Страница 12 из 19
– Ну чего там у тебя с работой? – проворчала Вика, пристраивая дочь в колыбельку.
– Мало платят вначале…
– Тю-ю… тогда не за что бороться! Не шляйся на встречи со скупердяями. Время ещё на них тратить! – Вика прошествовала в ванную, закутываясь в халат.
– Нет, не в этом дело, – голос у Кати сбился. Девушка сделала несколько шагов вслед за подругой, – Вика, ты не так поняла… Я вечером расскажу.
Стрельцова включила душ и запела.
– Ну вот, – вздохнула Меркулова и отошла к окну.
Стекло обожгло морозом январской улицы. «Ну и ладно, может, голова остынет от бурлящих внутри мыслей. Итак, подруга считает, что если платят мало, то и время нечего тратить. Что ж, выходит, если я отказалась работать в детском центре, то поступила вполне в духе Стрельцовой. А Вика всегда всё делает себе на выгоду. Значит, наверное, и я в итоге получу плюс. Только где этот плюс? Где работодатели, готовые платить сразу и много?»
Шум воды стих и Катя крикнула:
– Вика, я, наверное, продавщицей газет наймусь.
Вика распахнула дверь ванной так, что пробила вмятину в стене:
– С ума сошла?!
Катя вжала голову в плечи.
– Там платят в два раза больше, чем в школе.
– А-а… тогда понятно, – протянула Вика и снова скрылась в ванной.
– Понятно. – поморщилась Катя. Поцеловав девочку в лобик, аккуратно поправила одеяльце, а малышка сонно завозилась.
– Тише, тише, лапонька. Вечером я к тебе вернусь и мы обо всём поговорим, – прошептала девушка и выскользнула из квартиры.
Она не видела, как перед этим Вика снова выглянула и тайком наблюдала сцену прощания. Глаза подруги от изумления округлились, точно два абрикоса: «Что ей до этой девки?»
Торговка порадовала Катю, что «Сергей Васильевич, красавец-мужчина» не пришёл, занят по уши, но она сама сейчас за директора и ей разрешили нанимать сотрудников. Если девушка готова, можно приступать хоть сейчас.
«Просто приняли – легко избавятся. – подумала Катя, – Официального трудоустройства мне не предложили. Стоило ради этого выстригать чёлку?»
В школе Меркулова написала заявление об уходе. Директриса только поджала губы и потребовала сдать дела. Близких подруг на работе так и не сложилось. Никто не отговаривал. Девушка тосковала.
– Я одна и никому не нужна, – вполголоса напевала Катя. – Впрочем, разве не любой человек вертится в одиночку в завале неурядиц?
Меркулова дотянула до выходных. Хорошо, что в школе установили две недели отработки. Несмотря на неприветливость коллег, уходить не хотелось. Ученикам Екатерина Андреевна пока ничего не говорила, но непостижимым образом все они знали о её скором уходе.
– Почему вы нас бросаете? – скулили ребята.
– Я не бросаю, детишки. Просто есть одна крошечная девочка, которой моя помощь нужна ещё больше.
– А что за девочка? Как её зовут? – продолжали любопытствовать дети.
– У неё пока ещё нет имени…
– А разве так бывает?
– Вика, ты выбрала имя для дочки? Её регистрировать пора. – сказала Катя вечером.
– Помню, что надо! – огрызнулась подруга, – Мне некогда думать.
– Ты исключительная мамаша! Как – некогда?
– Скучно. Я вообще не хотела, чтобы эта сопливка родилась.
– А по-моему, это чудо, когда у тебя есть дети.
– Какое чудо? Она мне всю жизнь испортила! Не будь её, я ходила бы по ресторанам, с шикарными мужчинами, в дорогих шмотках. А вместо этого гнию в каморке, превращаюсь в тусклую тётку. И ничего не могу: ни ванну принять, ни кофе выпить. Нормальные сигареты забыла, когда пробовала. Чешусь вся, себе противна.
Меркулова вздохнула и поставила перед Викой тарелку с незамысловатым ужином, который приготовила тут же по приходу: курица, гречка, квашеная капуста. Вика отправила приличную порцию в рот и мечтательно закатила глаза:
– А ведь ещё год назад я ела паэлью в испанском ресторане. Официант в сомбреро наливал мне вино. Я вдыхала аромат Средиземного моря… А теперь не то, что в Испанию поехать – креветок поесть не могу. А я так привыкла к морепродуктам…
Катя посмотрела в сторону:
– По крайней мере, у тебя всё это было… и мужчины, и вино, и сомбреро…
«Подумать только, я даже мечтать не решаюсь о путешествиях за границу. Боязно, необычно. Слишком шикарно! И что самое обидное, ютимся мы бок о бок на крошечной кухне, обе испытываем нужду, злимся, когда отключают воду. Но всё равно Вика будто принадлежит другому, более элитному миру. Она была за границей. Она смогла очаровать двух мужчин. И Вике досталась дочь… Угораздило кроху родиться у такой удачливой, но совершенно не любящей матери.»
– Всё-таки подумай, как назвать, – в очередной раз повторила Катя. – Ты смотрела словарь? Там много хороших имён: Маша, Настя, Аня…
– Фу, примитивно!
Меркулова умолкла и растерянно посмотрела на подругу. Та показала язык:
– Ученица филфака. Блин! Где твоя фантазия? Какая Настя, Аня! Не хочу, чтобы дочь звали, как всех соседских пупсов. Если и могу что-то сделать для неё, так это подобрать крутое имя. Ладно, Катька, убедила. Полистаю твой словарь.
– Вика, – предостерегла Меркулова, – не моего, конечно, ума дело, но… не называй дочь слишком оригинально. Когда-то она станет бабушкой, её имя может устареть.
«Уж не дура, разберусь!» – читалось на лице Стрельцовой.
«Куда я лезу?» – подумала Катя.
– Имя должно сочетаться с фамилией и отчеством… – всё же не выдержала девушка. – Ой! – спохватилась она, – А отчество какое дашь? Отца зовут Игнат, насколько помню. Или по бывшему мужу?
– И не такое, и не такое. – хмыкнула Вика, подобрав под себя колени. – Всех удивлю. Пусть ещё погадают, от кого я её нагуляла.
Глава 14
– Как жаль, что не могу пока назвать тебя по имени. – Катя баюкала девочку, поминутно целуя в лобик.
Меркулову будто что-то подстёгивало даже на расстоянии, ведь малышка ночевала в комнате с подругой. Она выпрыгивала из постели и неслась на помощь в самый нужный момент. Интуитивно угадывала этот самый момент и различала его оттенки, когда пора кормить, а когда – менять пелёнки.
Время перевалило за два часа и на новую работу предстояло идти не выспавшись: «Как может Вика дрыхнуть, когда дочь плачет?»
В какое-то мгновение Катя провалилась в сон, удерживая кроху на животе. Ей казалось чудом, что проснулась она точно в той позе, в какой заснула. Малышка дремала, щекоча дыханием грудь. Заспанная девушка попробовала встать – новорождённая тут же завозилась, зачмокала. Положив её рядом на кровать и сетуя, что колыбелька в другой комнате, Меркулова с ловкостью многоопытной мамы развела смесь. Покормив ребёнка, она прокралась в комнату подруги, собираясь уложить малышку, но вдруг из темноты послышался голос:
– Ненавижу! Всю жизнь мне испоганила…
Считается, что малыши не слышат звуков, однако Меркулова не сомневалась: девочка уловила сонный бред матери и всё поняла – она завозилась на руках, начала жалобно всхлипывать. Девушка поскорее прижала кроху к себе и погладила – та притихла.
– Не бойся. Я рядом. Я буду тебя защищать. – прошептала на ухо малышке, чтобы не разбудить Вику. – «Ничего себе! Дала обещаньице!» – спохватилась Катя, – «Интересно, как собираюсь его выполнять?»
Ещё затемно она разбудила Вику.
– Чего? – Стрельцова закопалась в подушку.
– Я просидела с малышкой всю ночь. Возьми её. Мне хотя бы час поспать надо. В шесть утра подниматься.
– А чего так рано? Тебе же к восьми на работу.
– Нет, к семи. Сегодня первый день на новом месте.
– Ты всё-таки пойдёшь этой… как её… цветочницей? – Вика ошалело посмотрела на часы.
– Не цветочницей – газетами торговать.
– Ах ну да, высокие барыши тебя ждут, – съязвила «королева».
Катя молча отправилась в постель.
Через два часа она стояла у газетного киоска и слушала торопливую речь торговки.