Страница 120 из 161
Глава 18. Хилая амазонка
1.
Он внял, наконец, умному совету и ехал ночами, а не когда попало.
Ехал по большой дороге, сворачивая с неё только для отдыха. Позади войска разъездов немного, дорожные посты можно обогнуть. А среди холмов, если придётся удирать, армака второпях может угодить в ловушку.
Редкие прохожие и проезжие шарахались от мощного запаха солёной рыбы. Но им, по сути, дела не было до какого-то там твирну. А вот что скажут гвардейцы, когда увидят?
Они сказали много чего. В первом же разъезде все дружно зажали носы и выдали такой поток ругательств, что запас слов у Лалги разом обогатился. Один гвардеец подхлестнул армаку иного, чтобы вонючий всадник побыстрей убрался прочь. За Тану хотелось врезать, но это значило бы нарваться.
Некоторое время Лалга скакал спокойно.
Командир второго разъезда оказался более бдительным и пристально всмотрелся. Армака не той масти, всадник далеко не гигант. Ларентин перекрасил шкуру Таны, а Лалга, когда изображал в углу комнаты спящего твирну, научился так сжиматься в комок, что казался гораздо меньше.
Гвардейцы ускакали. Тана несла друга дальше, а Лалга размышлял. Запах скоро выветрится, краска на шкуре – до первого дождя. Не все гвардейцы столь беспечны, а беглецу надо проехать мимо войска. И Унтандъен вовсе не дурак. Встретиться бы да выяснить, что они не поделили. Так ведь не дадут, мигом ёжика сделают…
Лалга свернул в поле. Виззи посулил помощь. Он оказался тем самым крыланом, который чуть не стал жертвой в подземелье.
Беглец присмотрел одинокий камень и поднял лицо к тёмному небу. Виззи!!! Разумеется, позвал мысленно, ещё не хватало кричать на всю равнину.
Крылан спикировал молниеносно, словно упал с неба. Покружился немного, опустился на камень. Послал благодарную улыбку за предусмотрительность. С земли ему взлетать труднее. Иной улыбнулся в ответ, всем лицом тоже.
Они беззвучно поговорили. Виззи согласился, что миновать войско можно только по воздуху.
Затем иной долго объяснял армаке, что ей какое-то время придётся побыть одной. Бежать на юг, не подпускать близко людей, не есть то, что лежит на виду. Тана всё отлично поняла, но упрямо трясла гривой, отталкивала друга от камня и топала ногами.
Он уговаривал её, обнимал за шею, гладил, похлопывал по холке. И показывал мысленные картинки, снова и снова. Им никто не мешал в пустом ночном поле. Виззи терпеливо ждал. И Тана смирилась. Но не захотела уходить, пока он не взлетит.
К счастью, куртку старосты сшили прочно, ведь у Виззи не было подвески. Летун вцепился когтистыми пальцами ног в одежду Лалги и взмыл.
Только, проводив глазами исчезающую в тёмном небе ещё более тёмную точку, Тана сорвалась на бег.
У крылана мерцающий полёт, как у бабочки. Виззи то словно проваливался в яму, то шарахался из стороны в сторону, то резко вспархивал повыше. Мчался зигзагами, вертикальными и горизонтальными, и часто-часто махал крыльями. Лалгу трясло и болтало нещадно. Крылан мог лететь по прямой, стремительно, как стрела. Но без груза, особенно такого, как Лалга. Иной нисколько не легче герцога, а того носили пятеро.
Виззи, хоть и был большой и сильный, всё время тащить беглеца не мог. Иногда ему требовалась передышка, на любой подходящей возвышенности, вроде холма с крутыми склонами.
Однажды опустились на крышу здания дорожного патруля.
Гвардейцы, парни, недавно набранные из деревень, развели костёр в большом котле, чтобы случайно не поджечь сухую траву вокруг, и сидели возле него. Они скучали по дому и веселили себя сами, травили анекдоты. Разумеется, о женщинах.
Забавные положения проще понять, чем игру слов. Лалга украдкой смотрел и слушал, и вскоре зажал себе рот обеими руками. Ещё и рассказчик был хорош, играл голосом, лицом, всем телом. Лалга трясся от смеха и чувствовал, что вот-вот не удержится, захохочет вслух.
Виззи передал картинку, как их обоих хватают гвардейцы, сердито пискнул, наконец, стукнул иного крылом по губам. Это не помогло.
Анекдот следовал за анекдотом. И Лалга не выдержал, захохотал во всё горло. Холмы, стоящие большим кругом, отразили звук. Певческий сильный голос плюс особое эхо, и получился не хохот, а грохот, мощный, как гром.
Парни вскочили и рванули во все лопатки по дороге. Топот быстро удалялся. Лалга захохотал пуще, даже откинулся на спину в изнеможении.
Жизнь в деревне на краю земель небезопасна. От всего непонятного люди с детства учатся тут же убегать. Но гвардейцы быстро опомнились, вернулись и полезли с оружием на крышу.
Пришлось срочно уносить крылья и ноги.
Присели отдохнуть на деревенский дом. В комнате молодая мать баюкала младенца, её муж чинил рыболовную снарягу. Лалга вздохнул.
«Вот найдёшь то, что ищешь, и у тебя всё будет», передал Виззи.
Иной недоверчиво повёл плечами.
Посидели, полетели дальше. Вообще-то это весело. Тёмное небо, звёзды, ветер в лицо. Ещё бы управлять полётом. Виззи провалился в воздушную яму, прянул в сторону, Лалга чуть не прикусил язык. Всё равно весело.
Палатки впереди, во мраке белели во всю ширину равнины. Виззи опустил иного на одинокое дерево, прицепился к соседней ветке. Он запыхался, а впереди был самый длинный участок.
«Как мы минуем лагерь?», - беззвучно спросил беглец и показал картинку тучи крыланов в небе.
«Они не выдадут нас», - ответил Виззи. – «У них собственная воля и ясный ум, в отличие от летунов Тэнанчара».
Палатки стояли часто, домов и деревьев не было, незаметно приземлиться на отдых негде. Обогнуть лагерь невозможно. По левому краю ловцы с собаками, по правому – гвардейские разъезды. Холмы вокруг палаток чернели, облепленные крыланами.
Виззи заметили. Чёрная туча снялась с холмов и взмыла в воздух.
-Почему они взлетели? – спросила в шатре Тофиэрбек. – Кого-то увидели?
-Крыланы ни за кем не бросились. Они просто дерутся между собой над лагерем. Они часто дерутся, ты ведь знаешь. Надо же им размяться, а то засидятся. И я бы размялся.
-Тоже хочешь с кем-нибудь подраться?
Моору засмеялся.
-Вовсе нет. Ты как – не устала сегодня?
Вместо ответа она протянула к нему руки.
Он улыбнулся.
-Тъява моя…
2.
Крыланы разделились на две стороны. Одни требовали, чтобы Виззи тут же приземлился у шатра Унтандъена. «Вот молодец – и нашёл, и прямо сюда доставил. Давай, спускайся».