Страница 29 из 88
— Здравствуйте, Ада! — громко сказал он. — Алевтина… Капочка и Липочка… О, кстати, Ингвар! Вам передавали поклон. Некий гимназист Гирш.
— Захар? — проворчал Штольц, поднимая голову от гибкой трости, на которую тщательно, кольцо за кольцом, наматывал блестящую медную проволоку. Хмуро поглядел на сестер. Можно было подумать, что недоволен вторжением в свою вотчину, но Митя-то знал — Ингвар страдает, что здесь нет златокудрой Лидии. Митя же отсутствию старшей из сестер был откровенно рад. Лидия казалась девушкой с умом и хорошим вкусом — когда летом в имении отвергла Алешку Лаппо-Данилевского и приняла Митины ухаживания. И что же? Стоило вернуться в город — и Митя увидел ее снова с Алешкой под руку!
— Кажется, Захар. — согласился Митя. — Он с приятелем из вашего реального училища — неким Христо Тодоровым — изволили ссориться с Алексеем Лаппо-Данилевским.
— Митя кривится! — прокомментировала Липочка (или Капочка?)
— Митя злится! — подхватила ее сестричка.
— Ревнует? — близняшки переглянулись.
— Этот ваш Алешка — противный! Ревновать его еще… — неожиданно фыркнула Алевтина. — А Лидка наша — дура! — с явным удовольствием заключила она и по-хозяйски взяла Митю за руку.
— Аля! — снова протестующе вскричала Ада.
— Эммм… Даа… — Митя попытался высвободиться из цепкой хватки слегка липкой от сладостей ладошки.
— Да? Вы согласны, что Лидка — дура? — ехидным хором повторили близняшки.
— Да… и вот еще что, Ингвар! — торопливо выпалил Митя и покосился на бандиток торжествующе — не подловите! — Ваши приятели пригласили меня завтра на… как его… кружок! В квартире над лавочкой.
Наполовину обмотанная трость едва не вывалилась из рук Ингвара. Ада дернулась. Оба во все глаза уставились на Митю.
— Вас — на кружок? — недоверчиво повторила Ада.
— В этом есть что-то… необычное? — рассеяно поинтересовался Митя — высвободить руку почти удалось… но Алевтина тут же ухватилась покрепче.
Ада и Ингвар переглянулись.
— Не ходите. — наконец проворчал Ингвар, снова принимаясь за трость. — Вам не понравится.
— Я люблю светские вечера.
— Вечер будет отнюдь не светским. — Ада оскорбленно поджала губы. — Там обсуждают серьезные вопросы, а не… танцуют или играют в фанты!
— Неужели барышни даже не наряжаются? — вполне искренне удивился Митя.
Ада… покраснела. Сперва горячечными пятнами вспыхнули щеки, потом лоб, закраснелся даже кончик носа! Глаза за стеклами пенсне стали несчастно-беспомощными, она стрельнула быстрым вороватым взглядом в сторону Ингвара…
Ингвар на нее не смотрел. Все смотрели на Аду — и Митя, и сестры: сочувственно, с интересом, чуть-чуть ехидно… Только Ингвар продолжал заниматься тростью… и кажется, даже тихонько насвистывал.
И тогда Ада решилась! Щеки у нее стали совершенно свекольными, но глаза под пенсне — беспощадными и одновременно… обреченными, как у воина, идущего в последний, безнадежный бой.
— А вы… Вы пойдете, Ингвар? Мы… мы могли бы…
Она хотела сказать: «Мы могли бы пойти вместе». Она хотела сказать: «Вы могли бы меня проводить». Зайти к Шабельским, попросить разрешения, чинно, под руку, проследовать по улице до этой самой… лавочки… И пусть это их… суаре (в квартире над лавкой, помилуй Предки!) не слишком презентабельно, но все же, все же… Учитывая, что это Ада и Ингвар…
— Не пойду. Надоела болтовня. — буркнул Ингвар, не поднимая головы и продолжая интересоваться полуобмотанной тростью больше, чем Адой.
Критически прищурившись, Митя поглядел в обтянутую привычной рабочей блузой тощую Ингварову спину. Ада, на Митин вкус, не эталон барышни… но право-слово, Ингвар и ее не заслуживает! Дундук германский.
— Там действительно довольно скучно. — наконец заговорила та, чей голос единственно Митя и хотел, наконец, услышать.
Мягко ступая, Митя подошел к застывшей рядом с паро-котом тоненькой девичьей фигурке.
— Здравствуйте… Митя… — не оглядываясь, почти неслышно прошелестела она.
— Здравствуйте… Зинаида… — также неуверенно ответил он.
Они поссорились тогда, месяц назад: по-глупому, почти случайно. И Зинаида — сама, первая! — намекнула на примирение! И он бы пригласил ее на танец, и конечно, они бы поговорили… Но когда узнаешь, что упокоив мертвое и убив живое, ты не оставил шансов на жизнь и себе, а первую кадриль танцуешь со своим возможным палачом… Как-то вышибает из памяти, что тебя ждет девушка. Тогда он просто ушел с бала, не попрощавшись. Это еще больше испортило отношения с отцом, а к Зинаиде он не подходил и сам — навряд девушка, первая сделавшая шаг к примирению после ссоры, простит, что ею пренебрегли. А объяснить он ничего не может!
— Я… хотела поблагодарить… что вы забрали моего бедного котика с той дороги. — почти шепотом, так что приходилось прислушиваться, пробормотала она.
То, что сломанный паро-кот, попросту брошенный на дороге, когда они спасались от убийц, уцелел, было, конечно, чистейшим везением. Варяжский набег поспособствовал, что ни один предприимчивый крестьянин не уволок его на свое подворье: все предприимчивые сидели дома, готовясь отстреливаться. Ну а примчавшийся на следующий день Свенельд Карлович, старший брат Ингвара, помог вывезти сломанную машину Зинины на паро-телеге. Но сейчас Митя приосанился:
— Поверьте, это самое малое, что я мог сделать для вас!
— Верим. — раздался из угла конюшни почти детский, но очень уверенный и… хорошо знакомый Мите голосок. — Сделать меньше и правда было бы затруднительно! Меньше — это уж и вовсе ничего!