Страница 25 из 88
Глава 10 Сапожники и дворяне
Митя пронесся темным коридором, бесшумно закрыл за собой дверь, проскочил двор, вылетел в проулок, и не сбавляя шага, ринулся прочь. Остановился, только вновь выбравшись в чистую часть города, да и то лишь когда от «Дома модъ» его отделяли три улицы. Коротенький проулок был застроен новехонькими доходными домами, еще даже толком не заселенными. Не иначе строили их в расчете на скорый приезд заводских инженеров с семействами, и прочий приличный люд средних капиталов, который должен был нахлынуть с открытием железной дороги. Но сейчас проулок был тих и пуст, так что Митя позволил себе шумно и рвано перевести дух. Прошелся взглядом по фасадам, не глазеет ли кто в окна, и обессилено оперся рукой о стену.
А ведь он сегодня чуть не погиб! Если бы Йоэль не поймал его, он бы лежал там, на полу модного дома, с разбитой головой и вывернутой шеей… На радость маре!
И это когда у него начало все получаться! И появилась надежда на гардероб, сшитый настоящим альвом! И может даже — из альвийского шелка! Не верил он, что Альшванги все потратили на сестричек Шабельских!
А он будет мертв! И даже порадоваться не сможет!
Митя зажмурился, чувствуя, как на глазах вскипают бессильные злые слезы:
— Не хочу умирать!
— Эй, ты! Чего встал? — голос с гортанным акцентом заставил Митю вздрогнуть. Он торопливо заморгала, пытаясь скрыть слезы — светский человек не позволит никому видеть его слабость.
За спиной стоял немолодой татарин в дворницком фартуке, а в руках у него была зажата… лопата! Заглянувшее в переулок солнце сверкнуло на заточенном железном крае, дворник глянул на Митю исподлобья черными мрачными глазищами и перехватил черенок покрепче.
Митя сделал шаг назад…
Вот сейчас дворник прыгнет вперед, занесет лопату над головой…
Дворник и впрямь шагнул вперед… и расплылся в белозубой улыбке.
— Извиняйте, барич! Думал, пьянь какая… того… по неприличной надобности забрела. Может, помощь какая нужна? Позвать кого или за коляской сбегать?
— Благодарю, любезнейший, ничего не нужно. — надтреснутым голосом ответил Митя, с усилием заставил себя отшагнуть еще и… повернуться к дворнику спиной. — Я… пойду.
— Доброго вам дня, барич!
Спотыкаясь, и отчаянно запрещая себе оглядываться, Митя зашагал к выходу из проулка. Дмитрий Меркулов, усмиритель мертвецов и победитель варягов, в страхе бежал от дворника с лопатой! Хорошо хоть, об этом никто не знает, даже сам дворник.
Прилагая усилия, чтоб удержать нервное хихиканье, Митя свернул на проспект и двинулся в сторону дома.
— Дмитрий, здравствуйте! Произошло нечто прекрасное, что вызвало на вашем лице столь… блаженную улыбку?
На молодых людей у края тротуара Митя обратил внимание, лишь когда сворачивать стало совершенно неприличным.
Алешка Лаппо-Данилевский скользнул по свертку у Мити в руках таким ироническим взглядом, что Мите пришлось сделать усилие, чтоб не спрятать сверток за спину. Да, покупки должен доставлять приказчик, а вещи из починки забирать горничная, но… Великие Предки, вот он еще перед Алешкой не смущался! Митя перехватил пакет покрепче и сам придирчивым взглядом окинул своего давнего… нет, не врага, много чести ему! Просто — крайне неприятного типуса, замешанного разом со своим папенькой во многие преступления. Только вот не пойманного пока.
Преступный типус Алешка был хорош! Шитый сюртук отличного сукна делал его плечи шире, а талию — тоньше. Крой панталон был наимоднейшим, по крайности, в начале лета, когда Митя уезжал из Петербурга.
«А ведь ему шил кто угодно — но не Йоэль! Если всё получится, только у меня будет гардероб от альва-портного, в жилах которого течет кровь старших детей богини Дану! Тут не то что Алешка, сам младший князь Волконский от зависти изойдет!» — Митя заулыбался еще радостнее.
Алешка при виде его счастливой физиономии насупился:
— Неужели тоже радуетесь указу государя? Или… что приняли его только сейчас?
«У тебя никогда не будет шитых альвом сюртуков!» — мысленно повторил Митя, и даже веки прикрыл, упиваясь сознанием своего превосходства. — «И я позабочусь, чтоб ты прочувствовал это во всей полноте прежде, чем уничтожу тебя окончательно!»
Двое других: смуглый кудрявый гимназист и широкоплечий реалист, в чистых, но при том весьма поношенных форменных мундирах, были бы Мите и вовсе не интересны, если бы не их явное противостояние с Лаппо-Данилевским.
— Господа, если уж Алексей не удосужился нас представить, позвольте, я сам… Дмитрий Меркулов. — он резко, почти по-гвардейски, наклонил голову.
— Тысячу извинений, Митя, я должен был сообразить, что знакомство с сыном еврейского сапожника вас порадует. — ехидно протянул Алешка. — Захар Гирш, ученик шестого класса гимназии. Пока еще… — многозначительно добавил он.
«Сапожника? — в смятении подумал Митя. — В Петербурге я, конечно, был знаком с парой сапожников, но… это знакомство касалось только и исключительно сапог. А не вот так, представиться как равному.»
— А вы, значит, сынок полицейского. — скривился гимназист. Его знакомство, кажется, тоже не порадовало.
Алешка аж прижмурился, как довольный кот:
— Уверен, вы найдете много общего! — сладко протянул он. — Ведь если бы нынешний указ государя приняли раньше, никаких
Митя внимательно посмотрел на Алешку. А может и ладно… Ну — смерть… Что такое собственная смерть в сравнении с возможностью совершенно законно и безнаказанно убить эту наглую тварь? Можно даже не сразу… Язык сперва оторвать… Еще что-нибудь… Послушать, как он визжит… Полюбоваться, как ползает, заливаясь кровью… А потом…
Алешка почему-то нервно сглотнул и перехватил трость, будто собираясь отбиваться.
— Алексей имеет в виду новый указ. — отрывая Митю от мечтаний, вмешался гимназист Гирш. Губы его кривились в гримасе: то ли болезненной, то ли презрительной. — Господин министр просвещения Делянов предложил, Его Императорское Величество государь-Даждьбожич… — в титуловании слышалось отчетливое презрение. — …изволили согласиться! — он вытащил зажатую подмышкой газету и с выражением зачитал. — «…директорам гимназий и прогимназий при приёме детей в учебные заведения учитывать возможности лиц, на попечении которых эти дети находятся, обеспечивать необходимые условия для обучения…»