Князь мертвецов-2

— Приятно слышать, что вы не пренебрегаете знанием законов, мальчики. — улыбнулся тот. — Действительно, заложить имущество супруги — сделка весьма сомнительная. Тот же Волго-Камский банк никогда на нее не пойдет.

— Я списался с людьми, которые мне… скажем, обязаны… Сдается, совершенно все имения Лаппо-Данилевских заложены по несколько раз и в разных банках. Так что для банков он и без того… сомнительный клиент. Сделка по имению Анны Владимировны заключена с частным лицом. Увы, с кем — неизвестно, документов я не видел, а мои знакомцы не знают.

«Зато я видел и знаю» — Митя продолжал внимательно изучать свою тарелку, будто заинтересовавшись виньеткой на ободке.

— Что же, господа Лаппо-Данилевские… разорены? — с жадным любопытством спросила тетушка.

— Напротив… — Свенельд Карлович покачал головой. — У Ивана Яковлевича громадные планы. Завод «Коккерель» принадлежит уже не столько бельгийцам, сколько ему, в заводах «Шодуар» у него изрядная доля. Говорят, он даже выкупил долю Азовского пароходства — в преддверии запуска чугунки оно изрядно подешевело. Право, не знаю, на что он рассчитывает, но полагаю, господин Лаппо-Данилевский знает, что делает.

— Надеюсь, Анне ты так и ответишь. — буркнул Ингвар — пальцы его стиснули стакан так, что казалось, стекло вот-вот треснет.

— Это было бы крайне невежливо. — чопорно обронил Штольц, взглядом давая понять, что младший брат лезет не в свое дело.

Ингвар покосился на Митю и тоже уткнулся в тарелку.

— Что ж… — после недолгого молчания сказал отец. — Я вот тоже получил… письмо. Митя, твой дядюшка, князь Белозерский, завершил, наконец, дела, связанные с его отставкой. Пишет, что рассчитывал поспеть на твои именины, или хотя бы на день рождения, но увы, никак. В течении этой недели он, и твой младший дядюшка, князь Константин, и твой старший кузен Николай выезжают из Петербурга в Екатеринослав. Думаю, самое позднее на следующей неделе они прибудут на известную тебе станцию Хацапетовка.

Митя замер. Не шевелясь, практически не дыша. Втроем. Они едут — втроем. Видно, для надежности. Чтоб не сбежал.

— А они в самом деле князья? А подарок они тебе везут? На именины? — честно промолчавшая весь обед Ниночка не выдержала.

— Везут. — механическим голосом откликнулся Митя. — Княжеский.

Смерть. Во славу Мораны Темной и всех Моранычей. Что может быть лучше? Разве что преподнести его прямиком на именины, но тут не сложилось, увы-увы, придется немного обождать.

Из горла Мити вырвался короткий смешок, больше похожий на всхлип. Ингвар посмотрел с явным испугом.

— Вероятно, семейство Белозерских предложит Мите перебраться к ним в Петербург. — старательно не глядя на сына, сказал отец.

— Вероятно. — эхом откликнулся Митя.

Не на глазах же отца его убивать. Разве что потом известят, кем Митя стал. Но будет уже поздно.

— А я не хочу, чтоб Митька уезжал! — вдруг выпалила Ниночка и требовательно оглядела сидящих за столом. — У всех девочек здесь есть старшие братья! Или кузены! А у меня не будет? — Ниночка снова выставила вперед рожки, готовая биться за свое неотъемлемое право собственности на старшего брата.

— Митя будет твоим кузеном — там, в Петербурге. — с трудом сдерживая торжество в голосе, почти пропела тетушка. — Мы же не можем удерживать его здесь, вдали от его настоящей семьи.

Над столом повисла тишина. Отец аккуратно поставил бокал. Промокнул губы салфеткой. И словно бы хрустящим от холода голосом сказал:

— Я ценю твое внимание и такт, сестра. А также умение не повторять уже совершенных ошибок.

Митя даже вздохнул от удовольствия: все же иногда, когда хотел, отец мог дать фору и самым изощренным светским львам! Сказано ведь — и как сказано! Лишь бы не слишком тонко для провинциального ума.

Но судя по некрасивым красным пятнам, вспыхнувшим на скулах тетушки, ей хватило тонкости.

— Свенельд Карлович, я понимаю, что это немалый труд, но никто лучше вас не справится, а дело требует доскональности. Составьте, пожалуйста, отчет обо всех Митиных средствах, чтобы мы могли передать его Белозерским. Если Митя переберется к ним, опека над материнским наследством перейдет к его дядюшкам.

— Нынче же сделаю, Аркадий Валерьянович. — кивнул Штольц. — Могу я также предложить не отказываться от этого дома полностью, а сдать его другим арендаторам уже от вашего имени? Учитывая разницу в цене, затраты на новое жилье станут менее ощутимы. Я также предложил бы из прислуги оставить кухарку и одну горничную. От такой кухарки никак нельзя отказываться! Вторую горничную и сторожа придется или уволить… с рекомендациями, разумеется… Или могу забрать в поместье, там работа для них найдется.

Явившаяся поменять тарелки на десертные Маняша при этих словах застыла сусликом и в панике воззрилась на тетушку.

— Что… О чем вы говорите? Почему вы позволяете себе распоряжаться нашей прислугой? — вскипела тетушка. — И почему мы вдруг должны отказаться от этого дома? Здесь весьма удобно, у Ниночки своя комната…

Отец не ответил — лишь в упор поглядел на тетушку и улыбнулся. Холодно. И ядовито. Митя вдруг понял, что как бы он сам ни злился на отца, не хотел бы, чтоб тот глядел на него с таким разочарованием.

— Дело в том, Людмила Валерьяновна… — поняв, что остальные так и будут молчать, Свенельд Карлович смущенно откашлялся. — …что затраты на дом, равно как и прислугу, господа Меркуловы старший и младший делят между собой. Если Дмитрий переезжает к родне в Петербург, то распоряжение ежегодным доходом от наследства его матушки тоже переходит к ним. Поскольку изрядная часть средств Аркадия Валерьяновича сейчас вложена в восстановление имения, этот особняк становится дороговат. — и тут же бойко-утешающим тоном добавил. — Но если дела в имении пойдут хорошо, то года через два… или три… вы сможете сюда вернуться! Я надеюсь. Сократим другие расходы…

— Но… Как же… Почему я ничего… — тетушкины пальцы отчаянно комкали салфетку, а лицо ее было лицом человека, на глазах у которого земля и небо поменялись местами, а деревья начали расти корнями вверх. — Но ведь он же может и остаться! — вдруг с отчаянной надеждой вскричала она. — Ниночке так хочется иметь старшего брата и… они хоть и князья, но ведь не могут заставить его уехать? В конце концов, ты его отец!

Тишина. Тишина. Полная тишина. И в этой нерушимой тишине кто-то задушенно, но вполне отчетливо хрюкнул. И Митя даже точно знал — кто!

— Ты что, над моей маменькой смеешься? — зловеще прищурившись, процедила Ниночка и ткнула в сторону Ингвара вилкой.