SoSущее

— Дядь Борь, — вернул его к действительности уставший от новизны недососок, — когда наконец есть будем? Булькает уже, — он тронул себя за живот, — давайте хоть халявой червячка заморим.

Платон отряхнулся и стал крутить головой по сторонам, вспоминая, зачем он вел сюда Рому.

— Червячка твоего не заморишь, сколько в тебя ни толкай. Не для того ты сосуном родился, чтобы фауну в себе морить, — выдал он очередную диатрибу и наконец-то натолкнулся взглядом на искомое.

— Васисуалий, — крикнул он стоящему у гардероба согбенному человеку в синей робе с одним-единственным желтым карманом на спине.

Человек этот, судя по расставленным рукам, был чем-то занят, и не обращал на призывы Онилина никакого внимания.

— А кто это, дядь Борь? Чего это его перекорежило так?

— Это Лоханкин, инженер.

— Из «Золотого теленка», что ли?

— По правде сказать, настоящая фамилия у него — Чапаев.

— Того не легче.

— Вассилий Иванович, — педалируя «сси», важно подытожил Платон.

— Не Анку ли он там выглядывает?

— Из-за нее и случился казус. А до этого еще один, когда у папаши его, Ивана, мозгового вещества не хватило — вздумалось ему Васей сыночка назвать. Из-за этого Васи ему по жизни все лоховище-то и обтрепали. Сам понимаешь, каково в школе Василием Ивановичем Чапаевым быть.

— Ну а Лоханкин — он-то при чем здесь?

— А при том, что над этим человеческим детенышем не только папа надругался, Венера також мимо не прошла — прилепила его в десятом классе к новенькой девуле. Василий Иванович месяц ее глазами провожал, а когда уже присох так, что не отдерешь, выяснилось, Аней зовут девчонку. А еще через два года из глазастой Анечки выросла такая Ганна, что, будь у Василия хвост, он бы все углы возле нее отполировал.

— Ну, подкаблучник обычный… — Рома задумался. — В «Теленке», там этот Васисуалий тоже весь в несчастье ходил. Как его сюда-то пустили? Видно же, что по жизни он лох инвариантный.

— Не только по жизни, и по Анке еще.

— А… — засветился своей знаменитой улыбкой Деримович, — Анкин лох — Лоханкин. У-у, — и зачмокал сосалом, точно рыбак после удачной подсечки.

Они уже вплотную приблизились к согнутой спине Лоханкина, и Рома впервые, без указания наставника, почувствовал трепетное, обдающее странным молочно-мятным запахом, колыхание огромного лоховища.

— Василий Иваныч, — чуть ли не в ухо пробаритонил Платон.

Лоханкин вздрогнул, и Рома явственно ощутил в воздухе какой-то дурманящий запах. Или это был не запах, а просто вибрация, но что-то приятно покалывало за спиной.

Несостоявшийся герой Гражданской войны повернулся, и Рома увидел то, что занимало его руки: небольшое блюдо, в котором были выдавлены три желтоватые полусферы. Сама тарелка была цвета чуть потемневшего серебра, полусферы — не иначе как позолоченные.

— Платон Азарыч, — глядя чуть в сторону и еще ниже пригнув голову, то ли спрашивал, то ли выражал почтение Лоханкин, успевая при этом бросить опасливый взгляд на спутника церемониарха.

— Все лохаторами[100] балуемся? — кивнув головой на тарелку в руках Лоханкина, спросил мистагог.

— Лохаторы теперь только на экспорт идут, — пожаловался инженер, — и то с оговорками, чтоб без живца работали. А как я лоховской резонанс без лоховища вызову? И где без живца полноценные вибрации брать? — завел он вполне ожидаемый инженерный плач.

— Ну-ну, ты же голова, что-нибудь придумаешь, — не входя в суть дела, привычно успокоил изобретателя Платон.

— Придумывать не на что стало. Спонсорос только «давай» хорошо говорить научился, а «бери» уже и забыл вроде.

— Ты, главное, не зацикливайся, Иваныч, на лохаторах своих, — сказал Платон, щелкнув пальцем по желтому кружку. — Исторически время лохов закончилось, поэтому и спрос на лохаторы упал. Сейчас над другим надо думать, над прибором для эвтаназического лохоцида[101].

— Да знаю я, Платон Азарович, но задача избирательного лохоцида пока не разрешима, а вот снабдить лохатор инвертором, думаю, скоро весьма актуально будет.

— Это ты хорошо придумал, Васисуалий, как сделаешь, пришли мне парочку, — чему-то внутренне улыбаясь, видимо предстоящей сцене с использованием инвертированного лохатора, произнес Онилин и, подумав секунду, заключил: — Если доплыву, конечно.

— Ну что вы на себя наговариваете, Платон Азарович, вы и Амазонку переплывете, ну и товарищи, если что, помогут, — в свою очередь стал успокаивать участника заплыва Лоханкин.

— Помогут, помогут, — как-то криво ухмыльнулся Онилин. — А вот с задачей избирательного лохоцида ты полегче, Архимед, а то какой-нибудь филолог в погонах запишет все это одним словом да сократить захочет. — И, щелкнув пальцами, потащил Рому в обеденный зал.

Лоханкин, подумав, что это шутка, раскрыл было рот, чтобы вежливо рассмеяться, но вдруг побледнел почти до трупного оттенка.

— Что это с ним, дядь Борь? — тянул рукав наставника недососок.

— В Братстве словами играть — не прихоть, а ответственное задание и привилегия избранных. Это только лохос думает, что словами ворочать — болтовня. Здесь слово — начало начал.

— Ну да, логос, я понимаю, — с умным видом поддакнул Ромка. — Тогда почему же это самое начало начал от конца концов всего одна буква удерживает?

— Для бдительности брат, тьфу ты! — выругался Платон, осознав, что сам только что утратил эту самую бдительность, в который раз назвав недососка братом. — Опять попутал меня, леший.

— Я не леший, я обаятельный, дядь Борь. Вы себя не вините. Меня все за своего принимают. Чессно. Я и с футболистами выпить могу, и с рабочими, и фрак на балу таскаю, как прирожденный. Со мной даже разговаривают на языках разных на приемах. И думают, что я отвечаю, и продолжают, даже спорят. Хотя я, сами знаете…

— Да уж знаю, знаю… Но до чурфака мы еще доберемся… Ну ладно, недососок, про бдительность ты, надеюсь, понял. Казнить нельзя помиловать. Это здесь часто случается.

— А Лоханкин, он-то чем провинился?

Платон в недоумении вскинул брови.

— …Не-е, я понимаю, что он по жизни виноват, я к тому, что в этом чисто конкретном деле, — извинился Ромка за онтологическую неточность.

— В этом чисто конкретном деле лох Анкин допустил опасное сближение означающего и означаемого с возможной редукцией среднего в эллиптическом термине.

— А попроще, можно, дядь Борь, — взмолился Деримович.

— Попроще будет так, что избирательный лохоцид есть олиголохоцид, а закон устранения среднего превращает его… превращает… — Платон растягивал слова, выжидательно поглядывая на своего протеже.

— Олигоцид… — прошептал Ромка и слишком картинно схватился за голову.

«Дурака валять в Братстве тоже привилегия. Причем высшая. Чего это он себе позволяет. Неужели и этому на чурфаке не научили», — думал Платон.

— Все-таки прирожденный лох ушлым до конца не станет, — сказал он, глядя Ромке прямо в лицо, чем вызвал на нем гримасу недоумения — недососка лохом обозвать, да за это… — сколько бы лохотронов он ни изобрел… — ясность была восстановлена, и фраза отправилась прессовать изобретателя. А Платон, подняв вверх указательный палец, с видом положительного героя производственных фильмов советской эпохи, заключил: — Товарисчи помогут, — и как-то неприятно, в кулак, рассмеялся.

— А тарелка эта и есть лохатор? — спросил наставника недососок. — Ни проводов, ни батареек — что-то не похоже на прибор серьезный.

— Прибор серьезный, сам знаешь, где находится, — выдал очередную идиому Платон, — а лохатор — инструмент суггестивный, выстраданный, можно сказать.

— Выстраданный — это как в кино про сумасшедших профессоров, которые ночами по квартире бродят и волосы на голове рвут?

— Волосы… да, Васисуалий рвал, только в другом месте, когда зарплату наперсточникам оставил. И не одну, заметь. Чем тебе не страдание, если учесть, что Анка в доме, а на дворе период первоначального накопления капитала. — Платон многозначительно помолчал. — Ушла от него Анка. К его же однокласснику. У того в то время аж целых четыре ларька было. Богач, — поставил точку церемониарх и опять неприятно, как-то по-крысиному захихикал.

100

Несмотря на то, что это устройство достаточно подробно описано ниже, принцип его действия остается неясным. Вероятно, лохатор — одна из тех действительных внешних тайн Братства, которые не подлежат разглашению даже во внутреннем круге. — Вол.

101

Эвтаназический лохоцид — здесь очевидно разрабатываемые в Братстве меры безболезненного и бесконфликтного уменьшения численности лохоса. — №.