Штрих Искушения (ЛП)

Но слова не убедили бы Энни — её нужно убедить поверить ему, положиться на него. Потому что она не просто остерегалась любви, но и стала почти мятежно независимой в желании не подвергать себя боли.

«Мне нравится жить одной, и я намерена так всё и оставить».

Это чертовски плохо. Но даже по мере того, как хищник готовился к охоте, в сердце росла порочная уязвимость. Он нуждался в доверии Энни, нуждался в уверенности, что она придёт к нему, несмотря ни на что. Если нет…

«Нет, — подумал он, стиснув зубы, это не вариант».

Энни принадлежала ему. Конец истории.

- Какое волшебство ты сотворил с моей матерью? — спросила Энни, впуская их в свою квартиру.

— Секрет. — Он закрыл дверь и крадучись последовал за ней.

Её сердце начало выбивать стаккато.

Энни собиралась переспать с этим мужчиной, которого встретила только вчера. Но казалось, что они никогда не были чужими, с ним было так легко.

Осторожнее, Энни.

Страх поднял свою коварную голову, демонстрируя разные картинки лица Кимберли, когда она смотрела, как Эрик уходит. Ждало ли Энни то же самое? И важно ли это сейчас, когда она решила рискнуть и пережить боль?

— Эй. — Зак остановил её, уткнувшись носом в шею, и обнимаю за бёдра. — Перестань так напряжённо думать.

— Я не могу, — прошептала она. — Я не… — Она прикусила губу, пытаясь придумать, как ответить, не выдавая, насколько невероятно важным Зак стал для неё за такое короткое время.

— Ты не из тех, кто целуется и уходит, будто это ничего не значит, — сказал он, легко проводя губами по её коже. — Я тоже. — Это не секс на одну ночь. — Веры живут по другим правилам.

Он лизнул её, и она почувствовала, как сумочка выскользнула у неё из рук и упала на пол.

— Зак, — шёпотом взмолилась она.

Он крепче прижал её к себе.

— Возможно, мы тактильные, больше, чем люди, но в этом нет ничего случайного. Дело в дружбе, в удовольствии, в доверии.

— Замечательно.

— Так и есть. — Ещё один поцелуй в чувствительную шею. — Поверь, Энни. Я не причиню тебе вреда.

В этот момент она почти поверила. Схватив его за руки, она позволила себе раствориться в его мужском жаре.

— Благодаря тебе я чувствую себя красивой.

— Ты красивее, — прошептал он, — и сексуальнее греха.

— Ты жалуешься? — Она опустила руки, когда он потянул за пояс, который удерживал его. — Мне не понравилось, как Марксон раздевал тебя глазами.

— Он так не делал. — Почувствовав, что платье распахнулось спереди, она чуть сдвинулась, чтобы Зак вытащи пояс из внутренней петли. Он так и сделал… ткань упала.

— М-м-м. — Шёпот абсолютного удовольствия, когда Зак начал стягивать платье. — Лишь мне позволено раздевать тебя, — поцелуй в обнажённое плечо, — и ласкать.

«Ласкать».

Это слово напомнило, что он не человек, и абсолютно не ласковый зверь.

— Ты большой собственник. — Воздух ударил её в спину, в грудь. Затем платье стало спадать, собираясь лужицей на полу.

Зак издал звук, поразительно похожий на рычание, одной рукой лаская изгиб её талии.

— Ты уже знала это, Энни.

Конечно. Мужчина-хищник-Вер, каким бы игривым ни был, собственник до глубины души. До тех пор, пока она держала его интерес, он будет требовать всего. Она знала, что даст ему желаемое… всё, кроме своей веры. Этого, подумала она, больше не нужно было давать. Брак её родителей давным-давно разрушил веру в вечность. Грусть, возможно, и манила в свои объятия, но Зак положил руку ей на живот в мрачно собственническом жесте, и мысли разлетелись.

— Зак?

— Ш-ш-ш. Я исследую.

От хриплого заявления её тело внутренне сжалось, а бёдра задрожали. На ней было чёрное кружево… для него.

— Энни. — Он застонал и потянулся, чтобы расстегнуть лифчик. — Я хочу посмотреть.

Мгновение спустя она стояла в одних трусиках и паре босоножек. Она ни в коей мере не была готова к смелости, с которой он обхватил ладонями её грудь.

— О! — Она задрожала от прикосновения, от эротического вида рук на ней. Кожа Зака была загорелой, грубовато-мужской на фоне её сливочной плоти. Когда он сжал груди, Энни едва не упала в обморок.

— Ты такая красивая, Энни. — Он расправил пальцы другой руки на её животе. — Я мог бы облизать тебя всю.

Полностью находясь в его плену, она подняла руку, чтобы коснуться его лица. Он прикусил её, посмеиваясь, когда Энни подпрыгнула.

— Нам нужно лечь.

Её мозг превратился в кашу, и когда Зак подхватил её на руки, была так поражена, что пискнула и вцепилась ему в шею.

— Я тяжёлая, Зак, отпусти.

— Сомневаешься в моей силе? — Злая улыбка. — Поцелуй меня.

Не в силах сопротивляться, она подчинилась, целуя, пока он не уложил её на кровать и не встал. Его глаза сверкали зелёно-золотым кошачьим блеском, голод читался в каждой черте лица. Она смотрела, с бьющимся в горле сердцем, как он снял пиджак, затем рубашку. Он мощно и гладко сложен, хищник в человеческом обличье. Она вздохнула от нескрываемого удовольствия и увидела, как заблестели его глаза, когда он наклонился, чтобы избавиться от ботинок и носков.

— Теперь ты, — сказал он, подходя к изножью кровати и стаскивая с неё босоножки, окидывая её тело долгим, медленным взглядом. К тому времени, когда он, наконец, лёг на кровать, Энни была настолько возбуждена, что сама потянулась к нему за поцелуем. Когда он прикусил её губы, она тоже укусила. Зак поднял голову, собственнически обхватывая её грудь.

— Сделай ещё раз.

Широко раскрыв глаза, она повторила. Он замурлыкал, и Энни прервала поцелуй, чтобы посмотреть на него.

— Что это было?

— Ничего. — Он снова завладел её губами, и секунду спустя Энни почувствовала вибрацию, знак того, что он Вер. Но Энни затрепетала от страсти и прижалась к нему грудью.

— Ты мурлычешь, — обвинила она.

— Да. — Прижав Энни к себе, Зак начал прокладывать поцелуями путь по линии её шеи и переключился на изгиб груди, заставив вцепляться в простыни в неподдельном удовольствии. Когда в дело вступили зубы, Энни вскрикнула, чувствуя, как тело сжимается так крепко, что от одного прикосновения могла бы потерять сознание.

Он намеренно подул на влажный сосок. Энни разбилась вдребезги, и удовольствие приливной волной потребовало всего. Когда она, наконец, пришла в себя, Зак возобновил чувственное исследование её тела, тёмные пряди его волос прошлись по коже, как тысяча ласкающих пальцев. Она провела руками по грубому шёлку, чувствуя себя удовлетворённой. И счастливый.

Он поднял взгляд, в его глазах блеснула ленивая улыбка.

— Да?

— Поцелуй меня. — Она никогда не представляла, что однажды предъявит такое наглое требование, но Зак слушал её. Даже если не всегда давал то, чего она хотела.

Он покачал головой.

— После.

— После чего?

Он продолжил целовать её, опускаясь ниже. Когда его губы коснулись чёрного кружева, она задрожала. Он повторил. Затем она почувствовала, как что-то прошелестело по внешней стороне бёдер — взглянув вниз, она увидела, что её трусики сброшены с кровати.

— Как?

Он посмотрел на неё диким и экзотическим взглядом.

— Я когтём разрезал их.

— О. — Она посмотрела на его человеческую руку. — Неполная трансформация?

— Угу. — Зак больше был озабочен тем, чтобы раздвинуть её бёдра и поднять ноги, чтобы закинуть их себе на плечи. Она никогда не чувствовала себя такой незащищённой и уязвимой. Внутренне сжимаясь, она ждала. Но ничто не могло подготовить к экстазу его прикосновений. Зак не любил торопиться — он снова и снова доводил её до безумия. Это могло бы напугать, если бы он не пытался скрыть собственное возбуждение, бормоча об удовольствии с каждым медленным облизыванием.

— Милая, хорошенькая, Энни, — сказал он. — Моя Энни.

Она обнаружила, что поднимает тело к его рту, двигаясь с чувственным блаженством, которое было скандальным в своём эротизме. Ему понравилось. Энни знала, потому что он сказал об этом, практически рыча.