Одержимый

Какая блин, разница. Почти девять вечера, наверняка в приёмной никого нет. Без стука толкнула дверь.

– Здравствуйте, – ошарашенно смотрю на секретаря, что шустро колотит пальцами по клавиатуре.

– Здоровались сегодня уже, – с улыбкой напомнила мне брюнетка и кивнула на диван. – Присаживайтесь, Вадим Викторович, как освободится, вас пригласит.

Очуметь, это сколько же Жданов ей платит, что она согласна у него тут с утра и до ночи пахать?

Присев на диван, дабы не таращится просто в стену, слежу за секундной стрелкой часов. Проходит минута, за ней другая, уже четверть десятого, а Жданов меня не зовёт.

– Простите, может Вадим Викторович обо мне забыл, и ему стоит напомнить? – обращаюсь к брюнетке, но она даже не успевает для ответа раскрыть рта, как Жданов появляется из кабинета.

– Александра, проходите, – бросает он мне и переводит взгляд на сотрудницу. – А вас, Ульяна Олеговна, я больше не задерживаю.

– Поняла, Вадим Викторович, – отозвалась женщина и судя по тому, как часто под её рукой закликала мышка, она в срочном порядке закрывает все окна и документы на мониторе.

Только сейчас осознала, что присутствие кого-то третьего на этаже, да ещё и так близко, всё это время успокаивало, но Ульяна Олеговна крайне скоро уйдёт, и мы со Ждановым на сотни квадратных метров останемся только вдвоём – как-то нервирует этот факт, если не сказать – пугает.

Так всё. Вадим Викторович хоть и упырь, но всё же не в прямом, а переносном смысле. Хлебнёт жизненной силы, нервы потреплет, но ведь насмерть же, в конце концов, не загрызёт. Я обязана быть смелой и сильной, потому как пугливая размазня отцу ничем не поможет.

В кабинет Биг Босса зашла раньше хозяина, пока мысленно давала себе пинка, Вадим Викторович, находясь возле раскрытой двери, терпеливо ждал, когда же соизволю подняться с дивана.

Ого, хоромы. Да тут при желании можно играть в футбол. Хотя нет, нельзя, здесь мяч таких дел натворит, ведь стены, за исключением той, что примыкает к приёмной, отсутствуют, кругом от пола до потолка одно сплошное окно.

Уверенной походкой прохожу внутрь и присаживаюсь в кресло для посетителей, Жданов же следом опускается в своё директорское.

– Спасибо, Вадим Викторович, за возможность ещё раз с вами поговорить, – произношу вступительное предложение своей тщательно заученный речи. Листок с её точной копией в письменном виде лежит в сумке, у меня там даже маркером помечены места, где следует повысить голос, а где сделать паузу. В общем, даром времени не теряла и на этот раз старательно подготовилась.

Репетируя перед зеркалом речь, искренне считала, что мои слова должны растрогать даже самого чёрствого человека, но Жданов слушает вполуха, с ленцой, ему явно скучно и неинтересно.

– Это всё лирика, – в какой-то момент Вадиму Викторовичу надоело, и он меня перебил. – Вы любите отца и за него переживаете, а ещё, разумеется, он, по вашему мнению, непогрешим. Вынужденно повторюсь, я не судья и не мне решать, виновен Сергей Витальевич или нет. Александра, вы хотите от меня заявление в пользу отца, и я, как деловой человек, готов рассмотреть данную возможность, если вы что-нибудь предложите взамен.

Вжавшись в спинку кресла, растерянно моргаю, потому как догадываюсь, Жданов на что-то намекнул, только вот на что именно сообразить не могу.

Думай, Саша, думай!

Та-а-ак. Вадим Викторович упомянул, что он деловой человек, а такие люди обычно с финансами связаны.

Ему деньги нужны?!

Ой, а сколько у меня есть? Так, на двух картах в общей сложности… ну вряд ли эта сумма Жданова заинтересует, для него – жалкие крохи.

– Александра? – поторапливает мужчина с ответом, а я понятия не имею, что говорить.

Эх, была не была.

– У меня не очень много наличности, но могу под залог квартиры оформить кредит.

Сначала брови мужчины взметнулись вверх, а после он попросту рассмеялся.

Кажется, насчёт взятки я промахнулась.

– То есть вы решили, что мне нужны деньги?!

– А что я ещё должна была решить? – возмутилась я. – Зачем ходить вокруг да около, скажите прямо, что вы хотите?

Жданов обречённо вздохнул и показал на меня указательным пальцем.

– Вас. Александра, я хочу вас.

Судорожно раз за разом прокручиваю в голове фразу и жест Жданова. Вообще-то, он выразился достаточно чётко, но всё равно, должно быть, я его как-то неправильно поняла. В каком смысле он меня хочет? В том самом? Да нет, ну это же дикость.

– Вадим Викторович, а если серьёзно? – пришла к выводу, что Жданов в издевательских целях надо мной подшутил.

– Я предельно серьёзен. У вас больше ничего для меня ценного нет, – заявил он и с предвкушением меня оглядел, словно я какой-нибудь представленный на витрине магазина редкий товар с ярлыком на ухе, где указана стоимость.

– Вы вообще в своём уме?! – настолько резко подскочила на ноги, что кресло из-под меня назад покатилась. В висках набатом стучит пульсирующая кровь, дыхание сбилось, желание рвать и метать захлёстывает всё остальное. Чувствую, ещё чуть-чуть и негодование одержит победу над разумом. И тогда в голову Жданова полетит всё тяжёлое, что попадётся мне под руку, а ещё обрушатся все ругательства, которые только на ум придут. – Это оскорбительно! Вам самому-то не противно подобную грязь предлагать.

Я и не надеялась, что после моих слов Вадим Викторович, густо побагровев, от стыда залезет под стол, но хоть на какую-то неловкость с его стороны всё же рассчитывала.

Какой там, ага, сейчас. Нет, и ещё раз нет.

Сидит, ухмыляется, взгляд стал лишь наглей, в придачу ещё и азарт разгорелся.

– Александра, вы бы обратно присели, – произнёс Жданов убийственно спокойным тоном. – Зачем же так бурно реагировать? Ничего грязного или оскорбительного я не предлагал. Любой мужчина в той или иной степени платит женщине за то, что она находится с ним рядом. Если вам кажется, что одного ходатайства в пользу Сергея Витальевича от меня недостаточно, так и скажите. Этот вопрос открыт к обсуждению.

То есть Жданов думает, я тут с ним, как на базаре начну торговаться?!

Впервые со мной такое, претензий к человеку хоть отбавляй, а высказывать их смысла не вижу. Потому как личность, находящаяся в моральном плане на самом дне, всё равно ни черта не воспримет и не поймёт.

Поправив на плече ремень сумки, молча разворачиваюсь и следую к двери. Разговор, от которого мне и за неделю не отмыться, закончен.

– Александра, не поворачивайтесь к человеку спиной, в чьих силах сделать так, что в течение двух часов с вашего отца снимут все обвинения, извинятся и отпустят домой.

Ну ничего себе как выросли ставки!

– Папа ни в чём не виноват, – не сбавляя шаг, процедила сквозь зубы. – Перед ним в любом случае извинятся и освободят.

– Выйдете из кабинета, и есть огромный шанс, что обратной дороги не будет, – натурально прорычал Жданов, но я всё равно переступила порог, мысленно послала его в лес и громко хлопнула дверью.

Выскочив из здания, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, миновала крыльцо, но и дальше скорость не сбросила, бежала по улице, словно за мной гонится свора бешеных псов, остановилась лишь тогда, когда дыхалка в прямом смысле закончилась.

Наткнувшись глазами на пустую лавку вдоль тротуара, кое-как до неё доковыляла и присела. Ноги гудят, руки трясутся, в горле ощущается неприятный вкус крови, из глаз брызжут слёзы, но при этом всём я, согнувшись и зарывшись лицом в ладони, беззвучно, как сумасшедшая хохочу.

Истерика? Однозначно. И как успокоиться, ума не приложу. Вряд ли мне кто сейчас на голову выльет ведро холодной воды или со всего маху залепит пощёчину.

Как же мне теперь на следующем свидании отцу в глаза смотреть, зная, что могла его выдернуть из-за решётки, но отказалась? Выходит плохая я дочь и неблагодарная, раз не смогла собой ради папы пожертвовать. С другой стороны, в заточении у родителя есть шанс выжить и даже здоровье сохранить, а вот узнай он правду, какой ценой досталась свобода, боюсь – это его точно убьёт.