Раскол

– Нет, стой снаружи, – рука Вульфгара твёрдо упала на грудь юноши, остановив его на пороге камеры.

Грязное тело в оборванной одежде зашевелилось на скамье. Испуганные глаза забегали по рыцарю. Засохшие потресканные губы слабо дрожали.

– Готов поговорить о своих приятелях, дружище? – густой голос наполнился насмешкой.

Оборванец молча изучал рыцаря.

– Не хочешь? Ну ладно, давай тогда о тебе поговорим, – правая рука легла на плечо узника.

– Долбаные фанатики… – выдавил дрожащий голос.

Правая рука Вульфгара сжалась на одежде пленника и с силой кинула его на скамью, твёрдо усадив того на прогнившее дерево. Огромная фигура рыцаря повисла над еретиком, спрятав его в тени.

– А ты не фанатик? Готов умереть за своё дело, даже в этой холодной дыре.

– Я знаю, за кого умираю, а ты? Где будет твой обожаемый дракон, когда ты будешь истекать кровью? – дрожь в голосе пленника смешалась со злостью.

– Твоих дружков здесь тоже нет, – рыцарь увидел вспышку в глазах еретика.

Пленник резко вскочил со скамьи, заметил кулаком в ухо Вульфгара. Пиаммо молниеносно впечатал свои костяшки в грудь еретика, отбросив того к стене, выдавливая воздух из лёгких узника. Тяжёлый кашель разошёлся по всему подземелью.

– Не хочешь и о себе говорить? Это уже слишком нагло для гостя, – Противная насмешка опять заселилась в густой голос.

– Пошёл ты, урод! – сухой плевок глухо приземлился на голубую сталь у пола.

Короткий пинок в живот заставил пленника сжаться в клубок и захрипеть.

– Ты можешь верить во что угодно, но что произойдёт, когда тебе наступят на хвост? – Тяжёлый шёпот громом прокатился по ушам еретика.

Вульфгар не произнёс больше ни слова. Фаргильц наблюдал, как огромный кулак рыцаря раз за разом соединялся с телом пленника. Глухие удары чередовались смачными шлепками по мокрому, от крови, лицу. Казалось, с пленника содрали кожу. Каждый дюйм лица был залит багрянцем. Последний удар, кажется, расколол череп еретика.

Вульфгар медленно поднялся, выпрямляясь во весь рост. Тяжёлое дыхание немного согнуло рыцаря, руки налились кровью в свете факела. Ноги зашагали к выходу, раскачиваясь, как на корабле.

– И что я должен был усвоить за этот урок, учитель? – строгие глаза Фаргильца отдавали неприязнью.

– Посмотри на меня, парень. Что ты видишь? – задыхаясь, выдавил Вульфгар.

Фаргильц никогда раньше не видел своего наставника таким. Тяжёлое дыхание натянуло губы и придало звериный оскал. Свежая кровь разлетелась по костяшкам и забрызгала все руки, вплоть до запястий. На покрасневшей шее вздулись вены. Грудь ходила туда-сюда, глотая провонявший воздух. Зелён… красные глаза налились яростью. На прилипших ко лбу волосах блестел пот и кровь.

– Вы говорили…

– Забудь, что я говорил, – правая рука рыцаря обхватила светлые волосы Фаргильца на затылке, – Слушай меня теперь, – Вульфгар с трудом проглотил слюну из сухого горла, – Это, – твёрдый палец Пиаммо указал на кровавое месиво в камере, – путь, по которому нас ведёт Сильвёрст. Наслаждение чужой болью, прикрываемое необходимостью и долгом. Но это не твоя дорога, ты сам это доказывал. Ты был прав. Насилие должно быть для тебя страданием, а не наслаждением. Но не слабостью, понял? Ты – будущее нашего Братства. Не будь тебе шестнадцать, уже бы сам был рыцарем. Эти возрастные рамки тебе не нужны, ты это доказал. Они нужны только таким как Сильвёрст. А зачем? – Вульфгар резко тряхнул голову послушника, – Знаешь? – Красные глаза давили с азартом и строгостью.

– Я…

– Нет! Думай! – ещё тряска.

Голубые глаза с непониманием спустились в глубины сознания и медленно вернулись обратно с шокирующей злостью. Но злостью, находившейся под контролем твёрдости.

– Вот! Вот оно, молодец! Я тебе больше не нужен, следуй за Удтером, он выведет тебя на свет, – пальцы рыцаря затвердели на затылке Фаргильца, – Только аккуратно – всегда спрашивай себя, как делал это со мной.

– Учитель Вульфгар… что же будет с вами? – слабая дрожь проскочила сквозь твёрдый голос.

– Меня уже не спасти, я слишком долго жил этим. Многие видят во мне чудовище. Так оно и будет, – на лице рыцаря неожиданно нарисовалась улыбка. Настоящее отражение радости, – Знаешь, в Густиве есть одна девушка, Изабелла. Думаю, тебе она понравится.

Левая рука Вульфгара напоследок похлопала Фаргильца по плечу, и рыцарь скрылся в темноте подземелья, разнося эхо стали по заплесневелым камням.

Густив снова встречал Вульфгара, через неделю, как и говорил кузнец. Работа была готова. Жар от печи выходил недалеко за пределы кузницы, обдавая лицо приятной теплотой.

– Андрэ? – Вульфгар остановился у навеса кузницы, заглядывая внутрь.

– А, это вы, сир, – грубый голос обогнал приближающегося кузнеца, – ваш меч готов, сейчас принесу.

Андрэ вынес в руках широкий двуручный меч в ножнах. Прежняя форма клинка изменилась. Яблоко тоже стало чуть больше, но куполовидность не потеряло. Огромная лапища Вульфгара обхватила рукоять, у самой гарды, и вытянула массивный меч из деревянного плена. Клинок и правда стал куда шире и, даже прибавил в толщине, только длина немного пострадала. Там, где раньше было остриё, теперь находился ровный срез, придавая всему лезвию прямоугольную форму.

– Прекрасная работа, Андрэ, вы настоящий мастер своего дела, – Вульфгар убрал меч обратно в ножны и протянул кузнецу вторую часть платы – не менее увесистый, чем предыдущий, мешочек с деньгами.

Ноги сами занесли Вульфгара в бордель. Внутри ничего не поменялось. Даже приближающаяся мамаша.

– Что…

– Отведите меня к Изабелле, – перебил рыцарь женщину.

В её глазах нарисовалось непонимание, но всё же мамаша сопроводила Пиаммо к девушке. Стук в дверь.

– Изабелла, детка, тут к нам опять…

– Я знаю, кого ты привела, пускай войдёт, – тёплый голосок просочился сквозь дверь.

Вульфгар снова шагнул в эту красную нежную комнатушку, вдохнул аромат цветов, пропитавший воздух.

– Зачем пришёл? – почти равнодушно произнесла Изабелла.

– Я пришёл извиниться, за прошлый раз, – густой голос налился виной и сожалением.

– Вот как? – в карих глазах не оказалось яда, который Вульфгар ожидал увидеть, – Спасибо, я ценю это, – девушка впервые, на памяти рыцаря, встала с кровати, ступила на мягкий коврик босыми ногами, – Но что же произошло с нашим сиром драконьим рыцарем, почему ты вдруг решил уделить мне время?

Изабелла подошла почти вплотную, стало слишком тепло, но оно шло не от Вульфгара, а изнутри девушки. Приятный, более приятный, чем в комнате, запах, неведомый, но сразу понравившийся, Пиаммо, проник в мозг. На теле девушки легко висела тонкая полупрозрачная ночная рубашка, покрывающая руки до узких запястий, а ноги до колен. Больше на миниатюрном теле ничего надето не было. Молочные волосы упали водопадом на грудь, прикрывая наготу. Ниже, где ничего не скрывало женственность Изабеллы, рыцарь глаза не опустил. Ещё было о чём поговорить.

– Я подумал над твоими словами, не только над ними, правда, они стали… последней каплей, – Вульфгар проглотил собравшуюся подогретую во рту слюну, – Я перечитал Кальвитуру и… нашёл там то, что искал.

– Знаешь, я по-настоящему рада, что смогла помочь тебе в этом, хоть и в роли последней капли, – На остром личике показалась по-детски наивная, искренняя, улыбка, – Я рада, что смогла подарить тебе эту любовь, – Изабелла шагнула ещё ближе, растёкшись тёплым маслом по Вульфгару, нежно, как касание лепестка розы, обняв громадного рыцаря.

Мягкое объятие расслабило мышцы, и меч выпал из руки, со страшным, сотрясающим пол, грохотом упал вниз. Изабелла даже не дёрнулась, продолжая плавиться на нагруднике мужчины. Кожаная сторона латных перчаток прошлась по тонкой спине, лопаткам, остановилась у поясницы. В животе загорелся огонь и растопил лёд в груди. Грубые обветренные губы осторожно коснулись молочной реки и искупались в ней. Во рту собралась слюна, утяжелила дыхание и по телу пошло приятное беспокойство. Захотелось со всей силы прижать к себе это маленькое создание, вдавить её в себя, но не навредить. С рук слетели перчатки, ударив дерево стальным кулаком. Твёрдая, мозолистая, от рукоятки меча, левая рука аккуратно соединилась с белыми водами, и утонула в них. Растаявшее сердце забилось где-то в горле. Слюна набегала слишком быстро, не давая продохнуть сбившимися лёгкими. Миниатюрная голова поднялась, заглянув в зелёные глаза с осторожным, но твёрдым и, в то же время, нежным вызовом.