Страница 60 из 88
Женщина на скамейке обхватила Сару за плечи и заплакала — по смуглому лицу покатились слезы.
Отец глянул на форзац, и также невозмутимо закончил:
— Из хранилища в нашем Департаменте.
Широкая издевательская улыбка будто прилипла к лицу полицмейстера.
— Я их все велел переписать и пометить, Ждан Геннадьевич. Видите, вот тут… — отец провел пальцем по чернильной отметке на форзаце.
— З… зачем? — рот у полицмейстера нелепо приоткрылся.
— На случай если их потребуется кому-нибудь подкинуть, конечно же. — улыбка отца больше походила на оскал. — Только кто вам сказал, что вы можете это делать по собственной инициативе и для своих личных надобностей? — он одарил внимательным взглядом приободрившегося каббалиста.
Взгляд полицмейстера заметался: на отца, на Митю, на каббалиста… Напоследок он глянул на Богинского и наконец проблеял:
— З… захват подпольного кружка — это не личная надобность, а дело государственное!
— Но вы не захватили подпольный кружок. — с деланным сочувствием вздохнул отец. — Вы вломились в законопослушный дом на обыкновенное чаепитие. Напугали мадам Тодорову и барышень. Отправили в тюрьму детей уважаемых родителей. Господин Шабельский уже извещен и скоро будет здесь, равно как и отцы гимназистов. А теперь еще и занялись вымогательством. Что от вас требовали? — отец резко повернулся к каббалисту.
У того дрогнули губы, потом он криво усмехнулся и безнадежно усталым голосом ответил:
— Ровным счетом ничего.
Пару мгновений отец пристально глядел на него:
— Что ж… как угодно… глядите, чтоб потом не стало хуже.
— Я, конечно, извиняюсь, но только наше еврейское счастье такое, что хуже будет по-любому: не так, так эдак, не нам, так кому еще… — совсем по-стариковски вздохнул тот и поднялся. — Так что, ежели наши бунтовщики и заговорщики теперь обратно дети уважаемых родителей, может, мы таки пойдем?
— Идите, если угодно. — покивал отец.
— Благодарствуйте. — его круглая шляпа качнулась в поклоне, и семейство Гиршей, неразборчиво бормоча благодарности, кинулось к выходу. Сам каббалист направился следом вальяжной походкой альвийского денди на променаде. Остановился возле Мити и близоруко сощурил темные, как вишни, глаза.
— Сердечно рад вашей дружбе с нашим Захарией, юноша. С вами куда как способней его выпутывать выходит. И дешевле. — коротко поклонился и вышел вон.
— Вы что, их вот так и отпустите? — взвился полицмейстер.
Отец улыбнулся — холодно и зло:
— Так я и вас, Ждан Геннадьевич, не задерживаю.
— В каком… смысле?
— Ни в каком — ни в личном, ни в служебном. Я отрешаю вас от должности.