Второе дыхание

Дорога домой под вдохновенное и не всегда цензурное Полино бормотание пролетела быстро, но эмоционально напряжно.

Выгрузив нас, сестра, взвизгивая покрышками, умчалась на работу, а мы ступили под сень отчего дома.

Тишина и запустение вокруг, всплеск нервной активности у дочерей, усталость от перелёта, злость и обида на мужа, сожаления о том, что отпуск завершился — именно этот коктейль, накрывший меня в первый час после приезда, спровоцировал дальнейший беспредел, я считаю.

— Быстро в душ по очереди, нарядиться «в люди» и поехали! У нас с вами важное дело, — остановила я дочерей, с усердием землероек, трепавших чемоданы.

Эмоции требовали выхода. Душа жаждала отмщения. Меня в кои-то веки несло, и тормозить я не планировала. Пока.

33. Артем. Июль. Санкт-Петербург

Жданный гость хоть и был неприятным сюрпризом, но явился в оговоренный срок.

Он тут же был незамедлительно и со всем уважением принят Главным архитектором Бюро в своём кабинете. Закрывавшая за гостем дверь Ирочка только глаза закатила, демонстрируя отношение к прибывшему «с понтом» Заказчику. Бюро на своём веку повидало и более важных «особых» клиентов, а для Ирочки гость и вовсе был просто очередной излишне о себе возомнивший богатый мужик из провинции.

Увы, для Артёма это было не так. Именно сейчас он чувствовал, что настал некий переломный момент во всей этой странноватой тендерной истории. Зелёная папка кокетливо помахала крылом из глубины подсознания.

Прохаживаясь по кабинету, Александр Аркадьевич с интересом рассматривал визуализацию, кивал в ответ на пояснения о внесённых, согласно запросу, изменениях, подойдя к столу, старательно изучил новую смету и даже чертежи удостоил своим вниманием, хотя Артём знал, что тот по образованию технолог пищевого производства.

— Что ж, Артём Александрович, Вы превзошли и сами себя, да и мои ожидания: в сжатые сроки и столь качественный продукт. Это дорогого стоит. Можно сказать — самого дорогого, — гость довольно покивал своим словам.

Артём только поморщился. Вся эта ситуация была ему неприятной, но ничего выдающегося, чтобы вот так рассыпаться в комплиментах. Посему ясно, что всё это ж — ж–ж неспроста.

— За всё время нашего знакомства, и очень даже плотного сотрудничества, могу сказать, я приятно изумлён, что такие высококлассные специалисты ещё есть в нашей стране. Нам всем в «Новом доме», да и мне лично, очень комфортно с Вами работать, Артём Александрович. И хотелось бы продолжить наше взаимовыгодное сотрудничество в дальнейшем, — самый сложный из учредителей уселся за стол переговоров и сложил кисти домиком над основным чертежом своего будущего трёхэтажного коттеджа.

Артём устроился напротив, дабы создать доверительную диспозицию для комфортной беседы, о сути вещей. Наконец-то.

— Вы, Артём Александрович, с какой стороны ни посмотри — идеальный мужик. Редкий, вымирающий сейчас вид. И есть у меня к Вам очень простое и конкретное предложение, понимаете?

И кто бы сомневался, а?

— Моя маленькая Принцесса, моя единственная дочь и наследница, выросла. И доверить свое сокровище я могу только самому достойному и надёжному. Я выбрал тебя, Артём Александрович. Поэтому скажу тебе так: женишься на моей Сонюшке и тендер — твой, а также всесторонняя поддержка в Т. Во всём и всегда.

Вы знаете, что такое — оху*ть? Артём вот прямо сейчас ощущал новые глубины этого объёмного и многогранного понятия. Молча. Потому как орать «Что, бл*?» на весь офис это… ну, такое.

Снять очки. Потереть переносицу, пока в мозгах пульсирует: «Бл*, бл*, бл*, да нах*, бл*!».

— Артём, ты же понимаешь, что это идеальное решение? — коварный и скользкий Александр Первый смотрел вроде бы и благодушно, и уверенно, но чрезвычайно неприятно.

Артём прекрасно всё понимает. Ох*вает, да. Но понимает.

Только толку с того понимания. Сейчас всеми правдами и неправдами надо держать паузу, так как сразу послать этого Принцессиного папеньку совершенно не вариант.

Поэтому, продираясь сквозь многоступенчатые условно изящные матерные тирады в голове, в стиле дорогого тестя, директора мебельного производства, приходится срочно вспоминать несравненную тёщу, и начинать «от Адама и Евы»:

— Идеальное решение в жизни это…

— Сюрприз! — дверь распахивается, и на пороге выстраиваются три его личных добродетели, одетые «в парадное»: Вера, Надя и Любочка, а за их спинами, в «особенном» платье стоит, со вселенским умиротворением на идеально заштукатуренном лице, единственная и неповторимая супруга.

И вроде, на первый взгляд, всё хорошо, гармонично и благостно. Если не знать, что именно таким взглядом и с этим самым выражением благопристойности на фасаде дорогая, много раз уже сегодня поминаемая, тёща обычно крошила в мелкий фарш конкурентов, аудиторов, налоговую и следственный комитет.

Диван, переливаясь яркими красками, махал покрывалом, уплывая в туман.

Что ж, время позднего обеда очень кстати. Надо выруливать из случившегося глупого ситкома и как-то стыковать эти крайности: российскую вилку, советского стандарта, из глубинки и стильную Питерскую евророзетку.

— Лучшая новость за всё лето, — выдохнуть еле слышно, улыбаться, как гладиаторы Цезаря — громко, ярко, сцепив зубы. И говорить. Говорить. Столько, сколько со времён защиты диссертации не говорил.

34. Ульяна. Июль. Санкт-Петербург

Так как ручки нервно подрагивали, голова была тяжёлая после перелёта, эмоциональное состояние ни к чёрту, то за руль я, благоразумно, садиться не стала. Обошлись убер-кидс.

И вот теперь, все такие парадно-пафосные, катили по Западному Скоростному Диаметру на противоположный конец города — на Петроградскую сторону, в офис к мужу. Я, видимо, окончательно спятила, потому что зачем это? Для чего я туда еду, да ещё и с детьми? Чего хочу? Посмотреть на супер-важного Заказчика? Подозреваю мужа в неверности? Банкротстве? Но если «да» на все эти вопросы, то и что?

Я теперь знаю, что я не только не пропаду, но и, вероятно, получу возможность больше времени уделять творчеству. Всё то время, что я посвящала мужу или страданиям о наших остывших чувствах, я с полным правом и без всяческих угрызений совести смогу отдать вязанию.

Ну, слово «развод» по-прежнему хрустит на зубах песком и накрывает адским жаром в смеси с запахом серы, но это в любом случае не апокалипсис для отдельно взятой меня. У Поли наверняка есть коллеги, что специализируются на помощи детям, чьи родители разводятся. Вот, вместо кружка по сборке кубика Рубика или занятий с космическим песком, будем ходить к психологу.

Я взрослая. Я самодостаточная. Я справлюсь.

Мне больно. Страшно. Горько. Хочу обратно: в тепло его рук, туда, где нежный выдох щекоткой в висок; в ароматное облако «Дель Мара» Балдессарини; в сильные, жёсткие объятья с «Милая, мы всё решим».

Я в ужасе.

Я с паникой в голове, с холодом в груди, с маминой фирменной улыбкой. Еду в офис к мужу с детьми. Я делаю то, что ехидная Шуша зовёт: «фарш невозможно провернуть назад, корову ты уже не восстановишь».

И я делаю это сама.

Ну, не дура ли?

Пока я занималась активным аутотренингом (пошедшим по …, в смысле на…), перед встречей с супругом, который весь последний год невербальными знаками давал понять, что не сильно желает продолжать наш брак, пришла мысль оглянуться. Вовремя.

Дети замерли на заднем сидении, как куколки в витрине дорогого игрушечного магазина: яркие, красивые, опрятные, недвижимые, с выпученными в пространство блестящими абсолютно круглыми безжизненными глазами.

Да, последнее время меня что-то частенько заносит, а по касательной накрывает тех, кто рядом. Пора брать себя в руки и что-то со всей вот этой вот унылой и непонятной ситуацией решать. Пусть будет «теперь ещё и некомфортно», но дальше в невнятной трясине прозябать просто опасно. Будем считать, что сейчас идёт (и едет) разведывательная вылазка в стан предполагаемого противника. Для этого у меня есть часто применяемая на работе и реже — в быту, отлично известная с детства матушкина маска: «мы живём хорошо, просто замечательно», а кто несогласен — того в расход.