Золото стрелка Шарпа

Майор вел на поводу своего Мальборо по скальному лабиринту, и Шарп, терпеливо следуя за ним, раздумывал, сколько еще тайных знаков встретили они на пути минувшей ночью. Охваченная любопытством, рота все же помалкивала. Керси провел ее через гребень в усыпанную камнями долину, а затем люди снова двинулись на восток – к селу, где должно было ждать золото.

– Мы их тут не встретим, Шарп, – заявил Керси без тени сомнения в голосе.

– А где же тогда?

Керси кивком указал вперед, на выход из долины. Его что-то беспокоило.

– В Касатехаде.

На северном горизонте над холмами все еще висело грозовое облако, остальная часть неба изгибалась незамутненным синим сводом над бледной травой и скалами. Шарп не замечал ничего необычного. Внезапно с пути роты шумно посыпались камни, и Шарп увидел на лице Харпера мальчишескую радость. Дай сержанту волю, он бы всю жизнь любовался птицами. Вот и сейчас он лишь несколько мгновений смотрел на камнепад, а затем вновь направил взгляд в небо. Все казалось невинным, глубокая долина купалась в солнечных лучах, и все-таки с той минуты, как майор дал знак, рота была начеку.

Через милю пути склоны стали более пологими – впереди лежала ровная вершина. Керси привязал Мальборо к уступу. Он имел привычку разговаривать с конем: наверное, она сложилась в многодневных скитаниях по вражеским тылам, когда майора некому было послушать, кроме умного скакуна.

Керси повернулся к Шарпу спиной, в его голосе вновь появился резкий тон:

– Идем. Пригнитесь.

Изгиб горизонта отскочил вдаль. Перед Шарпом и Керси лежала лощина в форме ковша. Поглядев с обрыва вниз, Шарп сообразил: майор привел роту на прекрасную оборонительную позицию, над ней господствует только пик с белым предостерегающим камнем.

Рота ссыпалась с кручи, недосягаемой для коней, набилась в лощину и расселась, радуясь передышке. Керси поманил Шарпа и направился к дальнему краю лога.

– Не высовываться!

Два офицера на четвереньках поднялись на обрыв и посмотрели за его кромку.

– Касатехада, – буркнул Керси, словно не хотел выдавать англичанам тайную базу испанских партизан.

Касатехада выглядела очень живописно: крошечное село в долине, где встречались два горных потока и орошали достаточно земли, чтобы содержать в достатке около сорока дворов. С расстояния в две мили Шарп постарался запомнить расположение построек: старую крепостную башню в конце главной улицы, напоминающую, что это приграничная территория, дальше – церковь, а в другом конце улицы – большой дом. На востоке за околицей сверкало утреннее солнце, и Шарп не отважился достать подзорную трубу – блеск линзы мог выдать его укрытие. Но и без нее он различил вокруг дома опрятный двор, обнесенный стеной, и примыкающие к ней конюшни и клети.

Шарп поинтересовался у Керси, кому принадлежит этот особняк.

– Это дом Морено.

– Он богат?

Керси пожал плечами.

– Был. Его род владеет всей долиной, да и другими землями. Но разве можно говорить о богатстве, пока тут французы? – Взгляд Керси метнулся влево, на улицу. – Поместье сегодня в развалинах, но партизаны мстят, совершая отсюда набеги на холмы.

Шарп покуда не замечал ни животных, ни людей – лишь ветер качал несжатые колосья ячменя. Его взор продвинулся по единственной улице за церковь, затем – через ровное пастбище к чахлым фруктовым деревьям. Там виднелась еще одна церковь и часовня.

– Что там еще за церквушка?

– Обитель отшельника.

– Отшельника?

Керси что-то буркнул, затем пояснил:

– Там давным-давно жил какой-то святой, ну, они и поставили раку. Нынче церковь заброшена, только на кладбище при ней, случается, хоронят.

Шарп разглядел среди деревьев ограду погоста. Керси мотнул головой в сторону церкви и часовни.

– Золото там.

– Там?

– В склепе Морено. В самой обители.

Справа, южнее, улица превращалась в проселочную дорогу и через несколько миль исчезала в фиолетовых тенях дальнего края долины, а слева доходила до холмов и терялась на склонах.

Шарп вытянул руку в ту сторону.

– Куда она ведет?

– К броду Сан-Антон. – Покусывая седой ус, Керси глянул на вершину с белым камнем и снова посмотрел на село. – Они, наверное, тут.

– Кто?

– Французы.

Ничто не шевелилось, кроме спелых колосьев ячменя. Взгляд Керси метался по долине.

– Засада.

– Что вы имеете в виду, сэр? – До Шарпа начало доходить, что в приемах такой войны он мало смыслит.

– Флюгер на церкви, – тихо произнес Керси. – Шевелится. Когда в селе партизаны, они его заклинивают железным костылем, чтобы мы знали. Видите, скотины и в помине нет? Французы забили на мясо. Они ждут, Шарп. Ждут в селе. И хотят, чтобы партизаны думали, будто они ушли.

– А что партизаны? Клюнут?

Из горла Керси вылетел астматический кашель.

– Нет. Они достаточно умны. Французы могут ждать хоть до скончания века.

– А мы, сэр?

Керси метнул в Шарпа яростный взгляд.

– Нам тоже придется ждать.

Солдаты составили оружие в пирамиды на дне лощины, а когда солнце поднялось в зенит, соорудили из ружей и шинелей что-то вроде тентов. Вода во флягах припахивала, но для питья годилась, и все-таки рота ворчала: перед выходом из Альмейды Шарп, Харпер и Ноулз обыскали всех и отобрали двенадцать бутылок вина и две рома. Все равно кто-нибудь да тяпнет – с уверенностью думал Шарп, – но не так, чтобы набедокурить.

Солнце припекало, раскаляя камни. Солдаты большей частью уснули, подложив ранцы под головы, только часовые наблюдали за безлюдными подступами к неприметной лощине. Шарп изнемогал от скуки. Можно залезть на обрыв, посмотреть на дом, где спрятано золото, посмотреть на долину, с виду необитаемую, – долину, где ждет своего часа залог спасения армии. Можно, но какой от этого прок?

Ближе к полудню он задремал.

– Сэр! – Его тряс Харпер. – Начинается!

– Начинается?

– В долине, сэр.

Солдаты просыпались, вопросительно глядели на Шарпа, но он не вымолвил ни слова, лишь взмахом руки приказал всем держаться в укрытии. Ничего, как-нибудь совладают с любопытством и подождут, пока Шарп и Харпер заберутся на скальную кромку к Керси и Ноулзу.

Керси ухмылялся.

– Смотрите.

С севера по тропе, что спускалась с высоких пастбищ, к селу неторопливо рысили пятеро верховых. Керси держал в руке подзорную трубу, и Шарп полез за своей.

– Партизаны, сэр?

Керси кивнул.

– Трое из них.

Шарп достал трубу, провел пальцами по медной накладке и нашел сквозь линзы группу всадников. Испанцы в седле держались свободно и прямо – похоже, нисколько не боялись; но двое их спутников выглядели совершенно иначе. Раздеты, привязаны к седлам… В подзорную трубу Шарп видел, как они дергают головами от страха – должно быть, воображают, что их ждет.

– Пленные! – с жаром произнес Керси.

– Что теперь будет? – Ноулз терял терпение.

– Ждите, – с ухмылкой посоветовал майор.

Село встречало всадников мертвой тишиной. Если французы здесь, подумал Шарп, то они здорово спрятались. Керси хихикнул.

– Охотник сам попал в западню!

Всадники остановились. Шарп поочередно рассмотрел их всех. Один из испанцев придерживал коней с пленными, пока его товарищи спешивались. Голых стащили с седел и теми же веревками, что соединяли их ноги под конскими животами, накрепко стянули вместе лодыжки. Затем достали еще два конца толстой веревки и, привязав их к партизанским седлам, заарканили обоих французов.

Ноулз одолжил у Шарпа трубу, и капитан увидел, как под загаром на лице юноши разлилась мертвенная бледность.

– Далеко не убегут, – сказал лейтенант не без надежды в голосе.

Керси отрицательно покачал головой.

– Убегут.

Шарп забрал у Ноулза трубу. Партизаны снимали со своих коней седельные сумки, возвращались к лошадям связанных французов.

– Что они делают, сэр?

– Чертополох.

Шарп понял. Вдоль тропинок и на высоких скалах рос огромный фиолетовый чертополох, подчас вымахивая в рост человека, а то и выше. Двое испанцев заталкивали под пустые седла головки колючего растения. Вот первый конь забрыкался, встал на дыбы, но партизан держал крепко, а потом вдруг выпустил поводья и отскочил в сторону. От рывка веревки француз упал как подкошенный и исчез в клубах пыли за обезумевшим животным. Вслед за ними дикими зигзагами к селу поскакал второй конь. Трое испанцев забрались в седла и не трогались с места. Один держал длинную сигару, и труба позволяла Шарпу видеть дымок, растекающийся над полем.

Конец ознакомительного фрагмента.