Страница 17 из 54
— Четыре часа всего… Забирайся в постель.
— Не могу. Хочу на ручки, — вытягиваю руки перед собой, словно отбитый зомби, и жалобно скулю, не открывая глаз.
Одна сильная рука захватывает меня под колени, а вторая под спину, и я парю над полом. Удивительное ощущение. И эти несколько секунд в его руках — думаю, именно такое вспоминается на смертном одре. Спина касается жесткой пружинистой поверхности, одеяло накрывает до самого подбородка. Я морщусь и откидываю его ногами, потому что итак невыносимо жарко.
— Лекарство, — бурчит под ухом мужчина.
Разлепляю глаза и открываю рот, послушно принимая горькие пилюли. Запиваю водой и борюсь с острым желанием погрузиться в лечебный сон. Вряд ли там лучше, чем здесь. Уж точно там не будет такого мужчины.
— Хорошо девочка, — широкая ладонь совершает поступательные движения по моей голове, и я льну к ней, как к единственному источнику прохлады. — И за что ты мне такая досталась… — тихо задается вопросом Влад.
А я точно знаю ответ. И он знает. Вся вселенная знает!
— За грехи, — шепчу, погружаясь в сон.
Глава 17. Минус на минус
Майя
— Май, Майя, — меня расталкивает Гуся. — Глянь, — кивает мне за спину.
Я тяжело переворачиваюсь и наталкиваюсь взглядом на спящего мужчину. Свет из прихожей падает на его скульптурное лицо, очерчивая тенями сильный подбородок, покрытый щетиной, прямой нос и ресницы, веером разбросанные по щекам. Господи, чертов Аполлон воплоти.
— Что он тут делает? — тихо шепчу я.
— Ну, очевидно, спит.
— Спасибо, кэп.
Привстаю на одном локте и изучаю спящего Медведя. Большой. Сильный. Уютный. Пальцы свербит, как хочется коснуться его лица, провести подушечками по скуле, проверяя жесткость щетины. Хотя я прекрасно помню, какая она колючая, и как зудит после нее кожа вокруг губ.
— Может ему подушку принести? — шепчет Гуся мне на ухо.
Тоже залипла на Медведя в спячке, сидит на корточках, завороженного взгляда с него не сводит. Так и знала, что надо было брать ту ширму в Икеа, не было бы сейчас всех этих стреляющих глазок и мечтающей полуулыбки на лице.
— Кыш! — прогоняю подругу. — Мой!
Хотя, как только произношу это, тут же понимаю всю нелепость этой фразы. Не мой, конечно. Совсем, совсем не мой. Хотя так хочется себе, аж зубы сводит.
— Тебе чай сделать? — улыбается Гуся.
— Ага. Сейчас приду на кухню.
Она кладет ладонь мне на лоб и, видимо, убедившись, что я не способна растапливать ледники одним касанием, тут же кивает.
Слышится скрип половиц под легкими шагами подруги, затем льющаяся на кухне вода и стук чайника о металлическую комфорку. Тихие чертыхания от квеста с газовой плитой и спичками, которые не зажигаются, и затем мерный шум горелки. Да, слышимость здесь — будь здоров.
Я изучаю спящего Влада. Как его голова покоится на согнутом локте, как подрагивают веки, как вытянуто в струну тело. Он даже не разделся, так и лег поверх одеяла в свитере и брюках. Хотя нет, носков нет. Удивительный мужчина. И зачем остался? Хочется думать, чтобы не оставлять меня одну в таком состоянии, но может, все банальнее и его просто сморило?
Тихий свист нашего древнего, как мамонт, чайника сигнализирует о том, что надо вставать. Аккуратно опускаю ноги на пол и тут же ежусь от холодного покрытия. Ныряю рукой под кровать и вылавливаю там свои пушистые тапочки. Шаркающей походкой престарелой артритницы добираюсь до кухни.
Весь стол уставлен едой.
Гуся активно орудует вилкой, попутно разливая воду в чашки. Дешевый чай в пакетиках пенится и распространяет по кухне аромат жженой соломы. И сахаром все это не спасти, я честно пыталась. Подхожу к пеналу и тянусь на верхнюю полку. Когда-то там был пахучий цветочный мед, но теперь лишь засахаренная субстанция на дне поллитровой банки. Но, как там говорится: за неимением горничной — любим дворника?
Плюхаюсь на софу возле аккуратно сложенного постельного белья и поджимаю под себя ноги. Столовой ложкой судорожно выгребаю мед со дна, а затем растворяю в чайной чашке.
— Ну, как прошло? — спрашивает Гуся с набитым ртом.
— Температура опять фигакнула, — вздыхаю я.
— То есть я зря морозилка попец, давая вам лишний час?
— Нет, — смущённо улыбаюсь я. А в голове картинка на картинке. Жесткий пол, мягкие поцелуи, пальцы на коже. Это же было, да? Не очередная работа моего воспаленного мозга?
— Ох и повезло тебе, Май. Такого мужика надыбала. Кстати, когда ты успела? — прищуривается подруга, вперив в меня острый взгляд.
— Ты же знаешь, я скорая на вляпаться во что-нибудь этакое… — отшучиваюсь, как могу.
— Ну, в этот раз ты вляпалась куда надо, мать! Я думала такие мужики, как динозавры — вымерли ещё до нашего появления на свет.
— Да уж, — пространно пожимаю плечами.
— Ты чего? — удивляется Гуся. — Он что, не нравится тебе?
— Нравится, — даже слишком, это очевидно.
— И в чем проблема тогда?
— Гуся, все вообще ни фига не просто, — тяжело выдыхаю я.
— Ой, да что тут не просто, — отмахивается она. — Поваляешься больная недельку, он привяжется к тебе и все, не отпустит потом уже никуда. Это ж на уровне инстинктов, типа, мы в ответе за тех, кого приручили!
— Ты что, меня сейчас с домашним питомцем сравнила? — она не так, чтобы королева метафор, да.
Делаю глоток горячего чая и вопросительно смотрю на подругу.
— Ну, если раскручивать эту тему… Это как с котятами. Вот сначала они говорят: лапы этого шерстяного изверга в моем доме не будет! А потом: иди сюда, мой маленький, я покормлю тебя с пипеточки детской смесью за тыщу рублей.
На последних словах я громко фыркаю, подавляя рвущийся хохот. Гуся не выдерживает и присоединяется. Я зажимаю рот ладонью и хрюкаю, сотрясаясь в беззвучном смехе. Недавний глоток чая идёт носом, что вызывает еще один взрыв хохота.
Слышится скрип дивана в комнате, и мы резко замолкаем, шикая друг на друга.
— Не разбуди! — сердито шиплю на виновницу шума.
— Не хочешь, чтобы ушел? — хитро прищуривается она.
— А кто бы захотел? — усмехаюсь в ответ.
— О, да! Мужественный, заботливый, с внушительным… — Гуся выставляет кулак вперёд и трясет им.
— Чего? — снова давлюсь чаем.
Да что он все не в то горле лезет сегодня!
— Ну, ты видела его пах? Либо он таскает с собой огромный Сникерс, либо даже в спокойном состоянии там…
— О, боже! — восклицаю я. — Не верю, что мы это обсуждаем!
— А я что… я просто наблюдательная.
— Ты всем мужикам на пах заглядываешь?
— Конечно! Лицо, плечи, пах. Стандартная процедура.
— Извращенка!
— Опытная!
Ну да, да, помним про ее бывшего с корнишоном и самомнением.
— Кстати, я на счёт "заберу себе" — не шутила. Если он тебе не нужен…
— Да нужен, нужен, — снова вздыхаю я. — И когда он тебя так покорить успел?
— Вот когда целый пакет еды принес, тогда и покорил!
— Эх, Гуся, что ж мы с тобой за женщины такие. Как легко нас прикормить — действительно, словно бродячие кошки.
— Быть кошечкой не худший вариант, знаешь ли! — авторитетно заявляет подруга, воздевая палец к потолку.
— Да уж, гораздо хуже свинкой…
Мы обе бросаем взгляд на огромную морду быка, притаившуюся в коридоре, и снова заходимся в смехе.
Чай бросает меня в жар и приходится сменить уже третью футболку за сегодня. Ложусь в постель лицом к Владу и в темноте прислушиваюсь к его размеренному дыханию. Смелею и кладу руку ему на грудь. Прикрываю глаза под глухие удары сердца мне в ладонь. Тук-тук-тук. Как чудесно звучит, почти гипнотически. Чувство абсолютного спокойствия укрывает меня невесомым одеялом. Так тепло, так уютно мне не было очень давно.
Неожиданный сигнал телефона, оповещающий о входящем сообщении, вырывает меня из этого кокона.