Клетка для сломленной

Глаза Лейлы расширяются, лицо вытягивается от испуга.

— Ты не посмеешь, — почти кричит. Заталкиваю ее в их крыло.

— Больше предупреждать не буду. — И захлопываю дверь.

Никогда не позволял себе лишнего в общении с ней. Да и общение… армия, а потом непочатый край работы.

Если не угомонится, слово свое сдержу. Жаль, что зацепит это еще и Алию. Хотя еще не известно, что хуже — какой пример, такая мать подает дочери. Возможно, будет лучше, если они будут видеться несколько раз в неделю.

Глубоко вдыхаю и иду наверх. Длинный выдался день.

Останавливаюсь напротив комнаты Ксюши. Приоткрываю дверь. Девочка спит на боку, подложив свои маленькие ручки под щечку.

Теперь понимаю, почему практически не похожа на Макса и Нику — внешность взяла от отца. Ухмыляюсь — характер будет мамин.

Разглядываю маленький спящий комочек. Понимаю нежелание Ники рассказывать и прошлом, желание Макса уничтожить это прошлое. Этот маленький ангелочек сломает свои крылышки, если узнает, от какой мрази она родилась. Ей нужна сейчас защита даже больше, чем ее матери.

Прикрываю дверь. Я не дам тебя в обиду девочка.

Поворачиваюсь. Перед глазами дверь, за которой спит Ника. Этот нежный хрупкий цветок. Как ты выжила в такую «лютую зиму»?

Некоторое время стою у двери, гипнотизируя ее. Надо уйти. Но как только хочу отвернуться, улавливаю из комнаты тихий вскрик. В груди разливается лед. Что там могло произойти?

Глава 21

В один быстрый рывок я оказываюсь внутри. Везде темно, лишь луна едва освещает помещение — зрение постепенно привыкает к темноте. Посторонних никого нет, только девушка, которая мечется по постели, как в агонии.

Подхожу к постели.

— Нет… нет… не надо… — с губ Ники срываются всхлипы и болезненные стоны.

Дыхание рваное, волосы разметались, на лбу проступила испарина, на лице гримаса боли — но девушка спит. Ей снится кошмар, и не надо быть гением, для понимания, что именно ей снится. Сажусь рядом на кровать и включаю приглушенный свет на ночнике.

— Ника. — Зову. — Ника, проснись девочка, — убираю упавшие на лицо волосы, но она никак не реагирует, продолжая всхлипывать, что-то шептать и извиваться телом.

Беру ее за плечи, и слегка встряхиваю.

— Проснись, — говорю громко.

Глаза девушки распахиваются, она резко садится, и еще не оправившись ото сна, отбивается от моих рук.

Сильнее сжимаю плечики и еще раз встряхиваю.

— Ника, посмотри на меня. Это я — Амир. Все закончилось.

Она делает еще несколько рывков, но потом во взгляде мелькает узнавание, она расслабляется и с шумом выдыхает.

Поглаживаю плечи:

— Тебе нужно поспать, — пытаюсь опустить ее обратно на подушки.

Она вскидывает на меня свои испуганные глаза — океаны:

— Я боюсь, — шепчет.

А мне уже за один этот испуганный взгляд хочется порвать ублюдка, сотворившего с ней этот страх.

Быстрым движением встаю, сдвигаю Нику на середину кровати, ложусь и притягиваю девушку к себе, укладываю ее голову на грудь. К моему удивлению, она не сопротивляется, а крепко зажимает тонкими пальчиками мою футболку.

Обнимаю ее, положив одну руку под нее и на талию, второй поглаживаю руку, вцепившуюся в меня. Ее дыхание выравнивается, еще немного и она уснет.

— Ты в безопасности. — Шепчу ей в макушку.

Ника слегка приподнимает лицо и заглядывает в глаза, а у меня вышибает весь кислород из легких, стоит посмотреть на нее. Только сейчас понимаю, что она практически раздета — на ней лишь легкая короткая сорочка, на тонких лямках, открывающая руки, соблазнительную шею и очерчивающая полную грудь, не зажатую в кокон нижнего белья. Порозовевшие щечки, пухлые, манящие, слегка приоткрытые губки, огромные, подернутые дымкой сна, синие глаза в обрамлении темных ресниц, в которых плескается такой коктейль из эмоций, что дыхание перехватывает.

По позвоночнику прокатывается волна возбуждения. Бл@дь, вот только не сейчас. Она напугана и беззащитна, но члену, вставшему по стойке смирно, до этого нет никакого дела. Чувствую себя сволочью — ей нужен покой и безопасность сейчас, но все аргументы вылетают в трубу стоит заглянуть в эти глаза.

Накланяюсь и целую мягкие податливые губы. Ника приоткрывает рот и запускает мой язык, но даже в таком положении не тороплюсь, боясь напугать.

Чувствую робкий отклик губ и тела, и собираю последние крупицы самообладания, чтобы не набросится на нее, как оголодавший зверь на свою добычу.

Переворачиваю ее на спину и нависаю. Не наваливаюсь — сделаю это, и она опять окунется в пучину страха, а мне уже до одури нравится, когда откликается на мои ласки.

Всматриваюсь в лицо и вижу искорки страха в глубине синих омутов.

— Не бойся. Я не сделаю тебе больно. В любой момент сможешь меня остановить.

Ника несколько секунд смотрит с недоверием, закусывает губу в размышлении и после неуверенно кивает.

Удерживая вес на полусогнутых руках, целую ее в уголки губ, насколько хватает выдержки, нежно спускаюсь поцелуями к подбородку, вниз по шее к ключице и ложбинке между грудями. Дальше все спрятано за тканью, а значит пока, вход туда закрыт. Если позволю себе что-то большее сейчас — испугаю и она закроется, поэтому сминаю простынь по бокам от талии Ники в кулаки и с усилием поднимаюсь с поцелуями к плечу и перехожу к рукам.

Напряжение, державшее ее тело все это время, понемногу отступает. Опускаю руки и щиколотки и слегка раздвигаю ноги, Ника вздрагивает и снова напрягается.

«Черт».

— Шшшш… девочка, все хорошо. — Смотрю ей в глаза и убираю руки, заменяя их губами.

По внутренней части ноги поднимаюсь вверх к колену. Ника прикрыла глаза и судорожно дышит. Целую под коленкой, и все-таки не удержав руки, поглаживаю щиколотку.

Вижу, как моя девочка кусает губки и сжимает простыни, и я уверен, что ей сейчас хорошо.

Что же она творит со мной. Остатками здравого смысла пытаюсь удерживать конкретно отъезжающую крышу.

Ника слегка сгибает ногу, по которой я двигаюсь, в колене и тонкая ткань сорочки скатывается, оголяя бедро и часть кружевных трусиков. Это слишком…

«Еще чуть-чуть. Совсем немного и остановишься» — твердит внутренний голос. Член рвется из плена одежды и не согласен останавливаться.

Начинаю двигаться по внутренней части бедра. Поцелуй, второй, третий, четвертый. Понимаю, что нахожусь на расстоянии в несколько сантиметров от края трусиков, когда уже нужно раздвинуть шире ножки чтобы добраться до киски. Нужно остановиться. Но от ее запаха, припухших от прикусываний губ, подернутых дымкой желания глаз сила воли, которая держала все это время, летит в тартарары.

«Нельзя. Стоп. Она к большему еще не готова, а я не готов откатиться назад из-за своей несдержанности».

Сейчас она в состоянии полудремы, когда организм не так остро на все реагирует, но все же торопится не стоит. Возможно, завтра она посчитает, что ей это все приснилось, но я буду помнить насколько отзывчивой она может быть.

Резко отрываю голову от тела Ники и сажусь в ее ногах. Она распахивает глаза и тоже садится.

— Ты уйдешь? — тихо шепчет. Все желание слетает и остается легкий испуг.

— Мне остаться? — хочется услышать «останься и возьми меня», но этого точно знаю, не будет.

— Я боюсь спать одна, — такая маленькая и нежная. В другой ситуации, возможно, это было бы смешно, как будто маленький ребенок, который боится монстра под кроватью, но не в ее случае, понимаю, что закрывая глаза, она попадает в ад.

— Я останусь, — голос все еще хрипит.

Снова ложусь на спину и притягиваю девушку к себе. Если бы это было возможно, то я бы умер от взрывной волны разорвавшегося члена.

Через некоторое время слышу размеренное дыхание девушки. Она уснула. Не мудрено, сколько раз она вот так просыпалась от кошмаров. И, когда она увидела нас с Лейлой, видимо, тоже не спала из-за от этого.

Недосып и то, что я заставил ее тело поработать для удовольствия хозяйки должны подарить ей крепкий и спокойный сон. А я прослежу.