Штрих Искушения (ЛП)

— Я определённо собираюсь укусить, — прошептал он. И укусил.

К моменту, как она снова обрела способность думать, он уже вставал с кровати. Она выдохнула от удовольствия, когда он разделся, обнажая твёрдое от возбуждения тело.

— Посмотри, что ты делаешь со мной, — прошептал он, вставая на колени между её ног. Он погладил её бедра. — Иди сюда.

Она проглотила то, о чем он спрашивал, зная, что это было гораздо больше связано с доверием, чем с сексом. Но не могла отказаться, у неё возникло странное чувство, что любой намёк на отказ с её стороны ранил бы его.

Приподнявшись, она схватилась за его плечи, и он подхватил её под зад

— Зак, — прошептала она, утопая в интимности его глаз, — ты уничтожаешь меня.

Его глаза вновь стали человеческими.

— Держись за меня, детка. Я не отпущу.

Дыхание вырывалось неровными рывками, она опустилась на налитый ствол. Зак растянул её до предела. Но она хотела, чтобы он был внутри, хотела обладать им так же безраздельно, как он владел ею. Она вздрогнула.

— Это чересчур. — Угол проникновение был глубоким.

Зак поцеловал Энни.

— Мы попрактикуемся, пока ты не привыкнешь, — хрипло пообещал он и уложил её обратно, прижимаясь всем телом.

— Сколько раз? — Она обхватила ногами его стройные бёдра, больше не стесняясь этого мужчины, который обращался с ней так, словно она богиня.

Он застонал, немного вышел, затем толкнулся, будто не мог ничего с собой поделать.

— Много. — Хотя влажные от пота волосы падали ему на лоб, а сексуальная потребность пылала в глазах, он ждал, чтобы дать ей время привыкнуть. Она почувствовала, как неистовая нежность сжала сердце. Он, попросту говоря, замечательный. Подняв руки, она притянула его к себе и поцеловала, говоря без слов, что пора отпустить.

Он застонал и начал двигаться.

На следующее утро Энни посмотрела на мужчину, лежащего рядом с ней, и почувствовала, как тает. Он крепко спал, и солнечный свет, проникавший сквозь жалюзи, отливал тёмно-золотым. Он не давал ей спать полночи, любя так сильно, что Энни чувствовала себя одержимой. Озабоченной. Заклеймённой.

Отказываясь поддаваться панике, отказываться от него, чтобы защитить себя, она провела пальцем по татуировке, которую обнаружила у него на спине среди ночи. Она соединялась с той, что была на бицепсе, которая на самом деле представляла собой стилизованный хвост дракона. Передние когти дракона покоились на левом плече, извилистое тело мифического существа тянулось поперёк спины. Потрясающий дизайн… и ещё один пример присущей Заку дикости. Эта дикость оживила её, заставила радость обжечь кровь. И напугала — глубина того, что она чувствовала. Наконец-то, Энни по-настоящему поняла, почему мать оставалась с отцом все эти годы. Её разум наполнился эхом голоса Кимберли в дождливой ночи более пятнадцати лет назад.

«Твой отец раньше называл меня своим раем».

Это время давным-давно прошло, как и интерес Зака к ней пройдёт. И всё же даже после того, как искра угаснет, у Энни будет искушение остаться… Она будет надеяться на ещё один момент, когда он посмотрит на неё так, как когда-то смотрел, будет непреодолимым. Это была та тщетная надежда, которая удерживала её мать с отцом, но, хотя она понимала это, не по этому пути Энни позволит себе пойти. Её сердце будет разбито, если она увидит, что Зак смотрит на неё с незаинтересованностью в глазах. Она уйдёт раньше, при первых коварных признаках угасающей страсти. Это случится… Но не сейчас.

Пожалуйста, не сейчас. Сердце сжалось от смеси радости и боли, она легла, довольная тем, что проводит кончиками пальцев по татуировке и смотрит, как он спит.

Именно тогда она заметила, что его губы изогнулись.

— Зак, — шёпотом позвала она.

Он открыл кошачьи глаза.

— Как давно проснулся?

Глава 9

— Уже давно, чтобы насладиться твоими ласками. — Нераскаянное озорство в его глазах. И желание. Желание ещё было там. От облегчения Энни растаяла.

— Ты такой кот.

— Хочешь посмотреть? — спросил он.

— Что?

— Моего кота.

У неё округлились глаза.

— Правда?

Он зевнул, каждым дюймом походя на ленивого кота.

— Хм. — Без предупреждения всё вокруг него заиграло красками, искорками света и тени, красоты и вечности. Энни задержала дыхание, пока всё не закончилось. Леопард, лежащий на кровати, посмотрел на неё знакомыми глазами. Сглотнув от близости к такому опасному существу, она с трудом села, прижимая простыню к груди. Искушение прикоснуться было ослепляющим. Она нерешительно подняла руку — одно дело умом понимать, что это Зак, и совсем другое — поверить в это. Когда она не прикоснулась, леопард поднял голову, чтобы боднуть в руку. Содрогнувшись, она поддалась искушению и погладила его.

Он расслабился, закрыв глаза от блаженства. От этого благоговейный трепет перерос в восторг.

— Я думаю, меня одурачили. — Но гладить его не составляло труда.

Когда мерцание появилось снова, она застыла совершенно неподвижно. Несколько мгновений спустя её рука лежала на мускулистой спине мужчины, такого сексуального, что сердце замирало при одном взгляде на него.

— И как? — спросил он.

Она прижалась к нему, расположившись так, что они лежали лицом к лицу, теперь её рука лежала у него на плече.

— Ты великолепен, и знаешь это.

На этот раз он не улыбнулся.

— С этим всем тяжело справиться?

— Нет. — Она нахмурилась. — Неужели я произвёл такое впечатление?

— Просто проверяю.

На этот раз она получила медленную, ленивую, улыбку, которая затронула что-то в ней.

— Некоторым женщинам нравится идея быть с Вером, но им труднее принять реальность.

— Некоторым женщинам? — Острая вспышка ревности.

Его улыбка стала шире.

— Откуда мне знать?

Она почувствовала, как у неё дрогнули губы.

— Ну, конечно, мистер Невинность.

— Эй, это ты сбила меня с праведного пути. — Он провёл рукой по её ягодицам в собственнической ласке.

— Кажется, я припоминаю, как ты требовала, чтобы я ещё раз тебя облизал.

Её тело воспламенилось чувственной жизнью. Решив бороться с огнём тем же огнём, она сказала:

— Вчера ты так и не отдал мой выигрыш.

В его глазах появилось чувственное озорство.

— Отдал. С большим интересом. А потом ещё раз.

— Кот. — Обняв его, она нежно потёрлась своим носом о его. Это казалось естественным. Зак издал звук удовлетворения и перевернулся, подминая Энни под себя. Это было сексуально, но и нечто большее. Прикосновения ради прикосновений, объятия, потому что это приятно.

— Как долго длится эффект? — спросила она полусерьёзно. Заниматься с ним любовью было потрясающе, но такой простой контакт… был каким-то более глубоким, выходящим за рамки удовольствия и переходящим в своего рода доверие, от которого у неё перехватывало дыхание.

Зак поцеловал Энни в щеку, в челюсть, в подбородок.

— Всегда. Не прикасаться ненормально для нас.

Она вспомнила, что видела на пикнике.

— Я предполагаю, что с незнакомцами всё не так.

— Нет.

— Хорошо, — сказала она, проглатывая неожиданный укол боли от мысли оказаться вне круга его стаи. Будь она его парой… Энни тут же отбросила эту мысль, более чем, немного запаниковав идеей быть запертой в отношениях, где нет выхода… Не важно, умерла ли любовь.

— Мне нелегко с людьми, которых плохо знаю, — сказала она, чтобы скрыть внезапную вспышку страха.

— Малыш, ты сама решаешь, кому дать доступ к коже. — Он чертил круги на её плече. — А стая подхватит.

— Доступ к коже?

— Право на прикосновение. — Он поцеловал уголок её рта.

Она задумалась, насытится ли когда-нибудь этой пьесой.

— Тогда, полагаю, у тебя есть все права.

Звук самодовольного мужского удовольствия, и настолько бесстыжий, что Энни рассмеялась. И вот тогда она поняла — она слишком похожа на дочь своей матери. Она полюбит только раз. И будет любить его вечно. И это будет Зак.