Второе дыхание

Улька с Верой и Любой умчались по кольцу с такой скоростью, что, как ни старался догнать, только мельком успел увидеть их машину в традиционной пробке на съезде с ЗСД на Благодатную и всё, привет горячий.

В не самом лучшем настроении приехал в офис. Подозревал очередной сюрприз от Александра Аркадьевича, и был прав.

Шеф призвал на ковёр, чуть только стукнуло десять:

— Не знаю, что там происходит, Артём Александрович, но собирайся-ка ты, дорогой наш незаменимый и высококлассный специалист, в своё любимейшее место, сиди там до победного. Да смотри мне — без тендера назад не приезжай! Что б я в следующий раз тебя с зелёной папкой, портфелем акций и шампанским встречал, понял меня?

— Как не понять? Соберусь я быстро, правки необходимые мы внесли, — обстоятельно пояснял, всё, как любит дорогое начальство, — два резервных комплекта собрали. В целом — готовы хоть бы даже и к неожиданностям. В следующий понедельник полечу тогда. Недели на три, получается.

— Ты даты новые не смотрел вчера, что ли? Летишь в этот четверг, так что сейчас быстро закругли остальные активные проекты, чтоб тебя без помех могли дождаться, — внезапно постановил Юрий Георгиевич, пошатнув сильно и планы, и душевное равновесие.

У Надюшки в субботу ожидался день рождения. Пропустить самый важный день в году у своего ребёнка — паршиво. А выслушивать потом пару лет от родни, что ты «Отец Года» с обратной стороны координатной оси?

И это сейчас прямо-таки реальная перспектива.

И это опять Надя, что просто ужасно.

Именно её первый год жизни получился очень сложным в плане загруженности, и да, первый персональный праздник средней дочери Артём отмечал в командировке, в Калининграде. Школу там достраивал. «Никогда не было. И вот опять!», Улька сожрёт его мозг, и хорошо, если им ограничится, а то и кровушки попить может. Она в этом мастерица. Ведьма же натуральная.

— Задачу понял. Разрешите приступить к выполнению? — когда совсем паршиво, вечно из него военная кафедра лезет.

Шеф благодушно машет своей полупрозрачной кофейной чашечкой.

Дверь в кабинет за спиной хлопает, как крышка. От чего именно — пока не ясно, но вряд ли от сундучка с сокровищами.

41. Ульяна. Август. Санкт-Петербург

Первый день после отпуска на работе? Кто его вообще помнит? Повезло вам. У меня всегда жуткий кошмар и трындец пополам с мини — апокалипсисом и таким же рагнарёком.

Честно, наплевала на всё второстепенное, кроме как: пристроить детей и добраться до своего родного кладбища.

Я, натурально, искала там тишины и успокоения. Мечтала привести мысли в покой и порядок. Желала просто полчаса или хоть минут пятнадцать вдохнуть и выдохнуть медленно, а не в цейтноте, как всегда. И, может быть, выпить кофе.

Боги и демоны! Я же только из отпуска! Должна была отдыхать! Кому должна, кстати? Что-то я упустила, точно говорю. Жесть нелепая в итоге получается. Изначально по плану хорошо же всё складывалось, а на самом деле — капец, истерика и полный хаос.

Спасибо Герману Юрьевичу, мне уже лет пять, как «очень ценному сотруднику» да «за особые заслуги», после каждого отпуска выделялось полтора дня на «пришествие в себя» и разгребание завалов. Иначе страшно даже представить, что ждало бы наш Холдинг.

Выход из этого отпуска был, как никогда раньше, кривобок, ужасен и вообще — против всех законов природы и гуманизма.

Нервы, нервы, нервы.

В голове набатом звучал психоделический колокольный звон, призывающий меня обратно, на путь психотерапии. И, чем дальше я погружалась в рабочие будни, при тревожных звоночках семейного абзаца, тем сильнее хотелось согласиться.

У меня не осталось ни минутки для себя: всё сплошь работа да планирование детской логистики. Про ближайшую родню и мужа вспоминалось исключительно в разрезе финансовом или… эээ… непечатном.

В первый рабочий день у меня братишка и батя урвали по пять тысяч на медицину и рекламную полиграфию. Вроде бы и не критично, но это же не разовая акция. Мама — столько же на грядущее музыкальное обучение младших детей и ещё чуть-чуть на «Русский музей» и его детские образовательные программы. Туда, кстати, требовалось ещё и документов вагон, ибо мы — многодетная семья, льготная категория. Честно, под конец дня, я готова была платить на общих основаниях, а не выискивать в телефоне посреди горящего рабочего процесса, фото свидетельства о браке, паспортов родителей, свидетельств о рождении детей, свидетельства о многодетности, ну, и данные о прописке всех детей и их родителей. А ещё и данные о родителях-пенсионерах, конечно же. Ну, и нотариальные доверенности на бабушку и деда, о представлении интересов моих несовершеннолетних детей.

Очень люблю свою страну. А в такие моменты — особенно сильно. Бюрократия — наше всё!

И вот я вся такая в делах детских по уши, с тренером Верочки на телефоне (ибо скоро же начало сезона!), с родителями, требующими срочного внимания и успокоения, с подружками на связи во всех соц. сетях разом.

И с очень мутным мужем, где-то на периферии.

Да, все вокруг говорят, что «час Х» или момент с такой же буквой в заглавии, женщина должна чуять копчиком.

Ну, я чую. И что?

Как же это утомляет — это первое.

Второе — и что? Что я должна сейчас сделать? Спросить мужа: а не собираешься ли ты со мной развестись, милый?

Но, самое главное, а дальше, что делать-то? Даже если он скажет тебе «да»?!

Хорошо, слово «развод», ты выучила. Оно тебе не нравится, но и в ступор, услышав его, не впадаешь. Оно рвёт «струны души», причиняет сильнейшую боль, но в глубине души знаешь — вытянешь, выстоишь. Справишься. Через горечь, слёзы, истерический припадок, но ты всё это вывезешь.

Ты выживешь. Any way, как говорят те, кто использует английский язык для своего эмоционального самовыражения.

Ты — сможешь. Это не повод для гордости, не заявка на медаль. Это данность. Так вышло. И, откровенно говоря, тебя к этому готовили, кажется, с двенадцати лет, когда впервые сказали, что мужчина — ненадёжный элемент семейной конструкции. Нужный, важный, обязательный, престижный, но ненадёжный.

Это, на самом деле, страшно.

И ты, конечно же, никогда своих дочерей и их жизненные установки так не изуродуешь, как бы сейчас не сложилась твоя личная и семейная жизнь. Но за это спасибо терапии. Надо записаться на новый курс, да.

Ты сейчас, как воздушный шарик с кирпичом над пропастью. Ни туда ни сюда.

И так плохо, и эдак — нехорошо.

А выгребать из этого тупика тебе в гордом одиночестве, ибо родне и твоим близким — нормально.

Да.

Для окружающих ничего из ряда вон выпадающего не происходит, кстати.

Ладно, отставить лирику, пора нестись за детьми.

И так настроение было ни к чёрту, но вишенкой на гадостный тортик сегодняшнего дня, прилетел «Тархун». У родителей с порога, так сказать. Я «злая мать» и всякую разную газировку и пакетированные соки яро не приветствую. Натурально, «Кола» бывает раз в году по большим детским праздникам, куда мои ходят в гости. Так что «Тархун», который купил им дед, будит внутри меня злобного монстра, плюшек от которого отхватывает сначала дорогой мой родитель, а потом, по пути до машины — и дети всем кагалом.

Эта сладкая пузыристая зелёная гадость, как отблески «Матрицы» под занавес понедельника. Ощущение приторной липкости всей моей жизни на фоне до сих пор не явившегося с работы мужа.

Отвратительно и безнадёжно.

Фонари перед сном, конечно, включила. Скорее вопреки разумным доводам, чем ради любви.

42. Артем. Август. Санкт-Петербург

За двадцать лет брака в их семье бывало разное, но чтоб вот такое? Чтобы вот прямо так?

Это, вообще, с чего такие истерики?

Недоумение, это, пожалуй, его основная эмоция сейчас, которую Артём уже и забыл, когда в последний раз испытывал. Всё чаще в его жизни были: усталость, злость, негодование, азарт, ну, или, достаточно редко, задумчивая нежность.