Инсайт. Книга 1

Дарий постарался успокоиться и решил догнать Электу, но встретил ее уже у самого входа в гимназию.

— Шафран! — радостно закричала она, обнимая музыканта. — Я не думала, что ты зайдешь так ра…

— Где ты была? — перебил ее Дарий, отстраняясь.

Электа изумленно заморгала. Дарий повторил вопрос:

— Где ты была, Электа?

— Я тебя не узнаю… у меня перерыв, я ходила прогуляться.

— В такой холод? — приподнял бровь Дарий. Внутри него клокотала ярость: неужели Дож был прав и Электа действительно заигрывает с мужчинами за его спиной? Кровь прилила к лицу, а ладони начало неприятно покалывать. Дарий изо всех сил старался не кричать.

— Я тепло одета, — попыталась улыбнуться Электа, — и мысли о тебе согревают меня. Что случилось? Ты сам не свой.

— Электа, я видел тебя в саду, — Дарий сглотнул, ком в горле все нарастал, мешая спокойно дышать. — Я не следил, просто шел мимо и увидел тебя. С мужчиной.

— Ах, это… — выдохнула Электа. — Я хотела сказать тебе сразу, но ты так напугал меня. Это мой близкий друг, он священник, я ходила к нему. Он согласился обвенчать нас!

— Священник?!

— Да. На нем была сутана, разве ты не заметил?

Дарий был в замешательстве. На него словно вылили ушат ледяной воды. Он нервно сглотнул.

— Ты обнимала его.

— Да! Но что ты имеешь в виду? Он же мой друг! И он согласился нас венчать, конечно же, я обняла его за это! — Электа взяла руку Дария в свои миниатюрные холодные ладони. — Ты что, ревнуешь меня? — она смотрела ему прямо в глаза. — Ревнуешь к священнику?

Дарий смутился, ком в горле перестал нарастать, но щеки все еще пылали, а тело цепенело от ее прикосновений.

— Он… он обнимал тебя как мужчина. Не как друг. Я тоже мужчина и хорошо это вижу. Он влюблен в тебя, Электа. — Дария все еще трясло: зерно сомнения, посаженное Дожем, теперь пустило корни. — Так может, и ты в него?

— Ах, Шафран-Шафран! — расхохоталась Электа. — Как же ты меня напугал! Он? Влюблен в меня? Этого не может быть! Он же священник, и мы давно друзья. Я бы заметила! А я, поверь, люблю только тебя.

Электа нежно прижалась к Дарию, и он неловко обнял ее.

— Прости меня, я просто дурак какой-то. Наверное, мне показалось.

Однако в глубине души Дарий знал, что не показалось. Успокаивало лишь то, что высокий брюнет оказался священником, а значит, с Электой быть точно не смог бы. Она пообещала в скором времени представить Дарию друга и хотела сделать это в день знакомства с ее родителями. Ужин назначили на следующей неделе, и Дарию не терпелось убедиться, что друг Электы для него не опасен, поэтому он очень ждал заветного дня.

С Дожем дела обстояли сложнее: видеться и говорить с ним Дарий все еще не желал, но Электа, не зная о ссоре, попросила их принять участие в творческом вечере, который организовали ее знакомые учителя музыки. Туда же она собиралась пригласить своего друга-священника, и Дарий согласился. Вечер планировался уже через пять дней. Для этого пришлось продолжить репетиции с Дожем. Его слова не выходили у Дария из головы, но он старался о них не думать. Дож, в свою очередь, неоднократно пытался помириться, однако Дарий не простил ему тот разговор и говорил с ним только по делу.

— Ты какая-то неразговорчивая сегодня, — заметил Дарий за ужином.

На улице становилось холоднее с каждым днем, и длительные прогулки стали невозможны, поэтому теперь влюбленные проводили вечера в красивом ресторанчике, беседуя за едой.

— Я волнуюсь, Фран, — Электа покачала головой.

— Почему?

— Понимаешь, я задумалась… Ты ведь талантливый музыкант и можешь обрести всемирную известность, если не бросишь свой путь. Жизнь быстротечна, годы идут, и одни кумиры сменяются другими. Но ты собираешься остаться здесь, со мной. Я боюсь, что ты можешь пожалеть о своем решении, потом… Так ли необходимо бросать гастроли?

— Любимая, если бы все эти разъезды и концерты приносили мне столько счастья, сколько я получаю его, просто находясь рядом с тобой, я бы ни минуты не размышлял об этом. Равно как я не раздумывал, когда сделал тебе предложение. Я мечтаю видеть, как растут наши дети, хочу быть с ними рядом, хочу состариться вместе с тобой. Послушай меня, — Дарий взял ее за руку, — я по горло сыт одиночеством. С тех пор как умер отец, я всегда был одинок. Дядя и тетя стали моими опекунами, но опека их заключалась лишь в том, что меня кормили, одевали да оплачивали мои уроки музыки. Об этом их просил мой отец перед смертью. Что я знаю о дядюшке? Что я знаю о тетушке? Они не говорили со мной, они не подарили мне ни капли тепла. Думаю, они не любили детей, ведь своих у них тоже не было. Я бродил один по их огромному безмолвному поместью. Музыка и книги стали моей единственной отрадой в этом ледяном склепе. Я оставил его, как только мне исполнилось семнадцать. Позже гастроли принесли облегчение. Когда я стоял на сцене, а зрители кричали и аплодировали, я представлял, что среди этой толпы есть мои родители. Представлял, как они держатся за руки и улыбаются, глядя на меня. Но там их не было.

— О, Дарий! — Электа сжала его руку. В ее сапфировых глазах блеснули слезы.

— Я сочинял музыку, потому что не знал, как по-другому унять тоску. И, уезжая из одного города в другой, словно бежал от одиночества.

— Но почему ты не обрел друзей? А женщины… я вижу, как они смотрят на тебя, надеясь на твое внимание, — голос Электы дрогнул. — Например, Дож не отказывает себе в общении с ними…

Дарий нахмурился.

— Мы с Дожем — очень разные люди, Электа. Хотя я нашел в его лице понимание и поддержку. Это единственный друг, который стал для меня близким, не считая тебя. Пойми, я благодарен судьбе за то, что наконец обрету покой и радость в браке, ибо я устал от бегства. Я не хочу терять то драгоценное время, которое могу разделить с тобой. В конце концов, мои дети не должны расти без отца. Мне пришлось, ведь мой отец умер. Но, пока жив, я буду рядом с семьей. Я так решил.

Электа мягко улыбнулась, но продолжала молчать.

— Это ведь не все, что тебя волнует? — догадался Дарий.

— И снова ты прав, — вздохнула Электа. — Морис… он словно избегает меня. Я оставила ему записку с приглашением на творческий вечер, потому что уже в который раз он не вышел, чтобы повидаться со мной. Я не понимаю, что могло произойти, — Электа пожала плечами. — Монахи говорят, Морис закрылся в келье и это какой-то обряд, поэтому выйти он не может. Но я подозреваю, он не хочет видеться именно со мной. Я даже не знаю, придет ли он на ужин с моими родителями, он так и не передал мне ответ. Он никогда раньше так не поступал со мной.