Страница 4 из 58
– Умница! – завопил Тонг, схватил жену за руку и подскочил к порталу. Многозначительно подмигнув Тинги, он скрылся в зеленом мареве. Она за ним.
Они снова вышли на дорогу. Сзади горы, впереди круг, пирамида и чертова дыра в бездну. Тонг застыл, напряженно соображая. Портал был зеленый, домашний. Но вышли они опять здесь – это что же, теперь их дом? Вероятно, потому что благоверная так считает? Ну, хорошо.
Он вырвал руку из ладони жены и решительно направился к шалашу. Тинги торопливо семенила следом и виновато вздыхала.
Раскатав все шалаши по жердочке – по веточке, размозжив о ближайший ствол сложенные припасы, зашвырнув силки с самодельным коробом в разные стороны, Тонг остервенело начал топтаться по плодоносящим кустам, одновременно пытаясь вырвать их из земли. Раздирая руки в кровь, он бушевал минут десять, уничтожая и сравнивая с землей все, что было в леске ценного и что они создали за все это время. Тинги лишь молча вздрагивала, в глазах набухали слезы обиды.
Отведя душу, Тонг наконец утих и осел на ближайшую мягкую кочку. Грудь его тяжело вздымалась, по вискам тек пот. Досадливо рассматривая разодранные ладони, Тонг угрюмо додирал отставшую кожу ногтями и зубами, морщась и цедя проклятия.
Тинги тоже опустилась на землю. Отирая непрошеные слезы, она слепо взирала на остатки их нового дома и изувеченные кусты. Минут через десять поднялась на ноги.
– Пойдем к порталу, Тонг, – бесцветно обронила она. – Тут нам уже не жить.
Тонг окинул жену сложным взглядом – в нем присутствовали доля вины и удивление. Тяжело вздохнув, он тоже поднялся на ноги. Плохо, что так вышло. А потому что не надо его доводить. Он разозлится, психанет, осатанеет, начнет бушевать и кого-нибудь пристукнет.
Они двинулись в путь. Дорога, пирамида, вход, коридор.
Портал. Зеленый.
Подозрительно сверля жену пристальным взглядом, Тонг тщательно взял ее руку, висящую как плеть, и шагнул в портал.
Он оказался дома. Причем, похоже, в тот же миг, что и несколькими неделями раннее, когда первый раз входил в белый портал.
– Передумали? – удивилась МомГанги. – Постой, а где Тинги?
Тонг обернулся – Тинги рядом не было. Похоже, она с ним и не выходила. Ошарашенно глядя на свою ладонь, еще мгновение назад крепко сжимавшую руку жены, Тонг судорожно пытался сообразить, как это возможно. Если люди идут в портал взявшись за руки, они обязательно выходят в таком же составе! Исключений до сегодняшнего дня еще ни у кого не было. Но, видно, все происходит в первый раз, на то они и неведомые миры – ничего нельзя предугадать заранее.
Тонг хмуро просверлил взглядом портал, белый и безжизненный. Осталась? Улетела черт знает куда? Исчезла? Ну что за наказание…
Он, так и не удостоив свояченицу ни ответом, ни взглядом, шагнул в портал. И вышел там же, двумя метрами далее, рядом с МомГанги.
– Передумали? – удивилась МомГанги. – Постой, а где Тинги?
Цедя проклятия, Тонг снова шагнул в портал, и снова оказался рядом со свояченицей.
– Передумали? – начала свояченица, но Тонг так на нее рявкнул, что МомГанги испуганно захлопнула рот. И начала медленно багроветь.
Почему портал белый? – билось в мозгу у Тонга. – Для меня теперь родной дом – чужой? Да, без Тинги – пожалуй… Я так сюда рвался, и теперь чертовы порталы все как один будут выплевывать меня в коридор собственного дома, к вечно вопрошающей дуре. К дуре и к остальным соседям, родственникам, идиотам и сволочам, они лишь с Тинги шелковые. И что теперь делать?
Домой идти. И приходить сюда каждый день, пока портал не позеленеет. Странно, радость от пребывания в родном доме его только раздражала, без жены это было всего лишь милое, привычное, но мертвое строение: живым его делала Тинги. И дом, и самого Тонга.
Саданув кулаком по стене, Тонг шумно зашагал прочь, отпихнув с пути возмущенно охнувшую МомГанги.
– Ты еще попихайся, скотина! – зло заорала свояченица на весь дом. – Куда Тинги дел, паразит!? Вот я братьев-то приведу, они тебя спросят…
Здравствуй милый дом… какого дна я сюда рвался?
Белый портал насмешливо переливался у него за спиной. Незримая вершина вселенской пирамиды маячила в небе. Насквозь пронизывающий все миры круг бесстрастно очерчивал границы недозволенного, дробясь и закручиваясь в бесконечную спираль.
Спасти Хуаниту
Радио работало еле слышно, создавая фон, но не акцентируя на себе внимание. Так, как и должно работать радио в машине. Двигатель нужно слушать, а не музыку.
– Бухарестская, пятнадцать, на Достоевского, тридцать восемь, – сухо, обыденно.
Алексей, нехотя cкривясь, потянулся за рацией:
– Логан четыреста пятнадцать, буду минут через… пять.
Он зевнул, взглянул на часы, завелся, вырулил из «кармана» и вдавил газ.
– В Ленинграде-городе, – уныло забасил он, – у пяти углов… что ж вас в ту степь-то все тянет…
Ну да. Любимые трущобы, рай для туристов и эстетов. Ни разъехаться, ни приткнуться. Ни въехать, ни выехать, да еще и с ночи навалило – того и гляди, встрянешь на потеху клиенту… Да нет, заказ – это святое, радоваться надо. Сейчас пока… так скажем, свободно, да и редко так попадешь, в пять минут-то. Но что-то Алексею не радовалось. Давно уже.
Уточнив у диспетчера, он встал у парадной. Потер затекшую шею, снова взглянул на часы. На улице подмораживало, клиенты выходить не спешили. Хотел пообедать, но в топку этот центр. После следующего заказа перехватим чего-нибудь.
Вышел мужчина. Пожитой уже, с бородкой, одежда небедная. В руке то ли портфель, то ли папка. Клиент как клиент, бедные на такси по булочным не ездят, как известно. Сразу выцелил машину, сел на переднее сиденье. Вздохнул, посмотрел приязненно:
– На Достоевского?
– Точно, – усмехнулся Алексей, – на него.
Поначалу молчали. Врут, что таксисты – завзятые болтуны. Это было раньше, а сейчас, если клиент деловой и балагурить не настроен, мы и помолчать можем. Но начал разговор как раз клиент, бдительно отследив криво зевок Алексея. Да, а что – зевок не воробей, иногда выскакивает не вовремя…
– Не высыпаетесь, молодой человек? – В вопросе пассажира сквозила снисходительная ирония. Улыбка у Алексея вылезла так же непроизвольно, как и треклятый зевок.
– Простите, – склонил он голову, – сплю как младенец, не беспокойтесь.
– А я и не беспокоюсь – я интересуюсь. Это, в некотором роде, моя сфера деятельности.
Мгновенье Алексей вспоминал термин:
– В некотором роде? Вы сомнолог?
– Ого! – улыбнулся уже клиент. Улыбка у него была широкая, искренняя – что как-то не вязалось с внешней невозмутимостью. – Какой подкованный водитель. Да, и сомнолог тоже.
Он раскрыл папку (это все же оказалось папкой) и продемонстрировал Алексею небольшую книжицу. На обложке, на фоне сиреневого тумана, было вытиснено «Сон и явь». Подкованный водитель скосил глаза и приподнял бровь:
– Это ваша?
– Моя, – кивнул сомнолог. – Занимаюсь, так сказать, неизведанным. И просвещаю иногда – богатая сфера, надо признать. И преинтереснейшая.
– И моя, – уныло хмыкнул Алексей, – В некотором роде. Прям коллеги.
– Вы тоже занимаетесь снами? – весело изумился пассажир.
Они замолчали, дожидаясь, когда машина обгонит облепленный снегом трактор, который тарахтел так, что заглушал разговор. Клиент прикрыл открытое минуту назад окно.
– Да нет, не снами. Рассказы писал когда-то… очерки, сценарии – наследие бродяжнической юности…
– О! – восхитился сомнолог, – и что же сейчас не пишете? Извоз… э-эм… ближе к сердцу?
– Сюжетов нет, – кисло скривился таксист и весело стрельнул по клиенту глазами, – стоящих сюжетов. Идей… Таких, чтоб прямо как бомба. Решил пока в народ выйти. Вдруг сюжет ко мне прямо в машину сядет?
– Ну-у, молодой человек, – развеселился пассажир, – эдак вы долго ждать будете, когда у него… так сказать, у сюжета вашего, ноги до вас дойдут… Я, кстати, знаю способ гораздо проще и интереснее.
– Нннда? – удивился таксист, – и какой же? Если не секрет.