Страница 11 из 19
– Так ты все-таки спала с ним, да? Ай да я! Конечно! Можно было это сразу понять, – фыркнула она. – По тому, как он на комиссии на тебя пялился! «Довлатов не задавал мне вопросов»! – передразнила она, подражая моему голосу. – Так вот, где зарыты корни его странной доброты и лояльности в твою сторону! Я вот только не пойму, почему ты меня сюда притащила? Чтобы припугнуть? Чтобы я испугалась и не разболтала всему универу вашу маленькую тайну? Не дождешься. Об этом узнают все, кому не лень, и декан в первую очередь!
– Ты закончила? – любезно спросила я, ухмыльнувшись краем губы. Злоба изнутри распирала уже нещадно.
– С тобой – да. Так что теперь выпускай меня, ты мне ничего не сделаешь, – гордо заявила она, вскинув подбородок. – И биту не надо было тащить, все равно ты бы ей не воспользовалась. Я знаю, что так делают, чтобы просто запугать, – язвительно улыбалась она.
Я приоткрыла дверь на тонкую щель и тихо спросила:
– Валер? Чего там? Никого рядом нет?
– Пустой этаж. Если что, я постучу. Помощь нужна?
– Нет, – задорно ответила я ему и плотно прикрыла дверь. – Биту я действительно зря взяла, это ты верно заметила. Потому что если я буду ее использовать, то, скорее всего, сломаю тебе хребет. – Печаль в моем голосе была почти как настоящая. А вот у Гали изменилось лицо. – Чего ради марать мою любимую биту, когда можно руками обойтись?
– Ой, да что ты мне сде… – она договорить не успела, как, схваченная за волосы, врезалась лицом в стену: на белом кафеле появились красные разводы – одним ударом я разбила ей нос. Раздался дикий крик, сразу следом – плач. Она даже не пыталась отбиваться или защищаться, и я решила, что с нее и этого хватит.
– Ты меня слишком плохо знаешь, Покидченко.
– Оставь меня… я все расскажу декану…
– Ну что ты! – я заломила ей руку за спину и повела в кабинку. – Не нужно этого делать, поверь.
– Нет! Стой! – она, сплевывая кровь и слюни, поняла, наконец, что я собираюсь с ней сделать. – Я буду молчать, клянусь! Ничего не скажу!
– Про что конкретно? – издевалась я, остановившись у дверцы.
– Про то, что сейчас, – ныла она. – Отпусти… пусти меня! Мои родители…
– А вот им этого знать не следует, – я усилила болевой зажим, и Галя заверещала не своим голосом. Ну и тряпка, подумала я. Неужели настолько чувствительна к такой несильной боли?
– Тебя что, еще не били ни разу, что ты так орешь?
– Пусти, прошу!
– Странно. С твоей склонностью пускать сплетни и обсирать людей без причины… Давно надо было. Ну вот, я это исправила. И люди, с которыми ты после будешь общаться, должны сказать мне за это спасибо.
– Прости меня, прости, извини, а-а-а-ай, пусти, пожалуйста, больно как…
Я отпустила руку, ногой отправив Галю корчиться на плитку и подоконника.
– Ты меня тоже извини. Но только не надо было так плохо обо мне говорить. Тем более за спиной. На будущее совет: всегда говори людям в лицо, что о них думаешь. И люди будут тебя уважать. А так… Знаешь, я всегда решала проблемы именно таким способом.
– Почему… – хныкала она, вытирая кровь с подбородка и с ужасом осматривая ладони.
– Ты не знаешь, откуда я?
Галя отрицательно помотала головой, осторожно касаясь крови на подбородке. Я почувствовала легкое разочарование.
– Понятно, – я помыла руки под краном и, застегнув молнию рюкзака, закинула его на плечо. – Напоследок: я ни с кем не спала, а вот что ты имела в виду, когда говорила, что он пялился на меня на комиссии, понятия не имею. Должно быть, тебе показалось. Как и мне показались твои подозрительные взгляды в мою сторону, да? Мне ведь показалось, что ты имеешь ко мне какие-то претензии, правда?
– Правда.
Девчонка схватывала на лету, это не могло не радовать.
– Славно. Смотри же: проболтаешься, и я не пожалею биты ради тебя. И еще, это, умойся тут. Приведи себя в порядок перед тем, как выйти и попасться кому-нибудь на глаза.
Галя обреченно молчала.
– До скорого, – пообещала я и вышла и туалета, плотно закрывая за собой дверь.
– Что-то она громко орала, – заметил Валера, пока мы спускались по лестнице. – Че ты там, резала ее?
– Да не. Просто низкий болевой порог, вот и все. Мало ее били, – отмахнулась я. – А стоило бы.
Настроение впервые стало действительно в норме, и я еще до самой ночи не вспоминала о ситуации с Довлатовым. Высвобождение внутреннего гнева через грубую силу всегда приносило мне какую-то несравненную легкость, вызывая почти наркотическую зависимость, и я не пыталась от этого избавиться.
7. Ядерные цепные реакции
Ядерные цепные реакции – ядерные реакции, в которых частицы, вызывающие их, образуются и как продукты этих реакций.
– Я-яна, как Вы могли-и? – от удивления растягивая слова на гласных, спросила Вера Алексеевна, глядя, как я стою, опустив глаза в пол. – Я ручалась за Вас перед коллегами, перед деканом. Я несла ответственность за Ваши действия, лишь бы Вас не исключили, называла хорошей студенткой, чтобы теперь получить вот это? Это плевок в лицо, это как кусать руку, которая кормит!
– Ну вот видите, Вера Алексеевна. Не такая я оказалась хорошая, как Вы все думаете, – я с готовностью ответила на обвинения.
– Да причем здесь это? Причем здесь это? Вы могли бы и по-другому поступить, хотя бы ради меня! Ради того, чтобы не подставлять меня перед начальством. Вот, как Вы платите за мою помощь?
– Вера Алексеевна, – я взяла ее руку и прижала к себе. – Я бесконечно благодарна Вам за помощь, за доброту, за Ваше отношение ко мне, которых я не заслужила! Но мой поступок не имел под собой стремления сделать Вам плохо, поверьте! Это была моя проблема, с которой могла разобраться только я, понимаете? Я даже представить не могла, что это как-то заденет Вас, как-то повлияет…
– Яна, – строго прервала она, – Вы могли бы посоветоваться со мной. Вы мне как дочка, Яна. Что же Вы натворили? Неужели это было необходимо? Вот так – именно так?!
– Я так воспитана. Простите. Выросла на улице. Привыкла решать проблемы физической силой.
– Яна, Вы теперь гуманитарий! Не дикарь какой-нибудь, не хулиганка. Вы должны уметь разговаривать, словами доказывать свое мнение, понимаете? Все можно было решить цивилизованно! А вы наломали дров. И я до сих пор не знаю повода этого избиения.
– Избиения?! – воскликнула я. – Она что, так и написала в заявлении?
– Да. Я видела его своими глазами. Причины? Я слушаю.
– Ну она… в общем, она… Помните Довлатова? В комиссии у меня был.
И я ей все подробно рассказала.
– Яна, это вовсе не повод избивать девочку. Я-то подумала, она нанесла вам более тяжелые оскорбления.
– Избивать девочку, боже. Какая злодейка! Ужас. Пойду сейчас и действительно ее изобью, чтобы знала, как на меня малявы катать. Шестерка. Я ее предупреждала, что будет, если она кому-то расскажет.
– Ни в коем случае. Декан еще не видела заявления – она в командировке. Возвращается через три дня. Это Вам срок, чтобы уладить конфликт. Попробуйте с ней договориться, чтобы она забрала заявление до возвращения декана.
– Да не буду я ни с кем ни о чем договариваться! Она же, она, подумать только, «избила»! Если бы я ее избила, она бы это заявление даже написать не смогла! В документе есть какое-нибудь упоминание Константина Сергеевича?
– Разумеется, нет. Она ведь не дурочка, молоть такую чепуху самому декану.
– То есть официальная версия такая: она мне ничего не сделала, а я ее просто так побила?
– Так и сказано. В это, конечно, никто не поверит. Но если начнут разбираться, созовут совет профилактики, пригласят психологов… До всего докопаются. Выяснят, что причины конфликта затрагивают не только вас двоих, но еще и преподавателя, а оно вам надо? Лично Вам оно надо – Довлатова в эту историю приплетать? Чтобы сплетни и слухи пошли даже о том, чего не было? Вам нужно распространение этого конфликта по всему университету?