SoSущее

— Правильно, — неожиданно согласился Платон. — А где оно находится, нижнее отражение, и чего оно отражение?

— Ну, может, этих, верхамов, или низаров, которые в хохоте.

— Не в хохоте, недососль, а в Хохот. В Древе, о котором ты уже типа знаешь, раз я с тобой разговариваю, есть еще одна сфера, лежащая ниже Царства, отражение его в область шелудивых теней, и в то же время она — нижняя Корона, имя ей, очень тайное, заметь, Хохот. А Хохот — это множественное число Хох, ибо двулика она: и Ох, и Хо, туда — страдание, обратно — насмешка, а потом наоборот, что тогда получается?.. — Платон подождал мгновение и ответил за нерадивого ученика сам. — Правильно, Уроборос[83] — цепь нескончаемых причин. А это инверсия и диверсия, карнавал и гримуар, краса и гримаса. Там, в ее владениях, все и переворачивается. С ног на голову. Поэтому низар там выше верхама, слабость превыше силы, слово дороже денег, интерес уступает чести, мщение ниже сострадания, любовь теснит наслаждение. Туда-то и летит вся твоя нешамская шелуха. Олухи называют это место раем. Мы это называем царством олухов, той стороной «⨀».

— Ну это вы загнули, Платон Азарович, — перебил наставника Деримович, — насчет шелухи нешамской[84]…

Платон внимательно посмотрел на невинное лицо недососка и задумался вот над чем: то ли этот двоечник тупит по невежеству, то ли дурнем только прикидывается, а сам вникает в тонкости душевной организации не хуже Абулафии[85], если запросто высшую душу от низшей отличает.

— Да, больно круто завернули, — продолжал меж тем кандидат в сосуны. — Не втыкаюсь я чего-то. Еще и олухи какие-то появились.

— Олухи — это отражение лохов в мир шелухи[86]. Воткнешься, когда искупаешься, раз тебя на чурфаке[87] ничему не научили. А с Чурайсом, я тебе скажу, вообще разбираться пора: пока он свои чубаят про электрические реки слагает, учебно-воспитательный отдел насквозь прогнил, — если даже с его собственным окочуром обращаться не учат, что тогда о плановой аналогии говорить. — Платон завершал тираду в полном раздражении. Хотя он и понимал, что новая генерация сосунков столь же, если не более, эффективна в сосательном деле, все же сознание он ставил выше рефлексов, потому как дай волю бессознательному, так и Братство лишним покажется, и вся пирамида начал полетит ниже своего основания, и на месте стройной конструкции образуется гигантская воронка, пирамида наоборот… — да, так и будет, Данта сюда не зови.

Рома смотрел на учителя такими восхищенными глазами, что Платон на мгновение оттаял.

— Халява, дядь Борь, — улыбаясь, напомнил сосунок-недоучка.

— Халав — это ритуальная раздача бесплатного пятничного молока перед главными церемониями, — с усталостью в голосе ответил Платон.

— Я в восхищении, Платон Азарыч. Недаром о вашем глубокомыслии легенды ходят. Какое счастье быть у вас в кандидатах. Теперь-то я понимаю, как вы смеялись над этими, низарами, когда проекты свои называли: «Лоховаз», «Авва».

— Авва, да, — до сих пор горжусь. Под отчую длань многие тогда полезли, хотя о том, что «отцу» отдают, догадывались единицы. Ну а Лоховаз — это ты придумал, Рома, хотя и с ним все непросто. Может, сам до правды доковыляешь. Хотя бы до одной, коли тебя брачной метафизике обучили. — Он сделал паузу и взглянул на недососка, ожидая увидеть хотя бы отблеск понимания на его улыбчивом простоватом лице. — Ну той, что в основе любых альянсов лежит.

— Ну, как сказать, дядь Борь, — уклонился Рома и тут же пошел в наступление. — Лого, понятно, логос — слово, а ВАЗ, ваз, вас, — не понимаю, честно говоря, не завод, это точно, а что? Лого вас. Лого нас? Ерунда, — продолжал размышлять мюрид. — Что еще, ваза какая-нибудь, — сказал он, улыбаясь своей очаровательно-застенчивой улыбкой прогульщика.

— Вижу, — перебил его Платон, — иерогамию ты прощелкал, как и предание, впрочем. Может, ты вообще все прощелкал, и, о ужас! Невежество уже не преграда для вхождения в Братство. Еще немного, и эволюционная петля замкнется: от всей гносеологии сосания останется учение Павлова: стимул — рефлекс — наслаждение. Без торможения. Без тормозов, короче. Ужасно. Ужасно… — Платон скорбно помолчал и наконец-то пояснил таявшему от нетерпения Роме: — Логоваз — это брак сперматического логоса с женской субстанцией силы, выраженной одним из символов Граали[88] — вазой, — и ты был близок к истине, мон ами[89], — что говорит о больших способностях и полном отсутствии тяги к рациональному мышлению.

— А на хрена оно мне, дядь Борь, мышление рациональное? — честно признался Рома.

— Схемы всякие выстраивать, — пояснил Платон и вдруг неожиданно почувствовал в себе бухгалтерскую пустоту Сальери.

— Дядь Борь, вы извините, конечно, но я схемы эти вижу, как вы за километр лоховище. Даже неловко бывает. Партнеры считают чего-то, компьютеры насилуют, а я беру и рисую все сразу. Нехорошо это, наверное.

— Это Рома, замечательно, хотя и не избавляет тебя от тренировки мозга. А если то, что ты говоришь о своем чутье, правда, то ты уже не просто недососок, Рома, и даже не будущий сосунок, да вольешься ты в ряды Братства! Получается, ты сосунок нового типа, избавленный от ненужных навыков прошлого.

— А какие навыки, Платон Азарыч, — считать, что ли? — спросил Моцарт финансовых схем.

— Останавливаться там, где надо идти дальше, переступать то, что можно обойти, ну и наоборот соответственно.

— А что здесь такого, просто заморачиваться не надо на чуши всякой.

— А убийство? — вдруг ни с того ни с сего резко спросил Платон.

— Что убийство? — сделал непонятливые глаза Рома.

— В арсенал возьмешь, если припрет?

— Если припрет, дядь Борь, ноги делать надо, мокруха тут не поможет, а вот как финансовый инструмент мочилово полезно бывает. Я так думаю, убийство есть продолжение бизнеса другими средствами.

— Сам сочинил или какой-нибудь бизнес-Клаузевиц[90] придумал?

— Почему бизнес? — лохнес[91], как его, Клаузевиц. Его сортирным еще величают.

— Поосторожней с ним.

Из репродукторов вновь раздался звук горна и бодрый женский голос произнес:

— Уважаемые братья ооциты, овулякры и сосунки, а также гости и халявщики. Вы все приглашаетесь к раздаче.

— Прям как млекопитающих каких зовут, — возмутился Рома.

— Млекопитающих доить гонят, а мы пока что млекопитаемые, поэтому иди к поилке и смотри, чтоб сосало не отдавили, — наставлял своего недососка Платон, — вон за теми присматривай, — прибавил наставник и кивнул головой в сторону каких-то малоприятных братьев.

— Эти что, тоже адельфы? — удивился мюрид, разглядывая небрежные прически стоящих у раздачи делегатов.

— Нет, это артизаны[92]. Думают, что типа просочились, а на самом деле их всех до единого на секреты халявы приманили. Халява, она же сладкая, почти халва.

— И кому они нужны, артизаны эти? — спросил Рома, разглядывая странного человека с ярко крашенным ежиком на голове, в нижней части которой зиял огромный рот палео-, а может, и вовсе питекантропа с мощной челюстью и крупными зубами. Примечательнее же всего в нем были длинные, беспокойные, словно отдельно живущие руки, которые он все время пытался засунуть в зашитые по Уставу голубые карманы.

— Тайны раскрывать будут. Не все, конечно. Кто-то сплетни распускать умеет. Кто-то возмущаться любит. В общем, нужный народец для маскировки.

83

Уроборос, ороборос (от греч. ουρά — хвост; и греч. βορά — еда, пища) — пожирающий хвост. Весьма популярный символ постоянного воспроизведения основ проявленного мира в виде бесконечного чередования причин и следствий.

84

С нешамской шелухой Платон, похоже, действительно загнул, ибо нешама в каббале представляет высшую душу, свободную от нечистоты (шелухи) материального мира. Не исключено, что нешамская шелуха в том виде, как о ней заявляет Платон, — является не упоминаемым в открытых документах сбросом при возвращении нешамы в Высшее Непроясненное (Айн-Соф). — Вол.

85

Абулафия, Авраам — выдающийся каббалист XIII в. из Сарагосы, разработавший собственный язык каббалы для молитвы и общения с Боггом.

86

Шелуха в этом пассаже Онилина подозрительно напоминает клипот — в каббале скорлупы, из которых и состоит материальный мир, заключающий в себе духовное начало. Здесь — элементы, лежащие в инфернальных, т. е. ниже сферы Малкут, областях. Еще одно подтверждение того, что «братская» каббала все же основана на лурианской, во всяком случае параллельна ей. — Вол.

87

Чурфак — здесь и далее сокр. «факультет Чурайса» — судя по смыслу, закрытая школа, преподающая теоретические основы Союза Сосущих. — №.

88

Грааль — мистическая чаша, в которую по христианскому преданию была собрана кровь Христа после Распятия. В языческой традиции Грааль — источник благодати, обычно женской природы. В Союзе Сосущих Грааль относится к женской половине изначального единства и, в отличие от принятого у нас мужского, имеет женский род в склонении. — Вол.

89

Mon ami — мой друг (фр.).

90

Клаузевиц, Карл Филипп Готлиб — прусский генерал, в труде «О войне» определил войну как продолжение политики другими средствами.

91

В одном из сказов Братства, опущенном здесь ввиду его незначительного отношения к событиям СоСущего, Лохнес выступает как незадачливый брат-близнец преуспевшего Бизнеса. Обманутый при дележе наследства, Лохнес попытался восстановить справедливость, но потерпел поражение. Теперь, скованный цепями эксплуатации и брошенный в подземелье подневольного труда, он периодически пытается восстать. Иногда ему это удается. — №.

92

Артизаны (очевидно, калька с artisans — «ремесленники» — англ.) — здесь и далее странный гибрид людей искусства с партизанами, проникающими на запретные территории элитных сборищ с целью потребления халявы. — №.