Страница 45 из 95
— И вовсе нет! — не поднимая взгляд на отца, вроде бы очень увлечен подарком, Митя принялся с хрустом обдирать с подарка оберточную бумагу. Наружу выглянул круглый набалдашник — Митя с интересом прижал его пальцем, тот слегка пружинил. Каучук? Он вскинул вопросительный взгляд на отца, тут же зашуршал бумагой быстрее — и выволок наружу… уже знакомую трость черного дерева, плотно покрытую витками медной проволоки! Только теперь она была полностью закончена — витки лежали ровно и сверкали благородным красным отблеском, гармонируя с чернотой каучука и дерева, а на конце трости красовался изящный медный конус.
— Делаешь так! — отец перехватил трость, повернул ручку и… из кончика вырвался пучок перуновных молний. Затрещало и остро запахло озоном. — Ты ведь хотел трость, а с клинками ты не очень любишь…
«Ну почему же… клинок — элегантно и весьма загадочно… Хоть и не удобно» — подумал Митя.
— …а такая современная вещь тебе должна понравиться! Вот и попросил Ингвара помочь. Эскиз мы питерскому ювелиру заказали, всё, как ты любишь…
— Мне нравится! Очень! Спасибо… папá! — прижимая подарок к груди, выпалил Митя. — Это замечательно!
— Я рад. — слегка смущенно пробормотал отец. — Тут еще твоя бабушка мне кое-что для тебя передала — просила отдать в твои именины. — он положил Мите на колени небольшую шкатулку. Внутри, плотно свернутая, лежала пачка банкнот.
— Бабушка… — повторил Митя. А он еще обижался на невнимание!
— Я добавлю! — отец торопливо положил сверху еще несколько. — Теперь, думаю, тебе хватит полностью обновить гардероб у этого альва…
— Спасибо! Спасибо! — прерывистым голосом выпалил Митя. Очень хотелось, как в детстве броситься отцу на шею, но было немного стыдно. Вот если точно никто не видит… Он покосился на дверь, потянулся… Отец едва заметно шевельнул руками, кажется, тоже смущаясь, но уже готовый ответить на объятие, и…
— А то, что он вчера дерзко говорил с его превосходительством, и даже спорил — это ничего? Так и положено? — тетушка куталась в пуховой платок и голос ее звучал усталой безнадежностью.
— Митя очень нам помог. Если бы он не начал тот разговор, возможно, нам с княжичем Урусовым и не удалось убедить губернатора, и последствия могли быть… весьма трагические. И, сестра, я вовсе не против твоих чаепитий с госпожой губернаторшей, но… право же, хотелось бы, чтоб в ваших разговорах ты была на стороне своей семьи.
Тетушка постояла, кусая губы, завернулась в платок плотнее, будто ее била дрожь:
— Скажу кухарке, чтоб готовила именинный пирог на вечер. Не опаздывайте. — и вышла.
— Я постараюсь… — пробормотал ей вслед отец. — А ты развлекайся и… старайся сегодня не находить больше трупов. Мне бы с этими как-то разобраться… до вечера. — и тоже вышел.
— Нина, немедленно иди сюда! — послышался окрик тетушки.
— Сейчас! — ответили ей, и в комнату сперва всунулись две косички-рожки, а потом просочилась и вся Ниночка целиком, бочком подобралась к Мите и сунула что-то хрусткое ему в руки.
— Это… что? — удивился тот, поднимая на ладони примятую коробочку из картона с нарисованными на крышке цветочками.
— Коробочка, не видишь, что ли? Тебе на именины! Я сама склеила! — буркнула она и тут же отбежала к дверям. Обернулась и торопливо пробормотала. — Ты бери, у меня их много, везде валяются, прямо не знаю куда девать. — выскочила за дверь и уже оттуда крикнула. — И чтоб теперь остался — я тебе коробочку подарила! — и затопотала вниз по лестнице.
Митя хмыкнул, хотел бросить кривобокую коробочку на стол, но потом поставил довольно бережно. И тихонько рассмеялся — много у нее… везде валяются… Ха!
Он еще мгновение посидел, оглаживая трость и чувствуя, как губы растягиваются в широкой до неприличия, и наверняка глупой улыбке. Нет уж, сегодня он точно не желает находить трупы. И даже думать, станет ли он сам трупом, когда приедут Белозерские — не станет. И не будет ничего рассказывать отцу — сегодня. Все неприятные мысли и дела пусть остаются на завтра! Завтра он все расскажет, что сам знает, завтра он сгрузит на плечи отца груз решений и собственной судьбы, а сегодня… сегодня у него просто будут именины — и даже с пирогом вечером, и возможно, кофейней в городе днем! Но главное! Он дотронулся до скрученных в трубочки ассигнаций — он поедет и оплатит альву заказанные сюртуки, не дожидаясь, пока тот изыщет деньги под заклад ценных бумаг. Нет, не поедет, а пойдет! Трость идеально подходила к спасенному старым Альшвангом сюртуку. Митя представил, как изящно смахивает тростью с мостовой порхающий листик… и даже зажмурился от удовольствия. И сунул в рот еще теплый рогалик.
Хмурого Ингвара он встретил на лестнице и сам не ожидая от себя, выпалил:
— Спасибо! Она — великолепна!
— Это Аркадий Валерьянович заказал, я не при чем. — пробурчал в ответ тот.
— Ваш подарок тоже не подвел — мчался, как… как… как автоматон! — рассмеялся Митя, но Ингвар еще больше помрачнел. Митя вздохнул: ужасно не хотелось портить себе настроение, но наверное, надо спросить, что не так? — Вы чем-то огорчены? Э, погодите! Разве вы не должны быть на занятиях в своем реальном училище?
— Я прогуливаю. — хмуро буркнул Ингвар.
Чтоооо? Прогуливает? А как же орднунг? И пресловутая германская добросовестность?
— Мне объявили бойкот. — с трудом выдавил Ингвар.
— П-почему? — растерялся Митя. Бойкот в обществе — это очень и очень серьезно. Глупо, конечно, со стороны Ингвара, неодобрение прыщавых реалистов воспринимать серьезно, но с другой стороны, на лучшее общество германец рассчитывать не может, вот и ценит, что имеет.
— Из-за участия в ночной вылазке. — отмахнулся Ингвар. — Говорят, что поддержал царскую сатрапию, угнетающую народности империи. Что полицмейстера обязательно выставят жертвой, а каббалиста повесят — и это я во всем виноват.
— Ваши приятели вам изрядно льстят, Ингвар! — возмутился Митя. — В следующий раз извольте объяснить им, что виноватым во всем здесь могу быть только я. И не присваивайте себе чужие лавры!
Ингвар грустно усмехнулся, почему-то приняв Митины слова за шутку.
— Во многом они правы: навряд арестанты могут рассчитывать на справедливый суд. Но чтоб вы знали, Митя, в этот раз я вас ни в чем не виню! — горячо выпалил он. — Я знаю, вы просто не могли поступить иначе, у вас это инстинкт…