Страница 162 из 208
Край венчика украшался защипами, оттисками отступающей лопаточки, насечками. Иногда на нем делали тупоугольные выступы, расположенные через равные интервалы. Чаще всего украшалась верхняя треть боковой поверхности, и лишь маленькие сосуды имели сплошную орнаментацию. Изредка у сосудов с уплощенным дном орнамент наносился в зоне перехода стенки в днище. Наиболее характерные виды узоров — ряды «жемчужин» (бугорков, выдавленных изнутри сосуда) и линии, выполненные протягиванием палочки с периодическими нажимами; иногда наносились ряды отдельных наколов, а также резные линии. Эти ряды и линии могли располагаться горизонтально, наклонно и в виде зигзагов. На одном из сосудов Улан-Хады нанесены резным прочерчиванием змеи и косые кресты. При исследовании стоянки Плотбище на р. Белой найден сосуд с четырьмя антропоморфными фигурками. Вместо голов у них изображены две расходящиеся вверх линии. Подобные рисунки часты на петроглифах Восточной Сибири (Савельев, Горюнова, 1971).
В верхней части Лены близ известных шишкинских изображений открыто жертвенное место глазковцев с большим скоплением костей, где был найден небольшой глиняный сосудик. На его стенке вырезано пять антропоморфных фигурок, весьма схематичных, с ромбическими головами и туловищами в виде удлиненных треугольников (Окладников, 1971).
На глазковских стоянках встречены также обломки сосудов с изображением птиц и рыб (Хороших, 1960). Исключительная редкость черепков с подобными изображениями позволяет считать их принадлежащими ритуальной посуде.
Важная особенность глазковской культуры — появление орудий из металла. Однако это произошло, видимо, не на начальном этапе ее развития, а несколько позже. Спектральный анализ части металлических изделий показал, что они сделаны из чистой меди или из ее сплавов с мышьяком, оловом либо свинцом путем ковки, а также отливки (Окладников, 1955, с. 57; Герасимов, Черных, 1975). Основная масса их найдена в погребениях: листовидные ножи, небольшие пластинчатые ножички, рыболовные крючки, шилья, иглы, кольца и трубочки.
Наиболее архаично выглядят листовидные ножи. У них нет черешка, не обозначено срединное ребро. Некоторые весьма велики по размерам. Так, нож из погребения у Глазковской церкви, найденный в 1897 г. М.П. Овчинниковым, был длиной 24,6 см и шириной 6,1 см. Длина другого ножа, судя по фрагментам, достигала 25–27 см при ширине 7,4 см. Клинки крепились в деревянные и костяные (роговые) рукоятки двумя способами: либо в торец ручки — так, что ось клинка являлась продолжением оси рукоятки, либо вставлялись в вырезанное в рукоятке отверстие под прямым или тупым углом к ней (такие ножи принято называть составными коленчатыми; рис. 127, 20, 22). Заметны окислившиеся следы чехлов или ножен. Листовидные ножи были двулезвийными.
Меленькие пластинчатые ножи чаще затачивались только по одному лезвию и имели подпрямоугольные очертания. В Верхоленском могильнике П.П. Хороших нашел нож с вогнутым лезвием. Размеры колеблются от 1,6×0,4 до 7,8×2,3 см. Крепились они под углом к рукоятке.
Металлические рыболовные крючки делались из четырехгранных или овальных стержней. На изогнутом заостренном конце они имеют одну или две бородки, на другом конце — зарубки для привязывания лески (рис. 128, 23, 24). По размерам они делятся на мелкие (длиной 1,5–2 см) и крупные (6–7,5 см). Последние встречены только в одном погребении (Ленковка). В Фофановском могильнике (погребение 8) найден крючок длиной около 4 см.
Шилья имели четырехгранное сечение. Одно происходит из Глазковского могильника, другое — из погребений 25 Фофановского могильника. Иглы изготовлялись путем проковки и обтачивания. Один конец заострялся, другой расплющивался и в нем делалось отверстие. Длина игл от 3,2 до 7,3 см. В погребениях они обычно лежат в игольниках — трубочках, свернутых из расплющенных проковкой тонких листиков, размеры их от 3 до 16,6 см. Некоторые трубочки служили украшениями, другие — игольниками, а в самой крупной (погребение 1 у с. Усть-Илга на Верхней Лене) хранился кусочек дерева (рис. 129, 32).
В глазковских погребениях в отличие от серовских отсутствуют составные луки. Редкими становятся костяные кинжалы-наконечники, и, хотя встреченный в погребении 4 Подострожного могильника составной кинжал с сегментовидными вкладышами (рис. 128, 38) сделан с большим искусством, он уникален. К охотничьему инвентарю относятся заостренные кости медведя и кремневые листовидные ножи. Рассмотрев орудия охоты, А.П. Окладников пришел к выводу о второстепенном значении охотничьего промысла в жизни глазковцев. Главным занятием у них, видимо, было рыболовство.
В глазковских погребениях встречены, кроме металлических, составные костяные рыболовные крючки, представленные несколькими типами. Нередко в качестве острия крючка использовался клык кабарги. К особому типу относятся составные крючки, у которых каменный или реже костяной стержень был боченковидной формы с желобками или валиками на концах и продольной канавкой для крепления острия (рис. 128, 27, 31). Иногда в могилах находят только острия или стержни, что, вероятно, объясняется употреблением деревянных частей.
Помимо рыболовных крючков, в ряде захоронений найдены большие крючья из кости и рога, имеющие зарубки для привязывания. Они могли служить для багрения и других целей. О сетевом рыболовстве говорят найденные в глазковских слоях Улан-Хады гальки с выбоинами на концах, служившие грузилами. Возможно, встреченные здесь необработанные гальки тоже имели отношение к сетевому рыболовству: они предназначались для грузил-кибасов, которые, судя по этнографическим материалам, представляли собой завернутые в бересту камни.
В VII и VIII слоях Улан-Хады зафиксированы большие скопления костного тлена, принадлежащего мелким сиговым. В VII слое найдены кости и крупных рыб: сибирского осетра, сига (омуля?) и окуня. Окунь был длиной до 30 см, сиг (омуль?) — около 40 см (определение В.И. Цалкина). В VIII, VII и IV слоях Улан-Хады встречены фрагменты скульптурой из слюдистого сланца, изображавшие плоскобрюхих рыб — бычка или налима. Костяная фигурка рыбки найдена в погребении 22 Верхоленского могильника. Имеются и другие изображения рыб глазковского времени (рис. 129, 23, 26). Не исключено, что эти фигурки или часть их употреблялись как приманки при ловле хищных рыб. При таком лове могли применяться костяные гарпуны и остроги, представленные в погребениях и на поселениях несколькими типами (рис. 128, 1–6). Гарпуны несомненно использовались и для охоты на нерпу, являющуюся одним из основных объектов промысла обитателей байкальских берегов. Кости нерпы часто встречаются в культурном слое глазковского времени байкальских стоянок.
А.П. Окладников предполагает, что глазковцы изготовляли берестяные лодки. О том, что лодка была основным средством передвижения, косвенно свидетельствуют ладьевидные сооружения из камня над могилами. Главным признаком перехода от долбленых лодок к берестяным является, по А.П. Окладникову, изменение состава рубящих шлифованных орудий. Среди изделий глазковской культуры отсутствуют крупные каменные тесла. Их заменяют симметричные острообушные топоры, овальные в поперечном сечении (рис. 127, 26). Иные типы топоров и тесел встречаются редко. Распространяются клиновидные костяные орудия, служившие, вероятно, для добывания бересты.
В глазковском каменном инвентаре наличествуют также асимметрично-овальные и треугольные кремневые ножи, а также симметрично-миндалевидной формы (рис. 126, 40–44; 127, 1–3). Среди типологически разнообразных скребков выделяются круглые экземпляры (рис. 126, 8; 127, 15). Высокого совершенства достигла обработка кремневых вкладышей для составных ножей и кинжалов (рис. 126, 1, 2). Остались в употреблении каменные проколки (рис. 127, 23), шлифованные ножички (рис. 127, 6), выпрямители древков стрел (рис. 127, 18, 19) и др. Продолжали, но в гораздо меньшей степени, чем в неолите, использоваться ножевидные пластинки, сколотые с призматических нуклеусов.