Ферма

Выходили с Транзита через новый пост — восьмая сторожевая, если верить отголоскам служивого трепа. Разница с двенадцатым небольшая — наварено, накручено, исключение только в калитке. Тяжелые ворота отсутствовали, аграрии использовали сварной щит с подпорками, который сдвигали для прохода и ставили увлекательной ночной порой. А людская усталость схожа — потыкали, порезали сухостой и все чаще оглядываются на прелести Фермы.

Нас пропустили без дружелюбной искры — идите нахер только быстро. У косолапого бородача в пончо, что удосужился спуститься с насеста, провожая нас за Край, я поинтересовался:

— Знаешь, как рисует Бычок?

— Показывай, — махнул он хмуро.

И я показал. Пятью словами охранник задал направление и выдал короткое наставление по ближнему окружению, смотря на равнодушную мрачность развалин:

— Там жопа.

— Ошибаешься, — уточнил я. — Ведь нас там еще нет.

Под удивлённым взглядом фермера мы бодрым шагом преодолели короткие мостки над распоротым асфальтом и встали на тропу.

Глава 11

У третьей вехи пахло чем-то цветочным. Необъяснимый выверт широкого перекрестка под кодовым обозначением «Табло». Ничего экстравагантного — просто здоровенная скособоченная хрень рекламного щита. С перекрученных решеток свисали сухие плети, у опорных стоек виднелись остатки стоянок, вроде коробок с навесом из подранных тентов. Но ведь пахло…

Отряд воспользовался короткой передышкой и устроился в прямой видимости от вехи в цокольном изломе непонятной кирпичной усадьбы. Может музей или дом культуры. Кто бы спрашивал. Скребли ложками по донышкам консервных банок в прикуску с галетами. А ведь совсем недавно баловались зажиточным. Но на хороший ход ноги, перемежающийся зачисткой сухих, привычная пилигримская еда зашла как мана небесная. Урчали, хлюпали и сочно цокали зубом.

Крыса с сомнением посмотрела на свой стесанный кулачок и шепотом выругалась. Спору нет, удар случился памятный — снесший руку твари и немного бетонной кладки. Кладка аргументировано возразила и теперь у мелкой кровавая роспись на костяшках. Я скептически поглядывал за ее осмыслением, попутно контролируя дальние стороны перекрестка. Хотя в этой части зоны нам пока не везло с призовым сухостоем. И в чем, спрашивается, разница? На прежнем маршруте густо, на новом пусто. Разнообразие, сука, и флюктуации.

— Полижи, — предложил Шест, ехидно наблюдавший за Крысой, и ему прилетело куском замшелой черепицы.

Мелкая пикировку не поддержала и с сомнением извлекла из нарукавника подгнивший зуб. Повертела, точно бриллиант, подбросила. Перехватила мой взгляд и торопливо избавилась от улики. А я бы задал справедливый вопрос — как зуб тварины совместился с рукой бойца? Каким неведомым продвинутым приемом?

— Наверное, когда Замес врезал тому горбатому, — задумчиво озвучила Крыса. — Помните, как зубья брызнули? Полетели, посыпались, а тут я такая быстрая…

— Угм, — сказал я односложно.

— Тоже видела, — бесхитростно сказала Фрау. И в душе я, конечно, рад — спайка пошла, но командир им попался недобрый, и даже в некотором роде злой.

Я не глядя ткнул пальцем на десять часов, где из-за нагромождения плит выступил одинокий сухой. Чертяка шел по канону — подволакивал поврежденную ногу, запрокидывал голову, шумно втягивая воздух. Клекотал и многообещающе зыркал мутным глазом. Я бы добавил еще тумана и звуков стремных, чтоб у расслабившихся бойцов взыграло очко, но то мечты.

— Да как… — напружинилась Крыса.

— Фрау, — коротко сказал я.

Кулинар, не задумываясь подхватила копьецо и тяжело потрусила к противнику. Я кивнул — все что ожидал, уже увидел и записал на положительный баланс отряда. Фрау не медлила, не оглядывалась, а упрямо поджавшись, устремилась в атаку. Отработала, надо сказать, одним ударом — зашла на встречном и выиграла по массе, вогнав копье под подбородок твари.

— Пустой, — долетел ее голос через пару секунд. И вот спрашивается, где наберем био, чтобы аграрии пустили слюнки на изобилие? Вопрос еще не острый, маршрут не закончен, но первичный акцент поставлю. Нехватку сухостоя могут вызывать разные причины и не все из них эротичны.

Я поднялся на ноги, закидывая банку в остатки небольшого ящика. Фирменным навесным, который добросовестно отследили бойцы. А смысла нет, простое отвлекающее движение. Груз за спиной, ладонь на прохладном древке верного багра. Выверенным движением извлек из закромов карманные часы и проверил время. Вот есть, сука, в этом что-то патетичное.

Фрау, достигшая бивуака торопливым броском, молча подхватила поклажу и пристроилась в хвост уходившей группе. Крохотный штрих зонального цикла, когда живые движутся среди мертвых. Чет потянуло на размышления философского характера, а на миссии мыслительная фривольность может и поднасрать.

Через полчаса и пяток кварталов углядели по левую руку три столба черного жирного дыма. Трескучим шорохом долетала далекая стрельба. Звучит вяловато и безысходно, но опять же намекает на бурную закулисную жизнь местного анклава. Возможно, и сухостой от того в дефиците — либо пущен на перегной, либо подтянулся к очагам веселья.

А нам не по пути. Карта уводила хорошо так в сторону от аттракционов с красным сиропом и плотской вырезкой. Бойцы, гляжу, не сожалеют — прислушиваются к отдаляющимся звукам и неуловимо расслабляются.

Коротким рывком я сорвался в сторону небольшого остова на пару этажей:

— Прикрытие!

— Беру! — вопль Крысы уже у стенки. Следом треск.

— Где?! — Шест закрутился в нешуточной карусели, подставляя надорванный щит сторонам света.

Замес и Фрау молча рванули следом. Я достиг небольшой осыпи лестничного перекрытия, взметнулся чуть повыше, используя багор как опору:

— Вижу, суку! Вижу!

— Беру! — Мелкая тенью проскользнула из одного пролома в другой. Резва, уверенна и неудержима. Просто интересно — куда бежит?

Фрау кувыркнулась на сорвавшемся оползне, умник техничным прыжком пропустил тело и засадил собою в стену.

На втором этаже я проскользнул в уцелевший уголок и от души пропнул по кучке гнилого барахла:

— Прикрытие!

— А! — выметнулся Шест, в широком жесте отмахивая колуном и щитом. Воитель. Слепая длань судьбы, бл… Через пару секунд подоспели остальные, при этом Крыса финишировала о спину умника, едва не снеся боевой натюрморт. Тощий заполошно выдохнул: — Че?! Кого, командир?! Кого видел?

— Показалось, — ответил спокойно и зашагал к лестнице.

— Типа, учения… — хмыкнул Замес, потирая плечо.

— Да какого… — надулся Шест.

Я резко остановился, повернулся:

— В следующий раз, когда подумаете про учения, сразу озвучьте. Возражу нах…

— Чувствую себя бодрее, — отрапортовала Крыса. — И тощий порозовел. Однозначно.

Команда подтянулась, набрасывая образ боевой готовности. Их импровизированное проникновение в здание и прикрытие целевого объекта далеки от идеального и просто приемлемого. Надо выкроить время и целенаправленно натаскивать подопечных по азам — чтобы потом не вымучивали горькую слезу над трупом соратника. Дай, Ось, время…

— Еще вопросы? — я холодно оглядел команду. Вечный, сука, тонус — то, к чему привык и от чего мне в свое время не удалось отвязаться. Старый Годри понимал, мир его разумному.

— Все равно первый, — фыркнул Шест. — Пока вы там булки мяли, я уже командира спасал.

Возвращение на маршрут заняло десяток минут — продрались через завалы, разминулись с бетонным плетением и выступили на щербатую проезжую часть. В запасе у нас часа три пути — на осмысление и переваривание боевой концепции. Пусть думают, прикидывают, когда прозвучит новая команда и со временем нервозность созреет до осознанной готовности. Ну или перегорят и тогда порешаем. Но в смену № 7 я верю.

В паре сотен метров от целевой метки я привычно увел команду в укрытие. Грязная кирпичная стенка позволяла перейти в горизонталь и осмотреться сквозь проломы. Веха, желанная фермерами, весьма специфична. Станция метро, отмеченная заглублением входа, близ которого высилась вертикальная стойка с обозначением метрополитена и названием «Джордж-Таун». Надпись выполнена готическим стилем на откровенно русском.