Страница 8 из 45
Демьян еще раз дергает меня и я, поскользнувшись, падаю, больно ударяясь коленом.
— Дерьмо! — скулю, хватаясь за ушибленное место. И на кой-черт надела эти джинсы с дырками?!
Колено стерто до крови, я здорово проехалась им по цементу.
— Есть все-таки карма на этом свете, — ухмыляется этот бандюган, а я только фыркаю.
Что там говорится?
Не провоцируйте своих захватчиков! Не дерзите и ведите себя тихо! Не пытайся вырваться и убежать! Не смотрите им в глаза… И их все я успела нарушить. И даже последнее, сейчас, сидя на холодном полу и пялясь в эти полные тьмы омуты. Он глядит в ответ. Первым отводит глаза, но вряд-ли от моего тяжелого взгляда. Думаю, ему просто надоело сидеть на холодном полу, поэтому он поднимается и неожиданно протягивает мне руку.
— Поднимай свои булки, принцесса. Нам пора идти.
— Идти? — испуганно восклицаю. — Куда? Я-я никуда с тобой не пойду! — мотаю головой, между тем кряхтя, поднимаясь с пола и нарочно игнорируя его руку.
- Пойдешь, — подхватывает меня за руку, притягивая к своему боку. — Как миленькая, пойдешь и полетишь, и поползешь, если надо будет.
— Надо? Кому надо?
— Мне, — отрезает, угрожающе растягивая губы.
— О-отпусти меня! Отпусти, сказала! Мой отец…
-Твой отец уже грозился меня закопать. Придумай что-нибудь поинтересней или у вас фантазия по наследству передается? — он издевается. Как пить дать, издевается.
И я хочу ответить. Едкое и совсем не достойное того поведения, которое мне из года в год прививали гувернантки. Та лихая девчонка, что скакала по гаражам и лазила по деревьям все еще внутри меня. Была там и остается, по сей день. Однако не успеваю. Внезапно он становится серьезным.
Выглядывает за дверь, толкает меня на стену, прижимая и накрывая рот ладонью.
— Молчи.
— Надеюсь, что ртом она работает также хорошо, как болтает, — слышится голос в коридоре.
— А Мурчик…
— Павлов на мороз упал. Сказал, что с кисой можно поиграть.
— Ч-что? Но… Папа… Он не мог! Не мог! Это ложь!
Я безвольная кукла в руках кукловода, что держит меня. Почему? Боится, что сбегу? Но куда, когда тут за каждым поворотом меня поджидают его псы.
— Значит я преподам ей урок, — эти слова сказаны совсем рядом.
Демьян отрывает одну руку от меня, достает что-то из кармана, резко подается вперед, а дальше до меня доносится только мат, глухой стук ударов, стон и тишина.
— Чего встала, принцесса? — высовывается из-за угла, сгребая меня в охапку, — Шевелись. Сегодня тебе два самца не обломится. Только один рыцарь.
Глава 5
Демьян
Блондиночка плетется за мной, боязно оглядываясь по сторонам, вздрагивая от каждого шороха и зажмуриваясь на каждом новом повороте, словно за ним нас ожидает неминуемая кончина.
Правильно, девочка, ты в этом логове овца среди диких волков.
Мне не нравится этот ее затравленный взгляд и осунувшееся лицо. Это-то меня и напрягает. Белобрысая сучка зарядила мне по яйцам и была крайне невежлива в нашу последнюю встречу. Встреть я ее на улице, то с удовольствием бы встряхнул эту заносчивую заразу, перегнул через себя и отходил бы по хорошенькой заднице. Однако во мне нет ни капли ликования, лишь желание доставить эту идиотку ее папаше дурню.
— Куда ты меня ведешь? — пищит, когда мы поднимаемся по лестнице.
В ответ я дергаю старую ржавую дверь запасного выхода, но она не поддается. Дергаю еще раз, но только напрасно создаю шум. На ней старый увесистый замок. Черт!
— Куда ты меня ведешь?!
Боже, заткни ее прекрасный рот! Пока я не исполнил свои вчерашние угрозы и не нашел ему другое применение.
Шикаю на нее, молча оглядываясь в поисках того, чем можно его сбить.
— Не надо на меня шикать! — топает капризно ногой. — Если ты, — невежественно тыкает в меня пальцем, — сейчас же не скажешь, куда меня ведешь, то я закричу.
В ней упрямства гораздо больше, чем ума и всякого здравого смысла. Но я здесь не за тем, чтобы объясняться перед маленькой избалованной девочкой, поэтому хватаю ее за руку, прижимаю к стене и тихо, но уверенно цежу:
— Если из твоего рта, девочка, вылетит еще хоть одно слово, то твой папаша увидит тебя только по частям. Но прежде, — обманчиво ласково шепчу, пропуская сквозь пальцы шелк ее волос, — мы с тобой позабавимся, кошечка.
Выразительно смотрю на ее грудь, что утонула в растянутом мешковатом свитере. Ей меня не одурачить, я точно помню что под ним скрывается. Плавные изгибы и приятные глазу округлости. Тоща как на мой вкус, но на один раз сойдет, раз уж с Верой не задалось.
Оскорбленно она жмется к стене, кривит в отвращении губы, руками давя мне на плечи, пытаясь оттолкнуть.
— Что ты себе позв…
Что за идиотка?
Я закрываю ей рот ладонью, но поздно. Уже слышу торопливые надвигающееся шаги. Блонди мычит, дергается, но когда до нее наконец-то доходит, притихает. От ее смелости остается жалкий пшик. Она глядит на меня уже с надеждой, а руками хватается за меня, вмиг забывая, что хотела оттолкнуть.
— Доверещалась, — раздраженно выплевываю, — истеричка.
Отпускаю ее, стоит мне сделать шаг вниз, как она рвется за мной. Мне хватает всего одного взгляда, чтобы пригвоздить к ее месту. Мне бы оставить ее, не заморачиватся и свалить, да только Павлов с меня шкуру спустит, а не с бати.
Спускаюсь, останавливаюсь за углом. Свет сюда почти не доходит, что мне на руку. Я стою, терпеливо ожидая, пока один из Мурчиковых шакалов подойдет.
— Кто здесь? — басом спрашивает, приближаясь.
Пару шагов и он останавливается прямо за углом. Там, где стою я.
Делает шаг, и я резким ударом бью его в солнечной сплетение, под очередной испуганный вскрик Павловой. Парень сгибается, а я бью в переносицу, а после знакомлю его башку со стеной. Он падает, как мешок картошки, на пол с громким стуком. В недалеко нахожу железную палку, решительно беру в руки, разворачиваюсь. Вижу, как широко раскрываются глаза девчонки. Она пятится назад, но я сурово надвигаюсь на нее.
Правильно, девочка, бойся меня, потому что с каждой минутой мне хочется свернуть тебе шею все больше и больше.
Но не сейчас. Прохожу мимо, со всей дури бью по замку несколько раз, отчего он ломается и падает на пол. Откидываю палку, хватаю за руку блондиночку и тяну за собой.
— Ты… ты… — заикается она, — ненормальный. Псих!
— Да, — не упускаю случая насмехнуться над ней, — и мы крайне неустойчивые люди, поэтому не зли меня, идиотка, а лучше прояви благодарность. Я принимаю в виде минета.
— Придурок, — бурчит в спину, и за это я наказываю ее, больно дергая за руку.
— Шевели булками, принцесса.
Нам несказанно везет, что около главного входа нас не пассут. Без препятствий мы садимся в тачку. Почти без препятствий. Эта истеричка и тут скандал закатила.
— Отпусти меня! Я закричу!
— Ты уже кричишь.
Господь всемилостивый, дай мне терпения! Иначе, клянусь, — согрешу!
Не без труда запихиваю ее в машину, захлопываю дверь, обхожу и сажусь сам. Завожу, резво выруливаю и вжимаю педаль в пол, срываясь с места.
— Поаккуратнее нельзя?! Не дрова везешь!
— Не знаю. Не проверял.
Издевательски ухмыляюсь, разгоняясь быстрее, отчего ей приходится схватиться. А еще она, наконец-то, затыкается, пусть и надувает свои губки.
Я везу ее к Павлову в офис, хоть она того и не знает. Не проехав половину пути, как на телефон поступает звонок. А вот и сам Павлов.
Кидаю предостерегательный взгляд на девчонку, про себя молясь, чтобы она молчала, и принимаю вызов.
— Слушаю.
— Твое время истекает, Зорин, — кидает. — Если моя дочь не будет через полчаса у меня, можешь начинать себе рыть могилу.
— Свою дочь тебе лучше держать на коротком поводке, — не раскрываю сразу все карты, чувствуя нутром подвох.