Страница 37 из 55
Питерс кивнул, затем повернулся и зашагал обратно к машине. Янг заставил себя повернуться лицом к девочке и прошептал:
— Мне очень жаль, Эстер Уайт. Мне жаль, что тебе пришлось умереть вот так. Я обещаю найти его, и когда найду, он будет повешен за свои преступления. Я даю тебе слово, милая. — Смахнув рукавом катившиеся слезы, он закашлялся, представив, что вместо Эстер там лежит его собственная дочь.
***
Пока Колин и Горди исполняли свой последний номер на арене цирка, они совершенно не подозревали о том, что скоро начнется хаос. Толпе все нравилось. Они хлопали и пели вместе с ними, смеялись над их выходками. Колин держался так естественно, что даже Горди впечатлился тем, как легко парень справился со своей ролью.
Когда Горди повернулся, чтобы убежать от Колина, он обратил внимание на двух громил-полицейских, которые стояли в стороне и шептались с рингмейстером. Его сердце учащенно забилось, и он понял, что они нашли девчонку. Ему следовало спрятать ее получше. Он знал, что рискованно оставлять ее спрятанной лишь частично, но услышал вдалеке лай собаки и смех детей. Горди запаниковал, и теперь все кончено.
Он мог бы сбежать, развернуться и убраться отсюда подальше. Выскользнуть через один из пожарных выходов; но что потом? Его жизнь принадлежала цирку. Без него он все равно умрет, и, кроме того, они могли прийти не за ним. Он повернулся и помахал рукой толпе, затем направился к тому месту, где они стояли.
***
Колин задавался вопросом, что ему делать. Такого не было в программе. Тафти не должен просто уходить с ринга и оставлять его одного. Он начал паниковать, недоумевая, что происходит. Свет померк, сигнализируя о том, что артистка на трапеции вот-вот начнет свое выступление, и Колин последовал за Горди, который сейчас разговаривал с рингмейстером и полицейскими.
Колин запаниковал, когда они переглянулись. Что, если они пришли забрать его домой? Наверное, его маме надоело ходить в магазин за пивом и сигаретами, и она послала их за ним. Ну, он не собирался возвращаться. Ему все равно. Она ему не нравилась, и он ей не нравился, и вообще она не очень-то любила своего собственного ребенка.
Он повернулся и побежал в противоположном направлении. Горди бросился за ним в погоню вместе с двумя полицейскими, но Колин ни за что не собирался возвращаться в тот дом. Он побежал через кулисы. Горди уже почти догнал его, когда раздался громкий крик: люди, поднимавшие один из тяжелых столбов на веревке и колесе для замены сломанного за пределами шатра, услышали суматоху, поднятую полицией, рингмейстером, Колином и Горди. На мгновение их внимание рассеялось, и столб, слишком тяжелый для веревки, дернулся, когда веревка оборвалась. Столб рухнул на землю, упал на двух клоунов и пригвоздил их обоих намертво.
Он очнулся в больнице, не зная, сколько времени там пролежал. Слегка повернув голову, посмотрел в сторону и увидел, что его друга на кровати рядом с ним осматривает врач. На голове и шее его товарища красовалась повязка. Он держал глаза открытыми, но не двигался. Он закричал, и к нему подбежали врач и медсестра.
— Все в порядке, ты в порядке. У тебя просто сильный удар по голове, в отличие от твоего друга, который принял на себя основную тяжесть падения и получил разрыв гортани. Он не может говорить. Так что это очень важно: ты можешь сказать мне свое имя, сынок?
Он задумался. Как его звали? Началась паника. Он не мог вспомнить, но потом в памяти всплыло имя.
— Колин… Я Колин, а это Горди. С ним все будет в порядке?
Доктор взглянул на медсестру, которая смотрела на двух полицейских, стоявших у его кровати.
— Колин, этот человек — Горди Маршалл?
Колин кивнул, затем поморщился от боли, пронзившей его голову.
— Да, это Горди. А что?
Доктор повернулся к полицейским и кивнул.
— Нам просто нужно знать, чтобы мы могли с ним все уладить.
— Понятно. Почему полицейские здесь? Они преследовали нас. Я не сделал ничего плохого и не собираюсь идти домой. Я достаточно взрослый, чтобы остаться в цирке, если захочу.
— Конечно, да. Тебе не нужно идти домой. Я думаю, эти полицейские захотят потолковать с тобой. Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы поговорить с ними?
Он кивнул.
— Хорошо, вот молодец.
Самый крупный из двух мужчин подошел к его кровати.
— Колин, почему ты побежал, когда нас увидел?
— Я не хочу возвращаться домой. Мне здесь нравится. Я испугался, что вы заставите меня вернуться к маме.
— Ты был днем с Горди?
— Нет, он пошел гулять один.
— Ты знаешь куда он пошел?
Колин помедлил. Он не хотел, чтобы у его друга возникли неприятности — и что такое разрыв гортани?
— Все в порядке, сынок; мне просто нужно знать, видел ли ты, куда он пошел.
— Он пошел в парк. Я подумал, Горди разозлился на меня, и пошел за ним, чтобы извиниться, но он заговорил с какой-то девочкой на детской площадке, и я решил вернуться в фургон.
***
Сержант Янг понимающе кивал, пытаясь записать все, что рассказывал ему парень. Он не ошибся. У них появился свой монстр, и он вырядился клоуном. Сплошные грязные, гнилые трюки. Все знали, что дети любят цирковых клоунов и не думают, что за улыбающимся лицом прячется зло. Они поняли, что это клоун, потому что, когда переносили тело Эстер, под ней оказался раздавленный букет шелковых цветов — таких, какие клоуны вытаскивают из рукавов.
У Янга имелось все что нужно. Ублюдок на койке напротив не мог ни пошевелить головой, ни говорить из-за травмы, но это неважно. Он оставит с ним одного из своих парней до тех пор, пока тот не будет достаточно здоров, чтобы перевести его в тюрьму. Этот больной ублюдок больше не причинит вреда детям, потому что, как только он поправится, его повесят. По мнению Янга, больница напрасно тратила свои время и ресурсы на убийцу.
Глава 17
Уолтер Лейси чувствовал себя не очень хорошо. Открыв глаза, он задался вопросом, где же, черт возьми, оказался. Он знал, что не лежит в своей постели, это совершенно точно. Попытался пошевелиться и услышал стонущий скрип пружин в старом прохудившемся диване. Уолли застонал еще громче. Он не помнил, как ложился на диван, не помнил, как вообще ложился спать. На самом деле он даже не знал, какой сегодня день и который час.
Нащупывая в кармане свой дрянной телефонный аппарат, он почувствовал под пальцами гладкий, прохладный, шелковистый материал клоунского костюма. «Что ты наделал, Уолли? Почему ты одет в этот костюм и почему ничего не помнишь?» Паника заполнила его грудь, он попытался встать с дивана, но ему стало жарко и закружилась голова. Должно быть, он подхватил вчера в доме той старухи какую-то гадость. Там было довольно грязно.
Перекатившись, пока не упал с дивана на четвереньки, он застонал еще громче. Ему казалось, что его голова вот-вот взорвется и мозговой сок, и вещество останутся на стенах и мебели. Его тело пропиталось застоявшимся потом. Он чувствовал запах затхлости при каждом движении, поскольку все вокруг пропиталось этим ароматом.
Встав на ноги, он зашагал вперед, боясь, что упадет и не сможет подняться. Ему удалось удержаться на ногах, и Уолли направился в сторону тесной ванной комнаты. Распахнув дверь и включив свет, он схватился за потрескавшуюся, грязную раковину и уставился в разбитое зеркало. Его лицо посерело. По щеке расплывалось большое красное пятно. Он наклонился ближе. Что это? Он начал тереть его кончиками пальцев. Облизал их, потер след, потом снова облизнул и зарычал.
Кровь. Засохшая кровь. Металлический привкус невозможно перепутать, и она покрывала все его лицо. Посмотрев вниз, увидел, что его руки окрашены в тот же цвет. Страх заполнил все его тело: он сделал что-то очень плохое. Уолли знал, что сделал, но что и кому? Когда он посмотрел вниз на костюм клоуна, то закричал. Белый шелковистый материал приобрел темно-красный оттенок.