Мэйделе

Аркадий слушал Гиту, улыбаясь. Привязанность девушки к семье просто поражала, хотя ни для кого секретом, разумеется, не была. Ведь это была их одесская Мэйделе, хорошо знакомая за столько лет. А дома тихо плакала Циля, беспокоясь о доченьках, грустил Изя, с трудом отпустивший детей, да вспоминал младшую Йося…

Лежа на жесткой вагонной полке, Гита видела сон о том, как вся семья сидит за шаббатним столом, радуясь тому, что они все вместе. Как единый организм… А на дворе стояло лето тысяча девятьсот тридцать девятого года. Второй медицинский институт готовился принять в ряды будущих врачей совсем юную, но уже вполне опытную медсестру – а идише мэйделе.78

Часть 9

«Здравствуй, милая Мамочка! Я доехала хорошо, встретила в поезде Аркашу Нудельмана, представляешь? Документы у меня приняли, и завтра уже первый экзамен, но я совсем не волнуюсь, хотя экзамены у меня сразу за первый курс. Всю ночь мне снилась ты, наш дом… Как там Йося? И Папа? Не плачь, Мама, время пройдет быстро, и я снова обниму тебя, почувствую тепло твоих рук. Про Ривку пока ничего не знаю…» – слезы оставляли следы на бумаге, а перо выписывало слова древними буквами.

Если бы не Аркаша, Мэйделе растерялась бы, но юноша был спокойным и уверенным, сразу же поместив вещи в вокзальную камеру хранения, он обратился к улыбчивому милиционеру с вопросом, как проехать в мединститут. Сотрудник органов улыбнулся девушке с разноцветными, но очень красивыми глазами, конечно же, подсказав. Сюрпризом стало то, что мединститут в Москве был не один, но Аркаша будто бы точно знал, куда нужно Гите, и она… доверилась ему.

– Сейчас мы поедем на метро, а потом совсем недалеко будет, – пояснил юноша, придерживая Мэйделе за локоток.

– Хорошо, – кивнула девушка. – Как скажешь.

Спустившись в метро, девушка оглядывалась с интересом, вокруг было очень красиво, поезд удивил девушку, а проплывавшие за окном станции – поразили. Выглядевшие почти дворцами, они просто завораживали Гиту, заставляя улыбаться от ее чистой детской радости Аркашу. Залюбовавшись ею, юноша чуть не пропустил нужную станцию, но быстро сориентировался, выскочив из поезда.

Девушка, увидев место, где предстояло учиться, замерла – красивое здание поражало воображение. Оно было будто бы круглым, от него веяло чем-то очень необычным, как будто бы на Гиту взглянула сама Гигиея.79 Привычно зашептав молитву, Мэйделе под понимающим взглядом Аркаши медленно двинулась к этому строению. Внутри юноша извинился перед девушкой, сообщив, что все разузнает и вернется, но стоило ему уйти, как на Гиту обратил внимание пожилой мужчина с белой бородкой и очень умными глазами, одетый, как и многие здесь, в серый однотонный костюм.

– Документы? Очень хорошо, – произнес этот человек, едва лишь девушка поздоровалась, подавшись в сторону. – Откуда вы?

– Из Одессы… – робко проговорила Гита, взглянув на мужчину, совсем не похожего на еврея, отчего девушка почувствовала необъяснимую робость.

– Вот как… – задумчиво проговорил встреченный в коридоре мужчина. – Давайте документы и следуйте за мной, – продолжил он свою речь, куда-то разворачиваясь.

– Хорошо, – кивнула Гита, пристраиваясь за незнакомцем. Ей было немного страшно, к тому же она боялась, что Аркаша обидится, но противоречить этому мужчине просто не посмела. Они прошли по коридору, куда-то поднялись, завернули в другой коридор, а мужчина просматривал документы.

– Ого! – воскликнул он. – Даже клиническая практика? Очень хорошо!

У двери, к которой подошел пожилой мужчина, обнаружился удивленно посмотревший на Мэйделе Аркаша. Но она только кивнула на мужчину с бородкой и сделала жалобное лицо, отчего Нудельман просто улыбнулся. Войдя в большую комнату, девушка внезапно узнала, что ее привел сам Сергей Иванович Спасокукоцкий!80 Поэтому, видимо, документы приняли просто молниеносно, сразу же выдав направление в общежитие.

– Стоп, – произнес Сергей Иванович, когда Гите хотели выдать расписание экзаменов. – Не эта бумажка.

– А какую, товарищ Спасокукоцкий? – удивился молодой мужчина, регистрировавший абитуриентов.

– У нее клиническая практика, отзывы из больницы, – терпеливо объяснил этот пожилой мужчина. – За первый курс давай, думаю, легко сдаст и не разочарует своего, надеюсь, учителя.

– Ого… – удивился его собеседник, выдав просимое, после чего объяснил, когда и куда приходить. Девушка в свою очередь обещала не подвести.

Выйдя из комнаты, Гита некоторое время не могла прийти в себя, ошарашенно оглядываясь. Нудельман нырнул в комнату, из которой девушка вышла, чтобы появиться снова через буквально несколько минут. Он, улыбаясь, подошел к Гите, чтобы предложить отправляться на вокзал.

– А зачем? – не поняла все еще пребывавшая в некотором удивлении девушка.

– Вещи забрать, Мэйделе, – спокойно объяснил Аркаша. – А потом поедем в общежитие, хорошо?

– Спасибо, Аркаша! – искренне ответила ему Гита. – Без тебя я бы пропала, наверное.

– Ты бы точно не пропала, – погладил ее по плечу юноша. – Ведь ты наша Мэйделе.

От этих слов стало как-то очень тепло на душе девушки. Отправившись на вокзал, с помощью Аркаши она забрала вещи, чтобы потом вернуться в общежитие, куда юношу не пустили. Поэтому, договорившись встретиться через два часа, Аркаша распростился с отправившейся к какому-то «коменданту» Мэйделе. Этим словом называлась строгая женщина, будто просветившая Гиту взглядом насквозь, но не напугавшая девушку, потому что казалась какой-то искренней, поэтому Мэйделе ей просто улыбнулась, и комендант сразу же подобрела.

– Комната у тебя будет номер тридцать четыре, – эта новость заставила девушку заулыбаться, ибо число было счастливым, – значит, четвертая на третьем этаже, – продолжила женщина. – У нас реорганизация, потому соседка у тебя будет одна. Ты на первый курс?

– На второй, похоже, – смутилась Мэйделе. – Мне сам товарищ Спасокукоцкий сказал сдавать за первый сразу…

– Хирургия, значит, – кивнула комендант. – Что же, поздравлю для начала, а посочувствовать будет кому. Мальчиков не водить, поздно не приходить, понятно?

– Понятно, – кивнула Мэйделе, внутренне вздохнув. Требования были естественными.

Комната была комфортной – стол, два стула, два шкафа, две кровати, одна из которых пока пустовала, давая возможность Мэйделе выбрать. Рванувшись поначалу к окну, девушка передумала, разместившись поближе к двери. Разобрав вещи и написав письмо Мамочке, Мэйделе вскоре уже была готова встретиться с Аркашей, спросив перед этим у сидевшей на страже внизу женщины, где находится почта. Поначалу суровая, та увидела, как прижимает девушка к груди конверт, и отчего-то подобрела.

– Мэйделе! – окликнул Гиту Аркаша. – Подожди!

– Ой, привет! – заулыбалась девушка. – Мне нужно на почту, письмо Маме отправить.

– Конечно, – кивнул юноша, показывая направление. Гита согласно кивнула, и молодые люди отправились вперед по направлению к почте.

– Надо же… – женщина-вахтер грустно улыбнулась, услышав, какие эмоции эта девочка вложила в слово «мама». Сколько женщина перевидала таких, оторванных от дома и родных – не счесть, и все же именно эта чем-то отличалась от всех… Что-то было в ней необычное, да и называл ее этот парень «девочкой», произнося слово, как имя. И Зоя Самуиловна улыбнулась, пожелав мысленно удачи.

Экзамены за первый курс начинались раньше, чем приемные, но раньше и заканчивались, поэтому уже на следующий день с трудом державшая себя в руках девушка шагнула перед очи доктора наук, которого мгновенно узнала, сразу же как-то очень радостно улыбнувшись. Яков Львович тоже узнал разноглазую любопытную девочку, улыбнувшись в ответ. Но несмотря на это, профессор Рапопорт гонял Мэйделе по всей анатомии, физиологии, спланхнологии…

78

Еврейская девочка (идиш).

79

Богиня здоровья в греческой мифологии.

80

Русский и советский учёный, хирург, создатель советской клинической школы.