Страница 39 из 95
— Так есть у него Станислав! — заверил Потапенко.
— Ну так Анну, можно даже сразу первой степени — за чудеса! Чтоб эдак настичь негодяев, выехать Аркадий Валерьянович должен был не иначе как одновременно с убийством. Как такое может быть?
— А и правда? — тихонько пробурчал себе под нос Шабельский.
«Я — светский человек. — мысленно убеждал себя Митя. — Я не дрогну, я не позволю себе показать, что нечто меня смущает или задевает.»
— Резонный вопрос, Иван Яковлевич, однако полицейская работа такова, что не всегда мы можем открыть, откуда получаем свои сведения — если, конечно, хотим получать их и впредь. — покачал головой отец.
«Я — светский человек…» — продолжал мысленно приговаривать Митя, чтобы не воззриться на отца с негодованием — его к полицейским осведомителям прировняли? Возмутительно!
— Но позвольте… — начал Лаппо-Данилевский.
— Позволю. — вмешался губернатор. — В смысле, умолчать позволю. Да и никаких чудес я не вижу… — он скользнул взглядом по Мите. — Разве что дальность и впрямь — совершенно удивительная, как и интерес ко всяческим убийствам… хотя тут понять можно… Так что пусть уж полиция хранит свои тайны, господа. Ради раскрытия тайн иных, противузаконных.
— Так может и у Ждан Геннадьевича были полицейские тайны! — вмешался Мелков.
— И потому он, вопреки моему приказу, велел городовым выпустить арестантов?
— Никак он не мог приказать! — довольно опроверг его слова Мелков. — Вы его выгнать изволили, бедный наш полицмейстер и не полицмейстер уже был вовсе! Так что городовые не должны были его слушаться! — и с торжеством огляделся.
— Хорошо, предположим, приказы отдавал кто-то из городовых. Или даже кто-то из арестованных. — с покорной иронией согласился отец. — Факты таковы, что все они оказались на недостроенных железнодорожных путях разом с ящиком взрывчатки.
— Инженер Пахомов угрожал бомбой моим уланам! — возмущенно вмешался Шабельский.
— Тогда и вовсе все ясно! — снова влез Мелков. — У них там на чугунке взрывчатки — на каждом шагу! Вот ее и использовали для преступного умысла!
— Какого, собственно, умысла, Феофан Феофанович? — тихо спросил отец.
— Ну как же… убиения… государевых офицеров… православных…
— И каким же образом эти самые… офицеры… оказались на строящейся чугунке? — отец зажал один палец. — Ночью? — он прижал второй палец. — В компании уголовников? — третий палец. — Со взрывчаткой вовсе не того образца, что на чугунке используется, а наоборот, в точности похожей на столь любимые господами нигилистами самодельные бомбы. — отец прижал и четвертый палец.
— Как арестованные это всё объясняют? — отрывисто спросил губернатор.
— Утверждают, что полицмейстер и его присные привезли эти самые бомбы, чтоб взрывать строительных големов. Обнаруженные возле насыпи останки големов это подтверждают. Вполне вероятно, также собирались убить инженеров и каббалиста, а наутро как ни в чем не бывало вернуться в участок и вернуть заключенных. И никто б их ни в чем не заподозрил!
— Раньше гнать надобно было, попустили вы, Аркадий Валерьянович, не в обиду вам. — гулко вздохнул простодушный Потапенко.
В кабинете воцарилась тишина, остальные старались не смотреть друг на друга, и тем более на губернатора, который и не позволил выгнать полицмейстера раньше. Сам его превосходительство несколько смущенно откашлялся.
— Что вы такое говорите, Михал-Михалыч! — возмутился Мелков. — Сами с Ждан Геннадьевичем столько лет разом служили! А вы, Аркадий Валерьянович? Гнались за этими инородцами, лично их с жертвами зверства на руках схватили — и слушаете теперь их враки? Да они вам что угодно наплетут, чтоб казни за убийство избежать! Напали на них, как же! Может, они сами тех големов повзрывали! А взрывчатку взяли такую… не такую… чтоб подозрения от себя отвести!
— Начнем с того, что инженер Пахомов русский и православный…
— Заграницей учился. — немедленно объявил Мелков. — Считай, все, отрезанный ломоть.
— Даже если посчитать заграничное образование пороком… зачем им взрывать собственных големов?
— Мне-то откуда знать? Этим иродам поганым в головы такое взбредет, что ни один честный человек не додумается! С подрядчиком, господином Поляковым, поцапались и отомстить решили, сроки строительства сорвав, или конкурентам продались.
— Позвольте выразить свое восхищение таким глубоким проникновением в мотивы «поганых иродов». Даже неожиданно… для честного человека. — отец выразительно приподнял брови.
— Так… по службе положено. — слегка растерялся Мелков.
— По службе вам также положено знать о важности свидетельств очевидца. Инженер Карташов, Артемий Николаевич, каковой был найден княжичем Урусовым в строительной времянке возле путей.
— Так точно! — устало откинувшийся в кресле Урусов попытался приподняться, лежавшая у него в ногах Раиска тихо жалобно нявкнула. На разрешающий жест губернатора княжич благодарно улыбнулся и вернулся в кресло. — Простите, господа, от возвращения Аркадия Валерьяновича вдоль железной дороги рыщем, я уж и ног под собой не чую, а Раиска — лап. По делу же могу сообщить, что инженер Карташов был найден нами без сознания после сильнейшего удара по голове. Дежурному Живичу земской больницы исцеление удалось. Придя в себя, Карташов подтвердил, что на них напали, причем один из нападавших был в мундире городового. Ни как взрывали големов, ни что случилось дальше он не видел, его ударили по голове раньше.
— Раз исцеление удалось, можно уже и в камеру препроводить — явный же сообщник! — воинственно потребовал Мелков.
— Голем взорван, вокруг чувствуется запах взрывчатки. — даже не глянув в сторону Мелкова, продолжал Урусов. — Опять же если судить по запахам, рядом с местом взрыва на насыпи находилось несколько человек. Следы обоих инженеров и каббалиста удалось легко определить. Кроме них, было еще восемь особ, из них шестеро поднимались на насыпь, двое оставались внизу. Под насыпью обнаружен труп сторожа — убит ударом ножа в сердце. Очень метко. Из ваших, железнодорожных? — он повернулся к Мелкову.
— Да… Нет… Из вольнонаемных. Железнодорожные жандармы на строительстве не дежурят.
— А почему? Мы же с вами это обсуждали. — приподнял бровь отец.
— Потому что они отказались! — выпалил Мелков. — Пахомов этот, и каббалист, сказали, что видеть моих жандармов на строительстве они не желают!
— И когда отказались?
— Так… две недели как… Я вам доложить собирался…
— Долгонько ж ты собирался, Фан-Фаныч. — шумно вздохнул Потапенко.
— Так дело-то не из важных…