Страница 11 из 29
Так может длиться очень долго, как говорится, до морковкиного заговения. Вот и сейчас Ельцин лично Зюганову посулил вернуть людям сбережения 1991 года, отнятые Гайдаром. Наверное, снова обманет… На кого надеяться, Геннадий Андреевич? На Сороса, что ли? Великое государство положено на обе лопатки…
Станислав КУНЯЕВ
Какой разговор о доверии этому правительству может быть? Правительству, при котором население России ежегодно сокращается на миллион душ, при котором средняя продолжительность нашей жизни уменьшилась на пять лет, правительству, руки у которого в крови, если вспомнить сотни тысяч погибших в Чечне, правительству, при котором расцвели туберкулез, наркомания, заказные убийства и нищенство, взяточничество и сифилис.
Коробейник и ваучерный пахан Анатолий Чубайс, приватизатор-мздоимец Альфред Кох, сын цэрэушника и американского гражданина Максим Бойко, сам имеющий вид на жительство в США — это все люди правительства…
Но оно славно и своими недавними кадрами: палачи и торговцы оружием Ерин и Грачев, финансовый махинатор, бывший вице-премьер Потанин и торговец алюминиевыми комбинатами Сосковец — это тоже все люди Ельцина-Черномырдина. Что делать? Как посадить их на скамью подсудимых? Пока мы не избавимся от идеологического жупела сталинизма, пока при словах “37-й год” и “враги народа” мы будем вздрагивать — до той поры они будут править нами.. Сталину, правда, для того, чтобы посадить эту компанию, в том числе и прадеда Максима Бойко, революционера Соломона Лозовского за решетку, понадобились целых 13 лет…
Враги народа, ханжески обижающиеся на невинное словцо “главарь”… А оппозиция сидит в дубовой роще, как засадный полк Боброка, и ждет, когда ветер подует им в спину, поможет подняться и двинуться в полный рост.
В СПЕЦНАЗЕ У “ГЮРЗЫ”
Владислав Шурыгин
Нудный ледяной осенний дождь то лениво сыпался противной мокрой взвесью, и все вокруг тонуло, растворялось в сырой туманной мгле, то вдруг с порывами ветра начинал с остервенением стегать спины, руки, лица колючими вениками знобящих капель.
— Погода из цикла “мечта разведчика”, — бодро подытожил “Гюрза” — наш старинный добрый друг, командир роты специального назначения армейской разведки. “Гюрза” был легендой Чечни. Мы познакомились с ним в те дни, когда войска штурмовали Бамут и его разведка, обойдя дудаевцев с тыла, неожиданно и беспощадно обрушилась на боевиков, решив судьбу доселе неприступной крепости. Там, в Бамуте, и состоялось наше знакомство.
Потом “Гюрза” и его люди были первыми, кто в Грозном пробился к координационному центру, окруженному боевиками. За этот подвиг его представили к званию Героя России, да только до сего дня представление то где-то ходит…
И вот теперь, после почти полуторагодовалой разлуки, судьба вновь свела нас. Мы приехали писать о войсковых разведчиках, и на вокзале одного их древних русских городов нас встречал собственной персоной “Гюрза”. “Гюрза” — радиопозывной, с которым он ходил по Чечне. В “миру” же он носит красивое русское имя Алексей.
Спецназ грузился для выхода в поле на учения. Палатки, дрова, термосы, брезент, боеприпасы, радиостанции. Спецназ, как средневековая дружина, отправляясь в поход, все берет с собой для автономного существования. От кольев для палатки до тушенки, бинтов, ложек, лопат. Поэтому старшина разведроты — личность особая. В голове он должен держать сотни всяких мелочей, ничего не упустить, ничего не забыть.
— В такую погоду разведчику “за счастье” работать, — рассказывает “Гюрза”. — Все по норам да по домам сидят. Однажды в такой дождь мы целую толпу “чичей” (чеченцев) “забили”. Они в горах привыкли бродить, как у себя дома, не ждали, что мы туда полезем. Вот в такой ливень мы в лесу на склоне и нашли их лагерь. Они по землянкам забились. Грелись, отъедались. Один часовой под кустом сидел, и то, в брезент закутавшись. Ну мы часового из “глушака” сняли, а потом устроили пышный “мухабат”. Пятнадцать автоматов и два “граника” собрали. Карты “духовские”, документы.
Дождь, непогода для разведчика — самое милое дело…
Разведгруппы уходили на задание. Одни готовились к засаде, другие к штурму командного пункта противника. Разведчик-спецназовец в поле чем-то сродни серому волку. Все и вся в тылу противника против него. Противодиверсионные группы и заслоны, сигнализация и прочесывания, часовые и наблюдатели. Каждый день, каждый час, каждую минуту на разведчиков идет беспощадная охота. И самые маленькая ошибка в ней будет оплачена жизнью. Своей и товарищей. Но разведчики не жертвы, нет, они сами охотники. На их стороне дожди и снегопады, болота и овраги. Их друзья — темнота, ветер, и холод. Они способны просачиваться сквозь самые плотные кордоны, растворяться бесследно в, казалось бы, пустом поле. Они упрямы и беспощадны. Спецназ не знает жалости, но и сам пощады ни у кого не просит…
Вооруженные Силы России переживают сегодня тяжелые времена. После обвальных сокращений, хронических неплатежей армия полупарализована. Боевая учеба сведена на нет отсутствием топлива, боеприпасов, ресурсов, техники. С особенной силой эти проблемы бьют по элите Сухопутных войск — по армейской разведке.
После развала Союза Россия лишилась пяти сухопутных и одной морской бригад “спецназа” Главного разведывательного управления. Оставшиеся бригады были тоже бригадами лишь на бумаге — развернутыми только на одну треть. Но именно они — войсковые разведчики, спецназовцы, чаще всего решали исход сражений чеченской войны. Разведка ВДВ спасла армейцев от полного разгрома в новогоднюю ночь 31 декабря 1995 года, сыграла решающую роль в штурме Грозного. Разведка обеспечила удачный штурм Гудермеса и Аргуна, Старого Ачхоя и Ведено. Разведка всегда шла впереди, прокладывая дорогу пехоте…
— Ну что, пойдем посмотрим, как засаду подготовили? — предлагает “Гюрза”.
Под непрекращающимся дождем мы долго трясемся по рытвинам и ухабам в кузове “урала”. Наконец, машина останавливается. Мы вылезаем. Вокруг поля. Впереди дорога вытягивается через неглубокую ложбинку и уходит в гору.
“Гюрза” направляется к ней. Мы за ним.
Понятно, что это и есть место засады. Глаза привычно обшаривают кустарник и заросли ковыля в поисках “засадников”. Есть! Вижу одного. В густом кустарнике вижу знакомый, характерный, “сучок” ствола винтовки и отсвет камуфляжа.
— Кое-кому лень было хорошенько зарыться, — подначиваю шутливо “Гюрзу”. Шагаю вперед и… из-под каблука слышу тихое и вежливое: “Вы мне сейчас шею сломаете”. Оказывается, я одной своей ногой стою на замаскировавшемся “спецназовце”. Он зарылся в землю между двух болотных кочек. Весь облепленный травой, закамуфлированный краской, он не различим даже с полутора метров.
Гюрза улыбается.
— С бойцом разберется командир. Это, конечно, недостаток, но из машины на ходу его вряд ли различишь…
“Сойдя” с разведчика, я смущенно соглашаюсь.
“Гюрза” машет рукой и “урал” трогается с места. Водитель, как и учили, набирает скорость перед опасным участком, и я уже ожидаю взрыва или стрельбы (а как еще остановить эту гору железа), когда “урал” со всего разлета проваливается передними колесами в глубокую колдобину. Водитель инстинктивно бьет по тормозам и тотчас на подножке из-под колес взметаются бесформенные сгустки — спецназовцы. Щелчки бесшумных пистолетов. Распахнуты двери. “Мертвый” водитель мешком выпадает из кабины. С него тотчас сдирают куртку и кепку. Тело оттаскивают в кусты. Того, кто сидел справа, так же торопливо связывают и грубо забрасывают в кузов. Через мгновение машина трогается с места и устремляется через поле к лесу. Ни выстрела, ни взрыва…
Мы с Василием растерянно смотрим друг на друга. “Гюрза” улыбается.
У леса идет допрос “пленного”. Связанный по рукам и ногам прапорщик, одетый в форму вероятного противника, что-то быстро, взахлеб объясняет на английском командиру группы — высокому, сухому старшему лейтенанту. Закамуфлированный до неузнаваемости, весь в пучках ковыля и веток, он коротко и жестко спрашивает о чем-то “пленного”. Тот опять взахлеб что-то лепечет. Сыпятся цифры, фамилии, звания.