время, если Надя поможет тебе с поиском платья. Надь, умоляю, скажи, что Валерьевна ещё не двинула коньки и по-прежнему может пошить эксклюзив в кратчайшие сроки!

Подперев кулаком подбородок, смотрю на Солнцева осоловевшим взглядом.

На минуточку, это говорит мне человек, с которым я встречалась без малого пять лет! Как начали гулять за ручку в старших классах, так и вошли в студенческую жизнь. А потом Тим получил диплом, ему предложили хорошую работу в столице и понеслась душа во все тяжкие…

За девять месяцев активной переписки я клавиатуру стёрла. Разумеется, у пары с таким солидным стажем, как наша, эмоции немного притупились. Ладно, в основном мы делились успехами, а взаимные дифирамбы плавно сошли на нет.

Но я по нему скучала! Между экзаменами и зачётами исправно вычёркивала цифры в календаре, приближаясь к заветной дате начала летних каникул.

А потом единственный мужчина в моей жизни решил жениться на дочери своего босса. Так и заявил, когда я вчера пришла в ресторан в надежде услышать заветное «выходи за меня»: