Страница 88 из 208
Материальная культура чирковских племен, до решения спора о культурной принадлежности могильников сейминско-турбинского типа, может быть охарактеризована в основном оригинальной керамикой. На поселениях ранних этапов в керамике еще отчетливо выступают составные части культуры (рис. 72). Это комплекс поздневолосовской керамики, оригинальные сосуды с налепными валиками, группа ярко выраженных балановских сосудов и зарождающиеся гибридные формы — преимущественно круглодонные сосуды, по форме напоминающие балановские, а по фактуре и орнаменту — сосуды первых двух групп (см. материалы поселения Таланкина Гора — Халиков, 1969).
На сеймино-кубашевском этапе таких сосудов уже значительно больше — до половины всего керамического комплекса, хотя сохраняются и все остальные группы (рис. 73). Наиболее выразительно керамика этого периода представлена материалами Кубашевского поселения и Сейминской дюны (Халиков, 1960). Сосуды первых двух групп здесь более тонкостенны, характерно исчезновение сосудов второй группы, т. е. орнаментированных валиками. Балановская керамика представлена шаровидными сосудами с орнаментом атликасинского типа. В собственно чирковской посуде, сохраняющей еще вытянутые пропорции, наблюдается появление своеобразного орнамента — «змейки».
На памятниках юринского этапа (см. материалы Юринской стоянки, Галичских памятников) чирковско-сейминская керамика уже полностью господствует (рис. 74). Узоры ее орнаментации становятся более пышными, хотя и сохраняют свою строгую геометричность. На памятниках, расположенных на контактных с балановской территорией зонах (см. Юринская стоянка, второй слой Васильсурского поселения), бытует и балановская керамика ошпандинского и хуласючского типов.
Встречаются сосуды, по форме и орнаменту напоминающие абашевские. Весьма показательно, что вся эта керамика (и балановская, и абашевидная) воспринимает в орнаменте, да и в форме чирковские традиции (вытянутые пропорции, орнаментация крупнозубчатым штампом и крупными насечками и т. п.). На памятниках заключительного (чирковского) этапа единственным видом посуды является собственно чирковская — круглодонная с цилиндрическим или отходящим раструбом горлом, изготовленная из глины с примесью органических остатков и толченой раковины и покрытая в верхней половине тулова довольно пышным орнаментом геометрически-зонального характера. Наиболее ярко эта керамика представлена в материалах Чирковского поселения, я также ряда городищ — Ройский Шихан, Макарьевское и др. На последних эта керамика уже встречается вместе с раннеананьинской (Архипов, 1962, с.203).
Из других глиняных поделок на чирковско-сейминских поселениях известны пряслица, зооморфные — фигурки, чашевидные тигли и т. п.
Хотя почти на каждом поселении (см. Таланкина Гора, Кубашево, Юрино, Чирки, Васильсурское) встречены металлические изделия и следы их изготовления в виде обломков глиняных тиглей, выплесков меди и шлаков, сейчас еще трудно установить характер металлопроизводства чирковского населения. Во всяком случае, этому населению, очевидно, были широко известны все основные формы тех великолепных медных, бронзовых и серебряных орудий труда, оружия и украшений, которые сохранились в материалах Сейминского, Турбинского и близких им могильников, а также в Галичских кладах.
Продолжали употреблять и каменные орудия — наконечники стрел черешковидные, с усеченным основанием, ножи, скребки, тесла и т. п. Известны были и изделия из кости — долотца, наконечники стрел, амулеты из клыков медведя и т. п.
В хозяйственной жизни чирковско-сейминских племен ведущее положение, очевидно, занимали производящие отрасли хозяйства — земледелие и скотоводство, хотя немаловажное значение имели охота, рыболовство и собирательство. В этом отношении показательны материалы Васильсурского поселения, нижний слой которого относится ко времени формирования чирковской культуры, а последующий — к периоду ее расцвета. В нижнем слое процент костей домашних животных меньше диких (47 % против 53 %), а в составе стада преобладают свиньи (46 %) и крупный рогатый скот (49 %) при малочисленности лошадей (5 %). Очевидно, в начальной поре скотоводство у чирковско-сейминских племен еще занимало подчиненное положение. Но уже в вышележащем слое процент костей домашних животных увеличивается до 66 %. Наряду с этим отмечается при преобладании в стаде свиней (53 %) увеличение лошадей (до 24 %)и появление мелкого рогатого скота (1,5 %). Но в более северных, т. е. лесных, районах скотоводство даже на поздних этапах занимало подчиненное положение. В материалах Чирковского поселения при преобладании костей медведя, лося и других диких животных единичны кости свиньи и лошади.
Следы земледелия у чирковско-сейминских племен пока незначительны. Оставленные ими памятники почти не дают находок зернотерочных плит и пестов. Неизвестны также и орудия обработки почвы, если не считать бронзовых кельтов сейминского типа, которые могли употребляться в качестве мотыг. Однако находки на поселении Таланкина Гора, в Сейминском могильнике сосудов с отпечатками тканей на днищах, наличие в сейминских материалах серповидных ножей позволяют предполагать у чирковских племен земледельческие навыки.
Общественные отношения у чирковских племен, очевидно, находились на стадии перехода к патриархальным. Так, на поселении Таланкина Гора мы еще видим сохранение традиционных для предшествующего волосовского времени соединенных общинных домов, характерных в лесной полосе Поволжья для переходного от матриархата к патриархату периода (Халиков, 1969, с. 345–346). Но в то же время здесь наблюдается интересное явление — в составе керамического комплекса поселений содержатся балановские сосуды, проникновению которых способствовали перекрестные браки поздневолосовского населения с балаковскими племенами. Приход женщин в другой род возможен лишь при патриархальной форме брака, поэтому есть основание полагать, что уже с самого начала эта форма брачных отношений была характерна для чирковских племен. На следующем (сейминско-кубашевском) этапе патриархальные отношения, очевидно, еще более усиливаются. В этот период на смену соединенным домам приходят изолированные жилища больших семей и еще более расширяются браки с балановцами.
Сложным представляется процесс формирования культуры и особенно этноса чирковских племен. Как уже неоднократно отмечалось (Халиков, 1960), их формирование происходило на основе взаимосмешения поздних волосовских (на панфиловском этапе) и ранних балановских (в конце балановского этапа) племен. Волосовско-балановские контакты в это время (Бадер, Халиков, 1976, с. 78) проходили достаточно широким фронтом — почти по всему Марийско-Горьковскому Заволжью. Об этом кроме широко известного поселения Таланкина Гора свидетельствуют и другие поздневолосовские памятники — II Ахмыловское (Никитин, 1977), Уржумкинское (Архипов, Никитин, 1977) и др.
Но был еще третий компонент. Он выявлен в материалах поселения Таланкина Гора в виде сосудов второй группы, по форме и органическим примесям в тесте близких поздневолосовским, но отличающихся от них более пышным орнаментом, выполненным налепными горизонтальными или волнистыми валиками, защипами по краю венчика и отпечатками зубчатого штампа, преимущественно в виде «шагающей гребенки». То, что эта группа активно участвовала в формировании чирковской керамики, свидетельствуют находки в том же поселении небольших сосудиков баночной формы, тонкостенных, но с валиковым орнаментом, а также хорошо выраженный комплекс чирковской керамики из Зуево-Ключевского поселения, сохранившего в своей орнаментации валиковые реликты (Генинг, 1975).
Мне уже приходилось отмечать, что украшение налепными валиками неизвестно в керамике местных энеолитических культур лесного Поволжья, поэтому такую деталь орнаментации следует считать явлением, привнесенным со стороны (Халиков, 1969, с. 190). Но откуда могла появиться такая своеобразная деталь орнаментации? Имеющиеся материалы указывают на восток. В первую очередь это целая серия турбинских или близких к ним памятников конца гаринского этапа, в керамическом материале которых отмечается валиковая керамика. В значительном числе она найдена в нижнем слое поселения Лобань на Кильмези (Гусенцова, Сенникова, 1980), имеется она в материалах Игимского поселения Икско-Бельского междуречья, наконец, единичными фрагментами с волнистым валиковым орнаментом она отмечена в позднегаринских (ольховского этапа — по О.Н. Бадеру) памятниках Среднего Прикамья — Тюремка II, III, Бойцовское II, Камский Бор II (рис. 2, 5), Ново-Ильинское II, Бор I (Бадер, 1961а, 1962; Коногорова, 1961). Но и на Каме эта традиция не местная, так как ни неолитическая (волго-камская), ни энеолитическая (левшинская и ранняя турбинская) керамика валиковой орнаментации не знают. Нет такой керамики ни в более южных (Матюшин, 1982), ни в более северных (Канивец, 1974) районах. Поиски аналогий и особенно истоков этой традиции уводят нас еще дальше на восток.