Ферма

Пламя костра побелело и двумя струями порскнуло к моим ладоням. И собственно, что дальше?! Мне б инструктора как встарь, чтоб все по полочкам, по мозговым закромам и к хренам заморачиваться. Даешь слабину, Джимми, отмазки ищешь. Собрался! Взмахнул руками и ленты пламени ударили кружок восходников, рождая заполошный вопль. Еще взмах и запах паленого…

Лоскут густого пламени, подчиняясь пиро, отправился в полет к пятерке спорщиков у контейнеров. Багрянец жадно впился в плоть, растекся по курткам. Рядом завыли и щедрым замахом просвистела сталь. Восходник закружился, обезумев от боли, снес двоих.

— Горю!

— Ходу, ходу!

— Кто?!

Ушел перекатом в сторону дальнего завала, пока развертывалась смертельная карусель. На исходе маневра заслал одну пулю к сектанту, замершему в соитии. Мужичок вздрогнул, плеснул глазом и обмяк. Мертвое должно пользовать только мертвое. Таково мое твердое убеждение.

Раскатисто грохнул шмалабой. Я ответил и укатился с перрона. Рядом спрыгнул закопченный туземец с ошалело выпученными глазами. Короткая подсечка перевела его в партер, а нож поставил точку.

Смена вектора. Две спины, порывавшиеся к выходу, и один бок, с которого пытались сбить пламя пузырившиеся руки. Крик и хрип. Три пули нашли последнее пристанище.

Смена вектора. Один глазастенький, ранее изучавший контейнеры, меня таки углядел и с воем распластался в прыжке. Решил принести мне топор… Не донес.

Выдирая нож из вспоротого горла, я прикинул диспозицию. Норма. Восходники сообразили, что в задымленном зале, полном боли и смерти, лучше не находиться и дружно ломанулись на выход. АК сухо рявкнул, отработав по бегущим.

Пятеро ушли. Я проскользнул к выходу, коротко огляделся. У кострища еще подрагивали тела. А под рукой, среди камней, торчала рукоять оброненного топора. Оставалось совместить.

Со стороны выхода прозвучало два выстрела шмалабоя. Следом хрипло заорали.

Надо, пожалуй, взглянуть. Я не спеша подобрался к эскалатору. Вверху лишь сумрак и легкие отсветы. Поднявшись, взял на прицел изгиб коридора. Тихо потрескивало пламя. Два шага, останов, еще шажок. До лестницы метра три, на нижней ступени из-за угла высовывается скрюченная женская кисть.

— Спускайтесь! — крикнул.

Первым объяснимо выпрыгнула Крыса. Арбалет не опустила, бегло оценила обстановку. Зачет. При виде меня, слегка подкопченного, мелкая широко улыбнулась:

— Они ваще ни хрена не видели, прыгали и орали. Я даже Малюту не порадовала.

— Командир, — кивнул Замес по прибытии. — Никто не ушел.

— Шест? — Я присмотрелся к тощему, неловко державшему правую руку. — Повезло да?

— Да по касательной зараза. — буркнул боец. — Грызуна вон прикрывал, типа того.

— Ага, — Крыса жадно присматривалась к проходу. Ее мечты уже внизу, обшаривают закрома станции.

Смысла тянуть нет, согласен.

— Собираем полезное. И трупы наверху не забудьте.

Дружно потопали вниз. Пока команда, рассредоточившись по залу, придавалась мародерству, я отошел к забаррикадированному тоннелю. Трупы, что углядел издали, принадлежали сухостою. Только вот выглядели подземные упыри гораздо колоритнее — темная кожа, удлиненные конечности. Общей вытянутостью тела напоминали перекрученный черный шланг. И ни клочка одежды.

Я присел подле одного. Осторожно ножом раздвинул челюсти. А зубки на загляденье — почти клыки. Прислушался к звукам, что сочились из тоннеля. Отголоски шороха, далекий скрип… К херам. На месте бывших обитателей, я бы завалил тоннель, чтобы эта черная дрянь не просачивалась в остатки мира. Но они за каким-то хреном соорудили баррикады и держали проход. Вопрос — что в туннеле?

Медленно отступил. Еще шаг. Показалось, что густая чернота за пределами отблесков пламени посмотрела на меня. Такое вот метафизическое, сука, не люблю. Захотелось подкинуть в глубину гранату от щедрот. И забыть.

— Чет бедные хмыри, — донеслось от притухшего костра. Шест с сомнением во взгляде изучал помятую зажигалку. Перехватил мой взгляд и добавил: — Пришли налегке командир. Может просто проверяли.

— Может. — Я перешел к наваленным телам бывших защитников станции. Десяток разномастных представителей местного анклава. И кое-что интересное — у четверых на куртках вышита кривенькая буква «М». А ведь не Ферма, хотя может просто ярые поклонники администратора Марины. Но это я так, на остатках юмора. Если на сцене появилась новая действующая сторона, надо учесть и спросить при случае у старожилов. Пригодится.

Напоследок для очистки совести осмотрел штабель контейнеров. Пусто, голо и сиротно. В одном ящике углядел пачку гвоздей, что ничего не объясняло. Склад? Пункт обмена? Что важного для Фермы в этом месте? Я поморщился — лезть в политические дебри и местечковое копошение не хотелось. У меня своя головная боль — великое операторское счастье, до которого никак не могу добраться.

— Норму набрали, — Замес кашлянул и безуспешно попытался отогнать рукой сизую дымную хмарь. Согласен, дышалось непросто. Сильно хотелось глотнуть горьковатого, но чистого воздуха зоны. — В обратку? Или еще покружим, чтобы сдать с довеском?

— Это будут уже понты, — усмехнулся я. — Иногда полезно следовать нормативам. Хриза я и без того удивлю.

— А нам нужны гвозди? — раздался сомневающийся голосок Крысы от контейнеров. — Ты пропустил, командир…

— Нет. Уходим.

Вышли с ускорением в стремлении расстаться с духом мясной поджарки. Топали, что говорится, через три ступени, прорываясь к привычной серости небес. На открытом пространстве я еще успел глубоко вздохнуть, прежде чем вскинуть автомат и взять на прицел пятерку гостей. Мужчины, одеты неброско, средних лет — до них метров 30. Стоят кучно и руки показательно держат на виду. Я аккуратно скользнул пальцем по спусковому. Рядом зашуршали бойцы, хотя укрыться за ступенями догадалась только Фрау.

Вперед выдвинулся блондин с непокорными кудрями, замятыми фуражкой. Развел руками:

— Хорошего дня.

— Бывало и лучше, — ответил я вежливо. — Мне стрелять?

— Повремени, — торопливо сказал мужичок. Щелкнул себя по грудному карману, на котором ярко белела сучья буква «М». Уже интереснее. — Метрострой.

— Да хоть вагоновожатый, — согласился. — Теряю, сука, терпение.

— Хрена ты резкий, — буркнули из народа. Но к оружию не потянулись. Ладно, сочту проверку успешной. — Мы ж с Фермой на дружественной.

Лидер группы взглядом пресек разговорчики. Повращал шеей, давая разбег мыслям:

— Солнышки мертвы?

— Погасли, — кивнул, чутка опуская автомат к всеобщему облегчению. Чего это они? Я пока что не отказался от конфликта. — Станция ваша?

— Была. Восходники случились пару дней назад. Вот мы и кружим по соседству, прикидываем варианты, чтобы потом доложить старшим. — Мужик словоохотлив и вроде как радуется избавлению от проблемы. Немного опомнившись, он уточнил: — Вы с Фермы?

— Да. Карающий аграрный сапог и все такое.

— Черепа под каблуком, — веско сказал Замес.

Помолчали, осознавая. Умник в очередной раз смутился, Крыса хмыкнула, сбивая суровость.

— Мда, — подвел итог гость. — Не против если мы там внизу пошарим?

— Ваша же станция, — пожал я плечами. — У нас, понимаешь, норматив, пора возвращаться.

— Вот и славно, — метростроевец выдохнул и радостно покивал. — Слушай, можешь кое-что передать Хризолиту?

Он пошарил в кармане и достал помятую бирку, протянул. Я аккуратно взял и смертоубийства не случилось. Гости прям на расслабоне — надеюсь временном, иначе восходники снова поставят их раком. А второй раз станцию я отбивать не стану. Моветон.

На бирке нацарапана цифра 12. Любят местные сокращения и шифры.

— Он поймет, — пообещал мужик. И пояснил: — Старая сделка. Восходники нам поднасрали, но думаю линию восстановим в ближайшие циклы.

— Торгуете? — спросил на остатках интереса.

— А как иначе? — философски вздохнул товарищ и дал своим отмашку спускаться. — Бывай, карающий. Сильно выручил.