Страница 68 из 95
Митя вскочил на ноги движением таким гибким и плавным, будто в теле его не было ни одной кости. Стряхнул с плеч изодранный сюртук — ну вот, еще один пропал! — а следом и жилет, оставшись лишь в штанах и сорочке, тоже драной, но… нагими мы приходим в этот мир, нагими уходим из него, а раз он пока намерен тут задержаться, следует соблюдать приличия. Попытался пригладить торчащие дыбом волосы — пальцы больно ужалило искрой. Митя охнул, по-детски сунул обожжённые пальцы в рот… и расплылся в глупейшей улыбке.
Болит!
Он — живой! Живой! Запрокинул голову к солнцу и сильно, глубоко вздохнул! Кричать не хотелось. Говорить не было сил.
Сколько он так стоял — и сам не знал, но потом что-то звякнуло. Митя вздрогнул и огляделся, скользя внимательным взглядом по лежащему альву. Замершей на четвереньках Даринке — та вдруг попыталась отползти. Маре с его собственной тростью в лапах — смертевестница торопливо прикрылась крыльями и… склонилась в самом настоящем придворном реверансе. Как перед членом царского дома. Поглядел на Ингвара, которого уже наполовину выволокли из седла автоматона и… на замершую толпу. Плотную, густую, распалённую — и неподвижную!
— Мертвяк! — слабо вякнул всклокоченный мужик и звучно икнул.
— Ничего подобного. — с достоинством возразил Митя и прислушался к себе. — Разве что чуть-чуть… — все же где-то внутри… то ли в желудке… то ли в костях… засело ощущение холода, и Митя совершенно точно знал, что теперь оно с ним навсегда. — Но чувствую себя… живее всех живых! — то ли толпу убеждая, то ли себя, добавил он.
Мара вдруг скрипуче хихикнула.
Из толпы винтом выкрутился хорошо запомнившийся за сегодняшний день тощий экзальтированный юноша, что был с Алешкой Лаппо-Данилевским, а следом, раздвигая людей как крейсер — волну, двигался здоровенный мазурик.
— Как есть мертвяк! — надсаживая глотку, заорал он, тыча в Митю пальцем. — Жиды мертвяка подняли! Бей иии… — кликушечный вопль оборвался резким коротким стуком.
На крикуна упало ведро. Ярко окрашенное пожарное ведро, примерно на треть заполненное мерцающим — то непроницаемо черным, а то слепяще белым — песком. Крикун сложился пополам, как портновский аршин, и ткнулся носом в булыжники.
Митя протянул руку и вынул из пустоты… пожарный топор с крюком на другом конце. Поглядел на него страдальческим взглядом: что будут думать о нем его потомки, все последующие поколения Кровных Князей Меркуловых, чьим родовым оружием, приходящим к члену рода везде и всегда, будут… пожарный топор и ведро! Ведро! Какая вульгарность! И не изменишь ведь ничего! Он в расстройстве махнул топором…
Голова бугая мячом хлопнулась оземь, а из шеи вверх ударила кровавая струя. Митя поискал платок, не нашел, и обтер капли крови со щеки кончиками пальцев. Совсем так скоро опростится! И сказал брезгливо:
— Пошли вон отсюда!
Толпа не шевельнулась и тогда он… не закричал, а наоборот, понизил голос до шепота:
— Вон, я сказал!
В толпе глухо, протяжно застонали… а потом она вся, дружно, заорала. Каждый человек. И завывая от ужаса, ринулась вон с разгромленного двора!
— Шелк не топчите! — вот теперь уже заорал Митя. — Быдло… Вот как можно так?
Разжал пальцы, позволяя топору исчезнуть, повернулся на каблуках, ухватил лежащего альва за отвороты сюртука и вздернув в воздух, затряс на вытянутых руках:
— Контрабанда, значит? Нет больше шелка? Все вот ее сестричкам на платья пошло? А это что? А это? Это? — тряся альва как разыгравшийся пес подушку с дивана, орал Митя, указывая попеременно то на размотанные по двору рулоны шелка, то на перебирающих лапками пауков. — У вас есть пауки! Они вам плетут шелк! Не смейте подыхать, вы, остроухий мерзавец! — заорал Митя ему в лицо. — А ну пошла вон отсюда, нечего тут крутиться! — рявкнул он куда-то в пустоту над плечом альва.
Глядевшая неотрывно Даринка могла поклясться, что видела, как испуганно метнулась прочь от альва размытая фигура в черном балахоне и с крыльями.
— Вы мне за всё ответите! — с удвоенным напором тряся альва, продолжал орать Митя.
— Я вам даже всё отдам… — с трудом разлепив окровавленные губы, выдохнул альв. — До последнего лоскута… Только погром… Остановите… Прошу…
— На это не нужен первый Истинный Князь за полтысячи лет. — высокомерно глядя на альва, обронил Митя. А у самого аж сердце зашлось: он — Истинный Князь! Самый настоящий! Доподлинный! И ему даже не пришлось умирать… насовсем! — Хватило бы и взвода казаков… Но если вы обещаете мне весь ваш запас альвийского шелка… пусть он и не настоящий…
— Он самый настоящий! — обиделся Йоэль. — Подлинней не бывает!
— Посмотрим… — все также высокомерно качнул головой Митя. — Ингвар, возьмите его в атоматон, а то он на ногах не стоит. И барышню Шабельскую туда же как-нибудь уместите, сделайте одолжение… И догоняйте! — он снова вынул из пустоты топор — и длинными хищными скачками ринулся прочь со двора с всё тем же боевым кличем. — А ну пошли вооооон!
В душе его царило ликование и реяли знамена из альвийского шелка!